Андрей Щупов - Цветок

- Когда мы едины, мы - непобедимы!.. - язык девушки лизнул его в ухо. - Правда, милый?

Марк осторожно высвободился из-под гладкого, лоснящегося молодым потом тела и поднялся.

- Все было чудесно. Ты сказочная девушка...

Слова произносил не он, - кто-то другой. Этот другой всегда приходил на выручку в трудный момент. Пытался помочь он и сейчас. Но более всего на свете Марку хотелось одеться и, не теряя времени, выскочить за порог. Однако вместо этого, подчиняясь многомудрому совету своего двойника, он прошелся по ворсу ковра, с наигранным любопытством коснулся китайских, а может быть, японских штор.

- Я открою форточку, хорошо? - иероглифы съежились под рукой, Марк откинул материю в сторону. И тотчас черная улица вытянула навстречу заскорузлую кисть, вооруженную гигантским "Маузером", полыхнула в лицо громом. Оглушенный, он слегка откачнулся.

- Надо было потянуть за шнур, - подала за спиной голос Рита. - Знаешь, как работают жалюзи? Так примерно и здесь...

Марк не слышал слов. Он глядел прямо перед собой, на узенькую полоску подоконника, приютившую глиняный горшочек. Желтый, невзрачного ростика цветок смотрел на него вполуприщур, осуждающе. Надвигающаяся ночь практически смежила слабые лепестки, и все-таки на короткие секунды растение нашло в себе силы переиграть природу. Выстрел отгремел и стих. Контуженный, Марк туповато наблюдал, как трепетные солнечные лоскутки медленно смыкаются. ЗОВ дошел до адресата. Адресат наконец-то прозрел.

***

Всю последующую жизнь Марка можно было бы окрестить одним словом: обман. До сих пор к подобным фокусам он прибегал достаточно редко - не оттого, что слыл честным и стремился всячески поддержать славу такового, а потому, что не располагал тем, чем чаще всего дорожат, ради чего, собственно, и прибегают к лжи. Абсолютная честность и абсолютная черствость - по сути одно и то же. Опекают и врут - любящие и жалеющие. Правду-матку - всегда режут. Ножами и скальпелями.

Первую порцию лжи получила смуглоликая Рита. Вторую Вероника. Что-то ей надо было объяснить насчет подзатянувшейся прогулки, но объяснение напрашивалось столь чудовищно недостоверное, что Марк обошелся импровизацией на тему давних однокашников, таким образом добившись правдоподобия там, где им и не пахло. Впрочем, за особенной правдоподобностью он и не гнался. Он изложил версию, она ее приняла. И оба легли, обнявшись, делая вид, что засыпают. Но не спал однако ни тот, ни другой. Марк стыдился собственной лжи и упивался мгновениями прозрения. Вероника переживала "первую" измену и пыталась постичь, какой же вывод обязана сделать опытная и неглупая женщина. В путанное объяснение Марка она однозначно не поверила. Женская интуиция исподволь била тревогу, Вероника лихорадочно отыскивала выход. Марк же продолжал думать о цветке, еще об одном одиночестве, внезапно слившимся с его собственной тоской.. Он заново воспроизводил в памяти дрожащие от напряжения полуразведенные лепестки, вспоминал силу, плеснувшую в сознание и показавшуюся ему грохочущим выстрелом.

Очень часто мысли людей текут не в параллель. От этого все беды, но от этого и вся красота людских умопостроений. Каждый несет и волочет свой особый кирпичик, - формы дворцов и воздушных замков рознятся. И нет, не было и не будет единой упрощенной истины. В золоченых туфельках, обнаженной и недоступной, богиня Истина вынуждена шагать по канату, натертому мылом, соскальзывая иногда вправо, иногда влево, но всегда вниз.

Любить женщину - это понятно. Любить детей - тем более. Многие любят собак, хомячков, кошек. Но что можно сказать о чувстве к безгласному камню, кусочку дерева или земли? То есть, в определенной мере фетишизм всегда был присущ людям, но лишь в тех случаях, когда подразумевалась какая-либо отдача. Деньги, золото, меха, амулеты... Собственно, в неравнодушии к цветам заложена та же знакомая всем формула: "люблю за то, что они..." Да, разумеется, цветы красивы, они приятно пахнут, за это их можно любить. А не за это?..

Исключите корысть из пламенных чувств - и что останется? Склонитесь ниже, вглядитесь повнимательнее, - ведь что-то должно остаться!

Кстати, медики причисляют к фетишизму даже половое извращение. Интересно, что они подразумевают под любовью к живому?

***

Странная это была жизнь.

Живя с Вероникой, Марк надеялся, что рано или поздно произойдет излечение. В дружбе с Вероникой чувствовалось нечто незыблемое и прочное, стоящее двумя ногами на реальной почве. К Рите же он ходил исключительно ради цветка.

Ложь, разумеется, тяготила. Где-то вне своего сознания он понимал, что поступает дурно по отношению к женщинам, но поделать с собой ничего не мог. В те редкие минуты, когда Рита оставляла ИХ наедине, он тотчас спешил к окну и тянул за шелковый шнур. Шторы разъезжались, желтая головка цветка с дрожью приподымалась. Марк опускался на колени, и они глядели друг на друга, улетая из этого мира в страну запределья, общаясь на языке, аналога которому Марк не сумел бы подобрать даже в отдаленном приближении. Это походило на проникновение в лес, но только откуда-то сверху, со стороны крон, - и, превращенный в ветерок, Марк перелетал от листка к листку, вслушиваясь в пульс зеленых прожилок, взглядом хироманта пытаясь постичь их неповторимый узор. Может быть, на крохотные мгновения он и сам становился листом. Менялось не кое-что, менялось все разом. И Марк не ощущал головокружения лишь потому, что поблизости всегда находился его верный гид. Возможно, по этим лесам они путешествовали, взявшись за руки. Каждый знал о другом абсолютно все и абсолютно все мог простить. Это было аристотелевское слияние половин, а может, и что побольше. Цветок был существом. Разумным или неразумным этого Марк не знал. Но если существо способно любить, оно имеет шанс на ответное чувство. Именно это и случилось с Марком...

"Возвращаясь" в комнату, он не сразу приходил в себя. И Рита это, конечно, замечала. С первого дня их знакомства он держал ее в стадии глубочайшего непонимания. Загадочность его привлекала и одновременно пугала. Начать хотя бы с того, что уже во второе свидание он набросился на нее с упреками. Ему не нравилось как она ухаживает за цветком. Почти сердито Марк выдал ей подробнейшие рекомендации, касающиеся полива, освещения в комнате, зимнего периода, когда растение вблизи узорчатого стекла начинало подмерзать. Рита была почти шокирована. И было от чего. Он говорил о вещах, о которых не должен был знать - о том, во сколько она просыпается, сколько полощется в ванной и что именно готовит на завтрак и ужин. Марк запретил ей некоторые из блюд. Не объяснил, что это вредно или невредно, а именно запретил. В данном случае информация, поступившая к нему от цветка, походила на информацию соглядатая, но Марк в такие нюансы не вникал. Цветок временами задыхался, временами сгибался от боли, и это превратилось теперь в его собственную боль. Кое-кто из ухажеров продолжал наведываться к Рите. Об этом он тоже узнал и не попытался скрыть.