Прибытие - Евгений Ильичёв

Ковалев с Козыревым лихо соорудили своими манипуляторами некое подобие лестницы наверх. Поднявшись, мы вновь оказались на открытом пространстве. Палубу занесло лишь по пояс, но и этого было достаточно, чтобы по максимуму осложнить нам путь. Еще минут десять ушло на прокладывание дороги к центру корабля, где мы предполагали обнаружить капитанскую рубку или хотя бы вход во внутренние отсеки.

Логика нас не подвела. Уже на палубе наш геолог воспользовался своим зондом и ему удалось выяснить точные размеры корабля и его конфигурацию. Мы вновь убедились в том, что эти «небесные люди» если и ушли от нас вперед в развитии технологий, то не очень далеко. Корабли, во всяком случае, они строили похожими на наши. Нос, корма, палуба, рубка, вооружение — все было спроектировано по тем же принципам, что и на наших кораблях.

Судя по очертаниям, полученным геологом Боровским, перед нами был классический ледокол, несущий ракетное и электродуговое оружие. С последним мы были уже знакомы — турели корабля и турель в крепости кнеса были идентичны. Единственное, но довольно существенное отличие от наших кораблей состояло в том, что сплав, из которого был сделан корпус корабля, нам был неизвестен. Геолог долго считывал информацию, поступавшую с геологического зонда, и пришел к выводу, что в сталь были добавлены вещества, которых на нашей планете нет, их синтезировали искусственным путем.

— Видимо, это и мешает моему зонду заглянуть внутрь, — расстроился доктор Боровский. — Я могу лишь указать, где вход.

— И это уже не мало, доктор, — похвалил я нашего геолога. — Не расстраивайтесь.

Доктор Боровский указал Ковалеву путь, и уже через пять минут мы стояли перед бронированным люком, предположительно, ведущим в рубку корабля. Козырев разложил прямо на палубе свои инструменты и приступил к работе. По видеосвязи к операции вскрытия древней консервной банки присоединился и Чак Ноллан. Десантники довольно быстро отыскали сервоприводы, отпирающие замки люка, но на этом этапе нас ждал сюрприз.

— Обесточены, — прокомментировал Козырев, подрубаясь к чужой системе в надежде обойти цепь питания корабля и включить сервоприводы напрямую от внешнего источника питания.

— Интересно, — вслух думал Ковалев, — если корабль обесточен, как же он тогда посылает сигналы?

— Возможно, портативные батареи, — предположила Мария, — или те же технологии, что они применили на «объекте». Там-то мы так и не разобрались, откуда энергия.

Еще минут пять Козырев возился с внеземной электроникой. Спорил о чем-то по видеосвязи с Чаком, который постоянно вмешивался в его работу со своими советами и рекомендациями. И наконец люк осветился яркой белой полосой по периметру, а внутри что-то щелкнуло и заскрежетало. Дверь натужно завибрировала, лед потрескался и позволил ей отъехать вбок, правда, лишь наполовину. Перед нами открылось нутро чужого корабля.

— Вперед! — скомандовал Ковалев, дождавшись, когда Козырев соберет все свои инструменты обратно в сумку.

По очереди мы проникли внутрь корабля. Освещения нигде не было. Никто нас не встречал. Температура внутри не сильно отличалась от температуры за бортом. Проверять, реагирует ли корабль на присутствие живых существ, никто не рискнул, желающих снять скафандр не оказалось. Мы огляделись. Длинный коридор уходил метров на пятнадцать в оба конца сооружения, которое мы условно окрестили рубкой. Каждый конец заканчивался крутым поворотом. Мы остановились в нерешительности.

— Что дальше? — поинтересовался доктор Боровский.

— Сканеры не видят никакой органики, но им доверять не стоит, — ответил Козырев, ковыряясь в настройках своего радара. — Судя по всему, внутренние переборки этой жестянки из того же сплава, что и корпус. Никакой диапазон не берет.

— А если найти силовой кабель и прозвонить весь корабль? Цепи-то у него связаны должны быть, — предложил с «Ермака» Чак Ноллан.

— Не знаю, хватит ли у меня энергии, чтобы запитать такую махину, — неуверенно ответил Козырев, доставая сканер.

— Возможно, иного выбора у нас нет, — сказал Ковалев. — Давай, Серега, ищи для нас карту корабля или хотя бы карту электрических цепей. Уже по ним мы худо-бедно сможем сориентироваться. А в идеале нужно бы разобраться с электрикой и включить свет.

— А вы? — насторожился десантник.

— Ну не сидеть же у тебя в няньках, — ответил Ковалев, — пойдем потихоньку вперед. Посмотрим, что да как.

