Дети Морайбе - Паоло Бачигалупи

– Нет, власть у него есть. Я хорошо помню, как он на меня смотрел тогда, на церемонии разжалования. И адрес не указан, просто Крунг-Тхеп.

В коридоре слышны шаги. В проеме у разбитых дверей возникают двое с пружинными пистолетами наперевес:

– Стоять!

Джайди, состроив недовольную мину, быстро прячет за спиной папку.

– Да? Что случилось?

Охранники входят и осматривают помещение.

– Кто такие?

– А ты говоришь «всем известен», – бросает Джайди напарнику.

Тот пожимает плечами:

– Не все же любят муай-тай.

– Играют-то все. Эти наверняка на меня ставили.

Охранники приближаются, командуют встать на колени, обходят сзади, готовясь связать. Джайди бьет локтем наотмашь, хватает одного за рубашку на животе и, извернувшись, ударяет коленом в лоб. Второй спускает курок – из ствола вылетает очередь лезвий, Сомчай хватает его за горло, он роняет пистолет, падает и хрипит через разбитую трахею.

Джайди хватает первого, еще живого охранника, притягивает к себе и сует в лицо фотографию:

– Знаешь его?

Тот мотает головой, широко раскрыв глаза, и тянет руку к пистолету. Капитан отпинывает оружие и бьет ногой по ребрам.

– Рассказывай все, что знаешь! Он из ваших, из аккаратовских.

– Нет!

Джайди ударяет его коленом в лицо – тот воет, брызжет кровь – и садится рядом.

– Говори, или ты – следующий.

Оба смотрят на охранника, хрипящего разбитым горлом.

– Говори.

– В этом нет необходимости.

В проеме – он. Тот, кого с такой жадностью разыскивал бывший капитан.

В архив вбегают вооруженные люди. Джайди выхватывает пистолет, в руку тут же вонзаются лезвия, льется кровь, он разжимает пальцы, хочет выпрыгнуть в окно, его берут в оборот, швыряют на мокрый мраморный пол, кругом летают кулаки, вдали слышен вопль Сомчая. Руки заламывают за спину и сцепляют ротанговыми удавками.

– Наложите жгут, не хочу, чтобы он истек кровью, – командует незнакомец с якорных площадок.

Джайди смотрит, как на предплечье, из которого так и хлещет, кладут повязку. У него кружится голова – то ли от потери крови, то ли от бешеного желания убить врага. Его ставят на ноги. Подводят Сомчая: разбитый нос, залитые красным зубы, заплывший глаз. Позади на полу лежат двое мертвых охранников.

Незнакомец внимательно осматривает пленников, Джайди отвечает дерзким взглядом.

– Капитан, по-моему, вам сейчас положено монашествовать.

Тот кое-как пожимает плечами:

– Кути попалась слишком мрачная. Решил здесь отбывать срок.

– Это можно устроить, – отвечает человек, чуть улыбнувшись, и кивает своим людям. – Отвести наверх.

Их выталкивают из архива и тащат по коридору к лифту, настоящему электрическому лифту со сценами из Рамаяны[75] на стенах, со светящимися кнопками: каждая в форме пасти демона, а по краям – пышногрудые женщины с со-дуангами и чакхе[76]. Двери закрывают.

– Как тебя зовут? – спрашивает Джайди незнакомца.

– Это не важно.

– Ты же подручный Аккарата.

Тот молчит.

Лифт замирает, их выводят на крышу, за которой – пятнадцать этажей пустоты. Джайди с Сомчаем подталкивают к парапету.

– Стойте там, на краю, чтобы вас было видно.

Под дулами пружинных пистолетов они подходят к самой кромке и глядят вниз на тусклые огоньки метановых фонарей.

Значит, вот каково это – стоять в шаге от смерти. Джайди оценивает высоту, смотрит на далекую улицу, на ожидающее его пространство.

– Что ты сделал с Чайей? – спрашивает он незнакомца.

– Так вот почему ты пришел, – с ухмылкой говорит тот. – Потому что тебе ее немедленно не вернули.

В душе Джайди вспыхивает надежда – а вдруг он ошибался?

– Со мной делайте что хотите, а ее отпустите.

Человек отчего-то мешкает с ответом. Оттого, что чувствует за собой вину? По лицу не разобрать – слишком далеко стоит. Так, значит, Чайя в самом деле мертва?

– Отпустите ее, и все. А со мной поступайте как знаете.

Незнакомец по-прежнему молчит.

Джайди думает, стоило ли ему в какой-то момент поступить иначе. Являться сюда – большая наглость, даже если он и считал Чайю потерянной для себя. К тому же этот человек никак не обнадежил и не раздразнил намеком о ее судьбе. Неужели Джайди сглупил?

– Так жива она или нет?

– Неизвестность – это плохо, да? – с ухмылкой спрашивает незнакомец.

– Отпустите ее.

– Ничего личного в этом не было. Имелся бы другой способ… – Незнакомец разводит руками.

Значит, мертва. Теперь Джайди уверен. И ее похищение – часть какого-то плана. Зря дал Праче убедить себя в том, что ее спасут. Стоило тут же нанести ответный удар, собрать всех своих и отомстить, проучить Торговлю как следует.

– Извини, что втянул тебя, – говорит он Сомчаю.

– Вы всегда были Тигром, такая уж у вас натура. Я знал, на что иду.

– Но умирать здесь…

– Умрем – переродитесь в чешира, – улыбается напарник.

У Джайди от такого ответа вырывается булькающий смешок. До чего приятный звук. Такой приятный, что сдерживать его невозможно. Хохот заполняет капитана до краев. Даже охранники начинают фыркать. А от вида теперь веселой физиономии Сомчая приступ смеха накатывает с удвоенной силой.

За спиной слышны шаги.

– Что за праздник? На удивление радостные нам попались воры.

Едва переводя дух, Джайди отвечает:

– Ошибка вышла, мы не воры, мы тут работаем.

– Это вряд ли. Повернись.

Министр торговли. Сам Аккарат во плоти. А рядом с ним… Все веселье вылетает из Джайди одним махом, как водород из пробитого дирижабля. Он так и обмирает: телохранители, «Черные пантеры», элитное королевское подразделение, знак расположения дворца. В министерстве природы никого так не охраняют, даже самого генерала Прачу.

Аккарат отмечает его потрясение чуть заметной улыбкой и начинает внимательно разглядывать пленников. Но Джайди это безразлично – он смотрит на того незнакомца, того незаметного человека, того самого, который… И тут все встает на свои места.

– Так ты не из Торговли. Ты служишь дворцу.

Тот лишь пожимает плечами.

– Что – сразу подрастерял храбрость, капитан Джайди? – любопытствует Аккарат.

– Я же говорил – вы знаменитость, – бормочет Сомчай.

У Джайди снова возникает желание рассмеяться, хотя от того, как все оказалось на самом деле, ему совсем не до веселья.

– За вами в самом деле стоит дворец?

– Министерство торговли набирает силу, а Сомдет Чаопрайя предпочитает иметь надежных партнеров.

Джайди оценивает расстояние до Аккарата. Слишком далеко.

– Даже удивительно, как такой хийя расхрабрился сам сделать грязную работу.

– Это событие нельзя пропустить. Ты нам как кость в горле – причем дорогая кость.

– Значит, лично хотите столкнуть нас вниз? – дразнит его капитан. – Испачкаешь свою камму нашей смертью, грязный хийя? Или вот их заставишь марать руки – пускай в другой жизни станут тараканами и их раздавят десять тысяч раз, прежде чем они