Андрей Сердюк - Вложения Второго Порядка

Ну а в то же самое время...

Не дожидаясь новой атаки, Зотов прыжком перевёл себя в стойку мабу, завёл левую руку под правый локоть и оттуда нанёс удар со звучным названием "Монах ударяет в колокол" в удивлённое лицо супостата. Тёзка свалился в партер.

И тут чувство племени понесло на врага, - что не в жилу им, то нам в масть! Зотов, войдя в раж, схватил урну, стоявшую у распахнутых дверей перехода, зашёл за спину бугая и опустил чугунную, и приложил родимую к его хребту. Вражина прилёг и, видимо, надолго.

Тонюсенькой иголочкой кольнула Зотова совесть, - он не знал: распространяется ли на этот город международная конвенция о запрещении использования в уличных драках мусорных урн, переплавленных в сорок восьмом из танков Гудериана.

И как на это всё посмотрят гуманисты-гуманоиды из Парламентской Ассамблеи Совета Европы, - тоже не знал.

Но точно знал, что в анналах шаолиньского монастыря нет названия этому приёму. Да и самого такого приёма сокрушающего нечестивых, честно говоря, тоже нет. По праву первоприменителя Зотов решил назвать его подобающе: "Обиженный тракторист опускает ржавый коленвал на голову вепря в тихую лунную ночь". Получалось витиевато, но, в общем-то, по сути.

Не ведомо, какими артистическими способностями обладал "монгол", но показ коматозного состояния ему удавался. "Верю, верю", - наверняка сказал бы Константин Сергеевич, увидев его талантливый этюд, и простил бы полное отсутствие какой-либо сверхзадачи. "Актёр должен уходить от себя как можно дальше", - говорил, помнится, великий реформатор театра. Этот актёр ушёл от себя так далеко, что возникали сомнения - а вернётся ли? Полное погружение в образ. Но нет, - дышит.

А тот другой, задозированный, выходя из шока, уже даже тихо постанывал. Правда, тихо-тихо так. И жалостливо. "Как лицемерны эти вечные ламентации болящих на врачующих", - с укоризной посетовал Зотов, покачав головой, и оценивающе оглядел поле боя.

Враг был повержен и не был обращён в бегство лишь по причине внезапно наступившей у него тяги к родной земле.

А хорошая драка вышла!

Как у взрослых.

Покидая место ристалища, пленных решил не брать.

И, проходя через воображаемую Триумфальную арку, подумал гордо и заносчиво, что враг будет разбит всегда и неизменно победа будет за нами... если... если, конечно, за кулисами не будет стоять антрепренёр - пройдоха и плут.

Тем временем, неожиданно быстро пришедшая в себя дамочка, не проявляя видимого участия в происходящем и обхватив одной рукой свою драгоценную ношу, второй прижимала мобильник к уху. И выговаривала в него что-то суровое кому-то неведомому.

Это всё? Война закончена? Её исток забыт? Её итог уже не важен? Так, что ли? Вот тебе и раз! За что ж тогда боролись? Стоит в сторонке, как будто ни причем. Впрочем, чего ты, Зотов, ещё хотел? Бог с ней.

Стоп, а где же поезд?

Сколько времени прошло, сказать было трудно, но до отъехавшего поезда было уже на вскидку метров этак двести. И уже бесполезно было догонять состав, в котором без хозяина продолжали своё увлекательное путешествие на Запад вещи, деньги, документы, а самое главное - заброшенный в рабочий тамбур йогурт, продукт, так животворно влияющий на организм.

И тут же мелькнула мысль-хабалка: "Ну, и на хрена мне всё это было нужно!" Правда, за очевидной неактуальностью - мачо не плачет! - была она моментально забита пинками в тёмный угол подсознанья.

Но на лице Зотова всё же застыло выражение растерянности, густо замешанное на удивлении, и даже скупая мужская слеза хотела было пролиться, да заблудилась в трёхдневной щетине.

Что поделать, судьба последовательно продолжала оставаться безжалостной сукой.

9.

Не только не умея объяснить словами связь между причиной и последствием происходящего, но и не имея возможности увидеть - в силу ограниченности своей более земной нежели небесной природы - хотя бы второе звено этой связи, бесстрашно бредёт по жизни человек.

Бесстрашно, ибо не ведает.

Но как не навредить, не видя и не ведая, естественному ходу событий? Как угадать мэйнстрим Божьего Промысла и оказаться не в самых худших Его учениках? На что уповать, когда Творец-хитрец врубает свой небесный лохотрон? Нет ответа. Но отсутствие ответа вовсе не означает отсутствия права задавать вопрос. Ведь если...

- Как вас зовут? - вернула Зотова на грешную землю вызволенная, которая, как оказалось, никуда не ушла, не исчезла. И мало того, - подошла поближе.

- В миру - Дмитрием, - удивлённо отозвался Зотов.

- Спасибо Вам, Дима.

- Не мне спасибо, а учителю Бодхидхарма, который стал великим, потому что не хотел быть великим, да Борьке Баркасу, который меня этим фокусам обучил, потому что хотел обучить меня этим фокусам.

- Им тоже спасибо. Меня зовут Ириной. Ириной Эдуардовной. Возьмите, Дима, чемодан и идите за мной.

Сказала голосом, не привыкшим к возражениям. Давала бизнес-леди. Мол, вот стою я перед вами - простая русская женщина. Мужем битая. Рэкетирами стрелянная. Живучая.

Ну, и что оставалось делать Зотову - человеку без паспорта, без определённого места жительства, без жизненных целей и, в конце концов, без йогурта? Лечь на волны потока бытия равно отдаться ветру перемен в надежде, что куда-нибудь да вынесет? Реальный выход.

- Идёмте-идёмте, Дима. У меня нет времени на общение с представителями органов правопорядка, - поторопила Ирина.

- А у меня для общения с ними нет желания, - определился Зотов.

Она, кстати, так и сказала - "органов правопорядка". Н-да... С этим её доводом, глядя на два лежащих и временно нетрудоспособных тела, Зотов не мог ни согласиться. Поэтому скоренько покатил вниз по ступенькам, вслед за всё уже решившей за него Ириной, дорожный чемодан, успевая, впрочем, с лёгким трепетом коситься на манящее движение её ладных бёдер.

Сильная, нужно сказать, вещь. Завораживающая. Можно смотреть, не отрываясь, вечно.

Как на огонь.

И пропади всё пропадом!

Ну, всё, - пусть события теперь сами крутятся, как связка ключей на пальце привокзального таксиста.

На выходе в город к ним прыжками взволнованного кенгуру подскочил запыхавшийся яппёныш. С розовым букетом в зубах

- Ирина Эдуардовна, простите, Бога ради. Пока цветы покупал, какой-то шакал колесо проколол, - заверещал оплошавший молодой человек.

- Здравствуй, Виталий. Потом разберёмся. Знакомься. Это Дмитрий. Он сейчас очень меня выручил. И у него теперь из-за меня проблема. Он едет с нами.

Когда загружались в вылизанное красное вольво, Зотов заметил, что запаска в багажнике, куда засунул он чемодан, закреплена канолевая. Абсолютно девственная. "Прокувыркался, видимо, парнишка с подружкой, - вот и припоздал децел", - решил про себя Зотов.