— Ни в чем себе не отказывайте, а я тут и один справлюсь, — пробубнил Козырев и уселся возле какого-то щитка, доставая инструмент. — Только связи все равно не будет, тут через переборки не пробивает.

Ковалев кивнул десантнику:

— Закончишь, возвращайся на «Ермак» и жди нас. Спасательную операцию предпринять, только если мы не выйдем на связь через час.

Козырев кивнул и продолжил свою работу, а мы пошли дальше, выбрав одно из направлений. Делиться на группы не стали, поскольку устав не рекомендовал в подобных ситуациях разбивать и без того малочисленную команду.

Через пятнадцать метров коридор вильнул влево почти под прямым углом, и мы увидели нечто напоминающее земной траволатор, круто уходящий вниз.

— Странно, — сказал Ковалев, — я думал, рубка будет наверху.

— Откуда нам знать? — ответил я. — Может, это и не корабль вовсе, а подводная лодка.

— Тоже верно, — ответил Ковалев, осторожно спускаясь вниз.

Мы пошли за ним лишь после того, как он сам осмотрелся на новом уровне и дал добро. Оказались в еще более длинном коридоре, разбитом на отсеки. Отсеки отделялись переборками, в центре которых были открытые люки. Каждый отсек имел по два таких люка.

— Если у них и была авария, — предположил я, — то она случилась внезапно. Они даже отсеки не стали герметизировать.

— Может, они просто ушли с корабля, когда поняли, что выбраться из ледяного плена не смогут? — предположила Мария.

— Ну да, — согласился Ковалев. — В таком случае уже нет большой разницы, задраены люки или нет. Корабль был обречен погибнуть во льдах.

— Интересно, — задумался доктор Боровский, — а означает ли это, что и остальные двери открыты?

Я осторожно подошел к первой же двери в отсеке и медленно провернул овальную рукоять. Та довольно легко поддалась. Мы переглянулись, и Ковалев одним размашистым движением отодвинул в сторону геолога и Марию, прижимая их к переборке. Сам же взял наизготовку бластер и встал сбоку от двери:

— Три-четыре! — прошептал он мне одними губами, и я резко толкнул вперед люк, отстраняясь в сторону и давая десантнику место для маневра.

Ковалев быстро промелькнул перед дверью, на секунду освещая небольшое помещение. Затем он взял в руку фонарь и, воспользовавшись портативным зеркалом на рукаве, заглянул внутрь.

« Сейчас бы ИКАС не помешал», — подумал я. Но наш дрон преждевременно почил, спасая меня от разъяренного медведя, теперь оставалось полагаться только на себя.

— Захожу! — коротко доложил Ковалев, по всей видимости, не обнаружив никакой опасности при визуальном осмотре. — Чисто.

Мы тоже зашли внутрь помещения.

— Похоже на каюту, — предположила Мария.

При осмотре мы обнаружили две койки и небольшой стол. На стене у входа по обеим сторонам висели два небольших шкафчика. Все было покрыто толстым слоем инея. Иллюминатора в каюте не было. Это наводило на мысль, что версия про подводную лодку может оказаться верной.

Я потянулся рукой к одному из шкафчиков, но Ковалев резким движением перехватил мою руку:

— Не сметь!

Я недоуменно посмотрел на Егора, но тот пояснил:

— Пока мы не выясним, что произошло с экипажем, трогать ничего нельзя. Любой шкафчик, любая вещь может быть заминирована. В любые помещения входим только после того, как я сам их осмотрю на предмет лазерных ловушек или растяжек. Кто знает, при каких обстоятельствах происходила эвакуация? Может, они проиграли сражение и, уходя, решили оставить несколько сюрпризов для врага.

Я медленно поднял руки вверх, демонстрируя, что не собираюсь больше ничего трогать:

— Ты военный, тебе виднее.

— Тут мы больше ничего не найдем. Давайте дальше, — принял решение Ковалев и вышел из каюты.

— Довольно аскетично, — прокомментировала убранство помещения Мария, выходя в коридор.

Ей ответил доктор Боровский:

— На первых парусных кораблях эпохи Фернана Магеллана о таком аскетизме моряки могли лишь мечтать. Матросы ютились по пятнадцать-двадцать человек на кубрик, который был чуть больше этой каюты.

— Не зря у капитанов той эпохи любимым ругательством было словосочетание «трюмные крысы», — подтвердил слова геолога Ковалев и проверил еще одну каюту. — Пусто.

Мы проверяли все попадающиеся на нашем пути каюты. Все они были однотипными и до безобразия скудно оснащенными. Складывалось впечатление, что