Юрий Моисеев - «На суше и на море» - 74. Фантастика

Возвращались Алексей с ребятами медленно, не торопясь, и ночная прохлада овевала их разгоряченные тела. Неподалеку от базы их встретили Иван и Майкл, стоявшие наготове у гравибота. Проводив спотыкавшихся от усталости кентавров в их дом, ученые вернулись в командный пункт и начали эксперимент, который продолжался несколько дней. Много времени отняло обсуждение полученных данных, способов их обработки и интерпретации, но никаких особенных открытий, как и подозревал Алексей, они не сделали.

После окончания одного из этапов исследования Алексей остался дежурить на командном пункте. Расхаживая по комнате, он обдумывал ход дальнейших работ и не мог отделаться от чувства мучительной неудовлетворенности. Будет составлена карта изограв материка, затем всей планеты. Повторив замеры несколько раз в разное время года и суток, они получат, казалось бы, достаточно полную картину гравитационного режима. Но разве это главная цель работы на такой уникальной планете, как Титания? Нет, нужно найти язык символов, код условных понятий для общения с планетой!

Рассеянно перебирая стопки бумаг, он натолкнулся на генетические карты кентавров и замер, пораженный неожиданной мыслью: что, если общение на генетическом уровне, на уровне генетического пароля: мы — одной крови, ты и я! — разговаривал сам с собой Алексей. — Общение на уровне крови? Голос крови — это, конечно, чепуха, но чем мы рискуем? Пожалуй, только тем, что на вопрос, заданный на пороге ощущений, мы получим ответ на пороге сознания. Может ли это быть общением в нашем представлении? Значит, нужны трансляторы, переводчики с языка на язык.

С непонятной для самого себя нерешительностью он подошел к пульту электронного мозга, включил его и ввел свой персональный генетический код, который начал периодическими импульсами передаваться вовне. Волнуясь, надел шлем обратной связи, помедлил и нажал клавишу приема, настроив его на автоматическое отключение через пять минут.

Сначала он услышал что-то вроде легкого дыхания, которое вдруг стало прерывистым. И вдруг поток непонятных образов вторгся в сознание. Далеких, чуждых его внутреннему миру представлений на неустойчивом, колеблющемся пороге понимания. И он ощутил космическое томление планеты в ее величавом одиночестве. Из века в век привычная орбита вокруг светила, трансформация потоков энергии, непрерывные размышления над тайнами пространства и времени, гениальные и… бесплодные. Но струятся великие воды и плывут белые облака над полуденными и ночными лугами, к самому небу уходят могучие тысячелетние лесные великаны…

Сработал автомат, отключающий «Феникс», и Алексей очнулся. Порывисто встал и распахнул окно, но все голоса, только что певшие в его душе, умолкли. Опять замкнулась в себе эта поразительная, нечаянно попавшаяся на пути людей планета, затерянная в глубинах космоса. «Это даже не одиночество, а безнадежная изоляция, — думал он, провожая взглядом неяркие луны, быстро двигавшиеся по небу. — И от этих спутниц тоже мало толку. Нужна хотя бы парочка влюбленных, чтобы луны обрели смысл…»

Через несколько недель Алексей решил вернуться на Землю, чтобы представить свой доклад в Академию наук мира. О своей попытке установить контакт с Титанией он пока никому не осмеливался даже намекнуть. Его утешало сознание того, что вся программа работ разведывательной группы должна теперь быть радикально изменена. И здесь уже была нужна санкция Совета по контактам, который безжалостно отстранял от космических полетов тех, кто пытался выйти из-под его контроля.

С момента старта «Перуна» Александров не спускал тревожных глаз с гравиметра, но выход на орбиту прошел благополучно. Корабль вил спираль прощального облета планеты, и звездолетчики с молчаливой грустью смотрели на экраны кругового обзора, на котором стремительно проносились высокие горы, отвесные стены ущелий с пенистыми водопадами, пересеченные мостиками радуги, полноводные реки, бесконечные цветущие луга, могучие леса. Теперь люди знали, что это поразительное проявление биологического разума. И что по-новому будут воспринимать земные леса.

Титания постепенно исчезала с экранов: корабль готовился к прорыву в гиперпространство. И когда фиолетовое небо планеты сменилось аспидными тонами космоса с немигающими звездами, главный экран словно прорезал удар молнии.

Медленно, будто всплывая из неизмеримых глубин, на экране появилась поляна заповедного леса в косых лучах закатного солнца. Казалось, далекая, еле слышная музыка обволакивает сознание, вызывая чувство огромной, ни с чем не сравнимой утраты, от которой мучительно сжималось сердце…

И тут Алексей, встряхнувшись, шагнул к пульту и ударил по клавише утренней побудки. Энергия задорной мелодии сняла это почти гипнотическое наваждение, все вздохнули с невольным облегчением. Алексей смотрел на экран, и жесткое, почти жестокое выражение появилось в его глазах. Отключив экран, он повернулся:

— Итак, Титания попрощалась с нами и… чуть ли не заставила вернуться обратно. Повторяется древняя история Одиссея у острова сирен?…

— Да, да, вот только Васильев не догадался залепить нам уши воском, — проворчал Александров, досадливо хмурясь, — Все-таки руководителю экспедиции надо быть предусмотрительнее…

— Если уж ты, старый космический волк, поддался этим колдовским чарам, то что же спрашивать с нас, Сергей?

Александров, лишь искоса взглянув на Алексея, склонился над пультом. Долгий требовательный сигнал раздался в отсеках «Перуна». Экипаж занял свои места по боевому расписанию. После короткой проверки всех бортовых систем командир ввел в электронный мозг корабля тщательно рассчитанную программу полета. И, словно вздохнув, огромный звездолет растаял среди звезд.

МОИСЕЕВ ЮРИЙ СТЕПАНОВИЧ. Родился в 1929 году в Кургане. Окончил металлургический факультет Московского института цветных металлов и золота и факультет журналистики МГУ. Член Союза журналистов СССР. Автор нескольких десятков статей, репортажей я очерков, популяризирующих достижения советской науки и техники. Работает в журнале «Гражданская авиация». В нашем сборнике выступал дважды. Публикуемое здесь произведение развивает идеи, заложенные в рассказе, напечатанном в нашем сборнике (выпуск 1972 года). В настоящее время работает над новыми научно-фантастическими рассказами, посвященными проблемам сохранения биосферы и взаимоотношений человека и разумных машин.

Андрей Балабуха

ЗАБЫТЫЙ ВАРИАНТ

Когда третий и последний из реакторов «Коннора» был катапультирован и взорвался в полусотне километров от места посадки, оставив в песке спекшийся в стекло кратер, до поверхности планеты оставалось чуть больше двух километров. Теперь тормозить можно было лишь аварийным бороводородным двигателем, но, для того чтобы тридцать секунд его работы при сложившейся ситуации дали ощутимый эффект, масса корабля была слишком велика. Бонк катапультировал двигательный отсек — это две тысячи тонн мертвого груза. Разноцветные кривые на экране вычислителя сблизились, но не слились: мало! Еще четыреста девяносто тонн. И это были два танка с питьевой водой. Бонк, не задумываясь, нажал клавишу катапульты. А затем — короткий, яростный, спасительный удар бороводородных двигателей. Еще. Еще. Еще…