Ольга Онойко - Лётчик и девушка

И глаза Алакая загорелись восторгом.

…Отец Алакая, старший сын дядюшки Тарая Калан работал на почте. Северный Раннай обезлюдел после того, как в Южном отстроили аэропорт. Здесь всё ещё работали клуб парашютистов, любительская школа пилотов, несколько мастерских, но доходы местных, и так невеликие, становились всё меньше. Многим уже недоставало для пропитания. Семьи одна за другой перебирались поближе к Ацидалии. Там всякому находилось дело. Курортная столица с окончанием пляжного сезона становилась столицей игорной.

– Да дрянь город, – с сердцем говорил Калан, шлёпая марки на письмо лётчика тётушке Ньене. – Проходимцы да шлюхи да туристы расфуфыренные. Ходят, ходят, деньгами сорят, хвостами метут. Шесть лет прошло, как там всё разбомбили в прах. Думаешь, заметно? Ещё выше выстроились. Кровушку нашу пьют, как при диктаторе. Ничего не меняется!

Лётчик кивал и строил мрачную мину.

Шесть лет назад он был среди тех, кто бомбил Ацидалию, но разумно молчал об этом.

Марс требовал молчания. Как-то так оборачивались здесь все слова и дела, что молчать приходилось о многом. Элис спросил лётчика, почему Алакай – единственный в большой семье обладатель «марсианских печатей». Лётчик настрого велел триплану никого об этом больше не спрашивать. О матери Алакая здесь не говорили вслух. Даже сам Алакай ни разу не обмолвился о ней, точно её не существовало вовсе.

Тремя днями позже, когда лётчик с дядюшкой Тараем красили малиново-алой краской перетянутые крылья Элиса, старый техник оговорился – и так лётчик узнал, что сыновей у него было трое. Что случилось со средним сыном, навеки осталось тайной: Тарай мгновенно потемнел лицом, закусил ус и заговорил о погоде. Лётчик сделал вид, что ничего не заметил, и безусловно согласился, что по нынешним холодам прогревать мотор надо гораздо тщательнее.

«Как много скелетов в шкафу, – думал он. – Но для меня это даже к лучшему. Я не хочу здесь оставаться. Только Алакая жалко».

…Славная вышла бы сказка для пятилетнего ребёнка: о таинственных людях со звёздного неба, которые всюду бывают вольно, и о девушке по имени Элис, ради которой можно оставить всю прежнюю жизнь и отправиться в путь. Но мама Алакая тоже отправилась в какой-то путь, и лётчик не стал рассказывать ему об Элис.

– Меньше всего эфира на Земле, – рассказывал он ему вместо этого. – В Земной системе плотность эфира неравномерна… то есть она разная. По направлению от Земли к Солнцу эфира становится всё больше, Солнце состоит из чистого эфира. Но здесь, на Марсе, эфира почти так же мало, как на Земле.

– Ага, – кивал Алакай.

Только гадать оставалось, понимает парнишка, или ему просто нравится, что с ним говорят как с взрослым.

– Когда я полечу к звёздам, – говорил лётчик, – то эфира вокруг снова будет становиться всё больше. Небо неподвижных звёзд состоит из чистого эфира, чистого как слеза…

Мрачный Марс превратился в рыжий неяркий шар под кричаще-алым элисовым крылом. Планета походила на яблоко-паданец. Мотор давно заглушили, и триплан с удовольствием лёг на ветер. «Хорошее нынче солнышко!» – сказал он. Лётчик согласился. Ветер не вынуждал беспокоиться о потере направления, но позволял неплохо разогнаться.

День перед вылетом лётчик посвятил расчётам. Сейчас Элис уверенно шёл к Каллисто, а с неё им предстояло отправиться на Титан. Путь их пролегал мимо больших планет. Тамошние колонисты недолюбливали землян, а кроме того, недолюбливали друг друга. Даже сами юпитерианцы не знали, сколько в точности на Юпитере государств. Полбеды, что лётчик служил в армии Земли и только недавно вышел в отставку; угодить на планету в разгар конфликта между местными – вот это была бы беда.

По слухам, на спутниках жил народ поспокойней.

– Ну что, – поинтересовался лётчик, – будем истории рассказывать?

– Истории, истории… – благодушно протянул Элис. – Давай, чем же ещё заняться. Про свою Элис ты уже рассказывал. А что ты станешь делать, когда её найдёшь?

Вообще-то сейчас была элисова очередь рассказывать. Но спорить лётчик не стал, только улыбнулся:

– Обниму и поцелую.

– А потом? – фыркнул триплан.

– А потом сделаю предложение. Руки и сердца, крыла и винта. На любимых девушках, знаешь ли, женятся.

– Вот так просто? – спрашивал Элис. – Женишься на девушке с неба звёзд, которая состоит из эфира и перемещается из мира в мир усилием мысли?

– Почему бы и нет? – отвечал лётчик с улыбкой. – Она обещала меня дождаться, и я прилетел. То есть прилечу. Обязательно.

– И где вы будете жить? Ты же в чистом эфире все кишки выблюешь.

Лётчик скосоротился. Он знал, что некоторое время эфиром действительно придётся дышать, и что это будет самый чистый эфир и самый важный момент в его жизни. Для такого момента он планировал припасти кислородный баллон. Но что будет потом, когда кислород кончится… Он предпочитал не думать об этом заранее. Если случится неловкость, Элис его простит. Он же летел за ней с самой Земли, с Земли до звёзд на крохотном самолётике, только потому, что она его позвала.

– Она может приходить на Землю, – сказал он, наконец. – Я отвезу её на Землю. Или она перенесёт нас туда всех вместе… А если ей тяжело жить на Земле, то мы найдём место посередине. Планету, где высокий процент эфира, но я могу не блевать кишками.

Элис заскрипел расчалками.

– И это всё? – изумился он. – Процент эфира – ваша единственная проблема? Парень, никто не знает, откуда взялись звёздные люди и что они такое, многие вообще в них не верят. Они переносятся по эфиру, появляются и исчезают в один миг. Кто-то говорит, что это древняя и мудрая раса, а кто-то – что юная и бестолковая, но обладающая страшным могуществом. Может, это вообще не люди, а иллюзорные образы, которые создают иные, вовсе непостижимые существа. И ты всерьёз собираешься жениться на Элис?

Лётчик взялся за штурвал, выправил лёгкий крен и вернул самолёт на курс. Потом откашлялся и сообщил:

– Я её за руку держал, между прочим. И… кое-что ещё. Так что я – уверен.

Триплан тихонько засмеялся.

– А что люди скажут? – поинтересовался он.

– А что? – лётчик с нарочитой беспечностью пожал плечами. – Эка невидаль: жена с другого неба. Элис, мы же с тобой Нилану-Читайке невесту везли, помнишь? А один мой однополчанин, Спанга, жену себе вообще с Юпитера привёз. Тоже мне, удивление. Одно только – корову доить не умеет. Зато за ней три грузовых биплана пришло с приданым. Породистая млеконосная тля.

Триплан расхохотался так, что начал рыскать и крениться. Лётчик стукнул по приборной доске, призывая его к порядку, и уточнил:

– Гигантская тля. Быки – с тебя размером. Теперь Спанга поднялся, варит тлиное пиво. Два завода открыл, а раньше костюма приличного не имел.