Пол Андерсон - Психотехническая лига

— И есть, конечно, определенные проблемы, связанные с Землей, — сказал Карсов, сверля прищуренными глазами Холлистера. — Что думают там люди о декларации независимости?

— Ну… — Холлистер сделал паузу, но потом решил не приукрашивать реальные факты. — Есть чувство обиды, без сомнения. После того, как столько денег было вложено нами… ими… в развитие колоний…

— И фее ресурсы уше исчерпани, — заключил Гебхардт. — Люди пояфились на Фенере еще в прошлом столетии с целью рашработки ядерних ископаемих, которых даше тогда било отшень мало. Колонии станофились самостоятельними, потому что это било дешефле, чем добыфание средстф к сущестфофанию фсех в целом. Это стало би нефиполнимой задачей. Некоторые колонии били сомнительными с точки зрений ухоловный кодекс, некоторые упрафлялись случайными людьми. Так назифаемая демократия часто оснофифалась на безфольних людях, которые не смогли найти работу дома или били сломлены фойной. Нет, ми ни-че-го им не долшны.

Холлистер пожал плечами.

— Я же не спорю. Но люди спрашивают, почему вы не могли по крайней мере остаться в составе Объединенных Наций, если хотели национального статуса. Ведь Марс поступил именно так.

— Потому что нам… в обязательном порядке… необходимо создать совершенно новую цивилизацию, что-то абсолютно непохожее на то, что когда-либо видели на Земле, — огрызнулся Карсов. — Мы будем продолжать торговлю нашими ядерными ресурсами в обмен на необходимые нам товары, пока не научимся производить их здесь, у себя. Но мы хотим как можно реже иметь дело с Землей… Ладно, вы со временем все поймете.

Губы Холлистера скривились в грустной усмешке. Земля ничего не могла с этим поделать; при нынешнем состоянии астронавтики военная экспедиция для подавления националистов стоила бы очень дорого. Это не имело бы смысла на планете, уставшей от войны, если не существовало реальной опасности. Подобные распри бросили бы по разные стороны баррикад создающиеся правительства мира с их еще ограниченной властью.

«Но астронавтика неуклонно развивается, — подумал Холлистер мрачно. — Космическим кораблям не нужно особенных улучшений, чтобы перевозить грузы замороженных солдат, готовых к высадке, когда термоядерный удар с небес уничтожил бы на корню мировую цивилизацию. И какой бы мирной ни была Земля, она оставалась лакомым кусочком для остальной Системы. Все выглядит так, будто что-то затевается именно здесь, на Венере, которая могла стать ужасающей планетой еще до конца столетия.

Что ж, надо…»

— Первое назначение для вас уже подготовлено, — сказал Карсов, выведя Холлистера из угрюмой задумчивости и заставив разжать кулаки. — Вашим руководителем будет Гебхардт. Если проявите себя достаточно хорошо, можете рассчитывать на быстрое продвижение по службе. Тем временем… — Капитан протянул ему какую-то расписку. — Вот долларовый эквивалент энной суммы в нашей валюте, которую вам необходимо иметь при себе.

Холлистер спрятал листок в сумку. Он знал, что это был сущий грабеж, но он находился не в том положении, чтобы жаловаться; к тому же правительство Венеры жаждало иностранной валюты. На эту сумму можно было разве что купить какие-нибудь мелочи, а предметы первой необходимости выдавались бесплатно, размер же рациона зависел от ранга. Материальным поощрением, однако, являлись деньги, позволяющие как-то развлекаться, но не потребляя при этом дополнительных дефицитных продуктов, одежды или жизненного пространства.

Холлистер подумал, что коммунистические страны до Третьей мировой войны все-таки никогда не заходили так далеко. Здесь же все было дано на откуп правительству. Система, естественно, не называла себя коммунистической, но по сути являлась таковой, и другого выбора не было. Частные предприятия требовали довольно больших экономических излишков, которых просто не существовало на Венере.

Что ж, критиковать внутреннюю организацию на планете вовсе не его дело. Холлистер никогда не причислял себя к нескольким фанатикам, оставшимся на Земле, которые пока что боготворили социалистическую экономику.

Гебхардт прокашлялся.

— Мне поручени фопроси атмосферы в этом регионе, — сказал он. — Здесь я ф отпуске, но сегодня же отпрафляюсь обратно. Отшень рад получит фас в помощь, Холлистер, нам фсегда не хфатает людей. Ми потеряли дфоих фо фремя последнего землетрясения.

— Это не может не радовать, — произнес землянин с каменным выражением на лице. — Впрочем, я и не думал, что мой путь на Венере будет усыпан розами.

— Будет, — уверенно сказал Гебхардт. — Когда-нибудь, несомненно, будет.

II

Принятие присяги было довольно серьезным делом; фактически, Холлистер отдавал себя на милость Технического Совета, который по всем практическим вопросам выполнял роль руководства города. Каждая колония, сделал вывод Холлистер, имела такой орган, но здесь кроме него также существовал федеральный совет, определявший политику для всей планеты.

Любой, кто желал войти в правительство, подвергался серии жестких тестов, после чего следовали годы ученичества и стажировки, а потом постепенные повышения по рекомендациям старших. Обучение включало в себя изнурительный курс истории, психотехники, физических наук; в принципе, подумал Холлистер, вспоминая воинствующих невежд, которых частенько до сих пор избирали на руководящие посты на Земле, такое образование было неплохой задумкой. Советы управления объединяли в себе законодательные, исполнительные и судебные функции и насчитывали лишь пару тысяч человек. Это было совсем немного для нации, равной по количеству двум миллионам. Минимум бумажной волокиты удивил его — он думал, что встретит здесь вездесущую бюрократию.

Но, без сомнения, чиновникам на помощь приходили умные машины, записывающие все в электронные файлы, и компьютеры могли найти и сопоставить любые данные или произвести проверку. Холлистеру не без гордости сообщили, что школы прививают растущему поколению строгую этику послушания.

После ужина землянин вернулся во Временные Казармы на ночлег. Вместе с ним здесь находились еще несколько человек, прибывших в город по делам из других мест. Холлистера разбудило сигнальное устройство, фото ячейки которого выделяли его из общей массы людей и посылали ультразвуковой луч; несущая волна вызвала резкий звон в ушах, и Холлистер вскочил на ноги.

Гебхардт встретил его в условленном месте в раздевалке. С ним был жилистый, выносливый на вид парень монголоидного типа, который представился Генри Ямашитой.

— Фиброси сфою забафную одешду, мальчик, — загремел шеф, обращаясь к Холлистеру, — и фозьми это.