Филип Фармер - Сказочный корабль (перевод М. Ахманова)

— За последние десять тысяч миль мы проплыли, наверное, сотню Новых Пруссии, — сказал Клеменс. — Они были такими маленькими, что, встав посередине любой из них, я мог добросить камень до границы соседней. Но те Пруссии не показались мне такими воинственными, как ваша. Нам разрешали высаживаться на берег и пополнять запасы пищи, особенно, когда узнавали, что мы занимаемся торговлей.

— Торговлей?!

— Да, и пусть это вас не удивляет. Конечно, мы продаем не товары; всех товаров старой доброй Земли едва хватило бы на небольшую часть речной долины. Мы торгуем идеями. Например, мы можем показать людям, как сделать распылитель для рыбьего клея или обучить их обращению с парусами.

Лотар заметил, что кайзер Альфред был на Земле графом фон Вальдерзее, фельдмаршалом Германии, что, по-видимому, объясняло его особую воинственность. Граф родился в 1832 году и умер в 1904.

Клеменс кивнул головой и заметил:

— Я вспоминаю, что читал о его смерти в газетах и воспринял это известие с большим удовлетворением. Мы почти ровесники с графом, и мне импонировало, что я переживу старого разбойника. То была одна из немногих радостей последних лет моего земного существования. Но вернемся к вам. Поскольку вы — авиатор, значит родились в Германии двадцатого века?

Фон Ритгофен кратко рассказал о своей жизни. Он действительно был летчиком немецкого военно-воздушного флота. Его старший брат прославился во время войны как один из лучших ассов германской авиации.

— Вы участвовали в первой мировой войне или во второй, — спросил Клеменс. Он уже встречался с людьми двадцатого века и имел понятие об основных событиях земной истории, последовавших после его смерти в 1910 году.

Оказалось, что фон Ритгофен сражался в первой мировой войне и ухитрился выйти живым из множества передряг. Но в 1922 году он пилотировал самолет, в котором из Гамбурга в Берлин летела американская актриса со своим продюссером. Самолет потерпел аварию, и Лотар погиб.

— Удача покинула Лотара фон Ритгофена — так я думал, когда моя машина падала вниз, — добавил летчик и усмехнулся. — Но вот я здесь, и у меня снова молодое тело двадцатипятилетнего человека. О чем же мне сожалеть? О старости, до которой я не дожил на Земле? О старости, когда тебя больше не веселит вино, не волнуют женщины и каждый прошедший день приближает к могиле? Нет, сейчас я не жалею ни о чем. Моя удача — со мной, и она снова выручила меня. Планер, который я пилотировал, потерял крылья с первым ударом урагана. Ветер кружил мою машину как сухой лист; я взлетал, опускался и снова взлетал. Наконец, планер сел на воду и поток вынес в этот каньон у подножия горы. Чудо!

— Согласен, если считать чудом удачное стечение обстоятельств, — сказал Клеменс. Он посмотрел на серое небо и сизую, мутную Реку. Солнце слабо просвечивало сквозь тучи, склоняясь к западу. Сэм снова повернулся к летчику и спросил: — Как вы полагаете, упавший метеорит мог послужить причиной этого страшного наводнения?

— Наверняка. Я видел вспышку в небе и пылающий след. К счастью для нас, он упал далеко отсюда.

Они спустились с палубы судна на холодную мокрую землю, покрытую слоем ила и грязи, и двинулись к верхней части расщелины. Джо Миллер отбрасывал в сторону бревна, иногда перегораживающие путь. Глядя на его мощные плечи, Клеменс подумал, что с этими огромными стволами, пожалуй, не справилась бы и упряжка лошадей. Путники медленно продвигались к выходу на равнину. Команда «Дрейрага», покинувшая судно, плелась за ними, по колено увязая в грязи.

Они покинули каньон и теперь в молчании шли по равнине, заваленной вырванными с корнем соснами, дубами и тисами. Только железные деревья по-прежнему возносили к сизому небу свои кроны. Кое-где попадались свободные от грязи участки, покрытые травой. Везде были разбросаны обломки кораблей, останки легких бамбуковых хижин, вперемешку с которыми лежали нагие тела людей, покрытые грязью покрывала, оружие и чаши.

Наконец, они достигли грибообразных грейлстоунов, тянувшихся невысоким барьером вдоль Реки на расстоянии мили от берега. Камни-граали выглядели неповрежденными, хотя почти полностью утопали в грязи.

— Дожди быстро смоют всю эту мерзость, — сказал Клеменс. — Почва здесь понижается в сторону Реки, и через три-четыре дня равнина будет чистой. — Он старался не смотреть на трупы. Он испытывал острое, непереносимое отвращение. Кроме того, он боялся снова увидеть тело Ливи. Он понимал, что не сможет оставить ее, что грозило ему безумием.

— Мы можем быть уверены в одном, — продолжал Клеменс, упорно глядя себе под ноги. — Между нами и этим метеоритом сейчас нет ни одной живой души. Мы найдем его первыми, и потом нам придется защищать свое железное сокровище от двуногих волков, которые сбегутся на его запах. — Он повернулся к фон Ритгофену, пристально всматриваясь в лицо молодого пилота. — Хотите присоединиться к нам, капитан? Держитесь меня, и однажды вы сможете взлететь в это небо не на планере, а на настоящем аэроплане.

Клеменс поведал летчику о своей Мечте. Потом он коротко рассказал ему о приключениях Джо Миллера и Туманном Замке

— Чтобы добраться туда мне нужно железо, — сказал он. — Предстоит много тяжелой работы. Эти викинги, конечно, не помощники в таком деле. Чтобы построить большое судно, пароход, надо обладать техническими знаниями. Но я использую их, чтобы найти источники железа. Я надеялся, что мы сможем обнаружить руду, из которой сделан топор Эрика. Эти дикари жаждут получить стальное оружие и потом захватить Туманный Замок, как будто он подобен средневековой крепости где-нибудь в Италии или Франции. Мне довольно легко удалось подбить их на эту экспедицию.

Лицо Лотара горело от возбуждения.

— Ваша цель кажется мне величественной и благородной! — воскликнул он. — Клянусь, я готов следовать за вами до стен Туманного Замка! Даю вам слово офицера и джентльмена, слово барона фон Ритгофена!

— Мне достаточно вашего слова честного человека, — сказал Клеменс сухо.

— Что за странное трио мы представляем! — продолжал Лотар. — Гигантский получеловек — полуобезьяна, чей род вымер за сотню тысяч лет до начала цивилизации. Прусский барон и авиатор, живший в двадцатом веке. И величайший юморист Америки, родившийся в 1835 году! И наша команда, — Сэм иронически поднял брови при слове «наша», — норвежские викинги десятого века!

— Извините, — сказал Сэм, наблюдая за конунгом и его людьми, в мрачном молчании тащившимися сзади. Все они были покрыты грязью с ног до головы. — В данной ситуации я менее всего ощущаю себя юмористом. Собственно, я никогда не относил себя к этому сорту людей. Я был писателем.