Филип Фармер - Сказочный корабль (перевод М. Ахманова)

Ужас сковал Клеменса. Он хотел умереть, избежать леденящего страха надвигающегося небытия, но это было не в его власти. Сжав ладонями виски, Сэм ощущал, как корабль поднимался и опускался под ним; потоки воды прокатывались по палубе, низко нависшее небо, ставшее из голубого темно-серым, давило на плечи; огромная рука Джо тисками сжимала его грудь.

Теперь корабль находился на вершине водяной горы и было видно, как новые чудовищные волны надвигались на них, хотя размерами они уступали первой. Внезапно нагое тело, принесенное ревущим потоком, скользнуло на палубу у ног Клеменса. От взгляда вниз волосы зашевелились на его голове; он снова закричал, дико, отчаянно.

Перед ним, в ссадинах и кровоподтеках, лежало мертвое тело Ливи! Это была Ливи, его жена, которую он видел час назад на берегу Реки!

Новая волна, прокатившаяся по палубе, едва не смыла за борт Клеменса и Джо. Клеменс слышал крик рулевого, которого снесло стремительным потоком. Вместе с ним исчезло и тело женщины.

Корабль встал почти вертикально, вздымаясь на вершину водяной горы. Теперь Клеменс, как и державший его Джо, почти висели на штурвальном колесе, упираясь в палубу скользящими ногами. Внезапно корабль снова принял горизонтальное положение, затем накренился вниз кормой и ринулся в пропасть между двумя гигантскими волнами. От резкого толчка Кровавый Топор перелетел через палубу. Клеменс видел, как Кондыг вцепился в полуоборванные снасти, а вихри белой пены крутились вокруг его плеч и белокурой головы.

Гребень третьей волны поднял «Дрейраг» к серым небесам. Что-то большое, темное, показалось впереди, и через мгновение норвежский корабль столкнулся с полуразбитым корпусом галеры. Судно содрогнулось, вверх полетели обломки весел, куски обшивки, канаты. Клеменс почувствовал сильный удар по голове и потерял сознание.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Сэм Клеменс очнулся только к утру следующего дня. «Дрейраг» каким-то образом миновал огромные волны, прокатившиеся по руслу Реки и прилегающим равнинам. Корабль проскочил в теснину между двумя утесами и застрял на мелководье, в небольшой расщелине в основании подступавшей вплотную к Реке горы. Когда вода схлынула, полуразрушенный корабль оказался на суше.

Скованные ужасом люди жались в холодной грязи, покрывшей останки судна, пока ветер яростно таранил беспокойную поверхность Реки. Мрачное небо цвета стылого железа нависало над ним. Постепенно ветер стих и с Низовья потянуло теплом.

Пятеро уцелевших на палубе «Дрейрага» начали с усилием шевелиться, окликая друг друга охрипшими голосами. Сэм почти физически ощущал, как слова с трудом срываются с его застывших губ. Запинаясь, Клеменс рассказал своим спутникам о светящемся объекте, который он наблюдал на небе за час до начала урагана. Где-то внизу по Реке, может быть, милях в двухстах, упал гигантский метеорит. Огромное количество тепла, выделившегося при его ударе о землю, породило пертурбацию обычно спокойной атмосферы в долине Реки. Волны, едва не погубившие «Дрейраг», могли показаться игрушечными в сравнении с водяным Монбланом, возникшим вблизи точки удара. Им повезло; они находились на окраине яростного возмущения стихий.

Из-под палубного настила показались люди, мужчины и женщины, спасавшиеся в трюме «Дрейрага». Некоторые норвежцы смогли подняться на ноги; пошатываясь, они бродили по палубе, что-то бормоча и размахивая руками. Другие ползли вверх по лестницам, тяжело дыша, оглядываясь вокруг налитыми кровью глазами. Кровавый Топор воззрился на остатки своей команды и внезапно взревел:

— Все вниз, вниз! Могут прийти новые волны, еще больше, еще страшнее! Прячьтесь в трюм, скорее, во имя Одина!

Вид конунга не понравился Клеменсу, но он надеялся, что в голове у норвежца скоро прояснится. Сам он был уверен, что эти первые чудовищные волны являлись и последними.

Джо Миллер, который пришел в себя быстрее, чем остальные, отправился в разведку. Через полчаса он вернулся, таща обнаженное тело мужчины. Оказалось, что этот человек жив. Его красивое лицо с серо-голубыми глазами и белокурые волосы были измазаны грязью. Он что-то сказал Клеменсу по-немецки и благодарно улыбнулся, когда Джо осторожно опустил его на палубу.

— Я нашел его под обломками деревянной птицы, — сказал Джо, изображая огромными ладонями парящий планер. — Там, — он указал рукой в верхнюю часть расщелины, — вся темля покрыта людьми. Мертвыми. Что ты бутешь телать с ним? — спросил он, кивая на молодого летчика.

— Постараюсь сделать его нашим другом, — ответил Клеменс, пожимая плечами. — Его народ уничтожен, и теперь в этом районе хватит места для всех оставшихся в живых.

Молодой человек попытался приподняться, упираясь локтями о палубу. Клеменс помог ему сесть.

— Благодарю вас, сэр, — сказал блондин на английском с хорошим британским выговором. Он обхватил руками свои обнаженные плечи и добавил. — Я совсем замерз!

Джо спустился под палубный настил и вскоре принес рыбу, хлеб из желудевой муки грубого помола и сыр — обычную пищу викингов. Как правило, они запасались едой, когда флот плыл у берегов, населенных мирными племенами.

— Эта тупая твинья, Кровавый Топор, он 'все еще жив, — сообщил Джо. — У него только царапины и тсиняки на ребрах. Но его большой рот в полном порядке и уже отдает приказы. Как тебе это нравится?

Дрожащей ладонью Клеменс ощупал палубу в том месте, где лежало тело Ливи. Казалось, доски еще хранили следы ее крови. Слезы наполнили его глаза и медленно покатились по щекам. Глядя на него, Джо тоже заплакал и с трубным звуком высморкал свой хобот.

— Вот, — сказал гигант, — теперь мне гораздо лучше. Я никог-та еще не был так испуган, никогта за всю мою житнь. Я тмотрел на воду, она твигалась на нас как мамонт. Я тказал себе — прощай, Джо, прощай, Тэм. Я проснусь где-то у Реки в новом теле, но я больше никогта не увижу Тэма. Это было трашно, так трашно!

Молодой летчик смотрел на Джо в немом изумлении. Потом, повернувшись к Клеменсу, он начал рассказывать о себе. Его звали Лотар фон Ритгофен, и он являлся капитаном военно-воздушных сил его императорского величества, кайзера Новой Пруссии Альфреда Первого. Бывшего кайзера, как с удовлетворением отметил фон Ритгофен.

— За последние десять тысяч миль мы проплыли, наверное, сотню Новых Пруссии, — сказал Клеменс. — Они были такими маленькими, что, встав посередине любой из них, я мог добросить камень до границы соседней. Но те Пруссии не показались мне такими воинственными, как ваша. Нам разрешали высаживаться на берег и пополнять запасы пищи, особенно, когда узнавали, что мы занимаемся торговлей.