Филип Фармер - Темные замыслы

Затем он пересказал историю о Синдбаде-Мореходе, хотя и здесь пришлось приспосабливаться к жизненному опыту ганопо: они никогда не видели моря, поэтому Бартон превратил его в реку, а птица Рух, унесшая Синдбада, стала огромным золотым орлом.

Ганопо не остались в долгу, выложив легенды о совершенно непристойных приключениях своего героя — старого пройдохи Койота.

Бартон расспрашивал туземцев, пытаясь понять, как они связывают свою религию с реальностями здешнего мира.

— О, Бартон, — отвечал предводитель, — это вовсе не тот мир, в котором мы должны были очутиться после смерти. Это не та страна, где маис вырастает за день выше головы мужчины, где есть хорошая охота на кроликов, которых всегда настигают стрелы. Здесь мы не соединились ни с нашими женами, ни с детьми, ни с предками. Здесь нет духов гор и рек, скал и кустарников, они не бродят тут и не говорят с нами.

— Но мы не жалуемся. Здесь мы счастливее, чем в мире, из которого ушли. У нас много еды — еды лучшей, чем была там, и мы не должны тяжко трудиться, чтобы добыть ее. А ведь в прежние времена нам приходилось не раз вступать в бой, чтобы защитить свои поля. Нам хватает воды, мы ловим рыбу, не знаем лихорадки, убивавшей нас прежде. И потом, здесь нет болезней и старости, от которых мы теряли силы.

5

Тут предводитель островитян нахмурился, с его лица сошла улыбка и голос дрогнул от беспокойства.

— Скажи мне, странник, слышал ли ты о возврате смерти? Я говорю о вечной смерти. Мы живем на маленьком острове, и сюда приходит мало людей. Но от тех, кто здесь бывает, и от тех, с кем мы беседуем на берегу, мы слышим странные и тревожные вести. Люди говорят, что вот уже некоторое время ни один из умерших не поднимается вновь. Если человек убит, то он больше не проснется на далеком берегу рядом со своей чашей. Скажи, это правда или одна из сказок, которыми люди любят пугать других?

— Не знаю, — честно ответил Бартон. — Мы проплыли сотни миль, видели на своем пути несчетное число граалей и заметили то, о чем ты ведешь речь.

Бартон замолк, размышляя. Буквально на второй день после Великого Воскрешения начались воскрешения малые — или перемещения, как их обычно называли. Если человека убивали, если он кончал самоубийством или погибал от несчастном случая, то неизбежно на следующий день вновь оказывался живым — всегда в другом месте, не там, где обитал раньше, часто очень далеко, даже в другой климатической зоне.

Многие приписывали воскрешения вмешательству сверхъестественных сил, но большинство, в том числе и сам Бартон, жаждали более рациональных объяснений. Все разговоры о чудесах следовало отбросить. «Не к духам нужно обращаться!» — говаривал бессмертный Шерлок Холмс. Достаточно обратиться к законам физики.

По своему собственному опыту, вероятно — уникальному, Бартон знал, что тело умершего человека воспроизводилось со скрупулезной точностью. Оно воссоздавалось по проведенным ранее записям; раны исцелялись, пораженные ткани возрождались, утраченные конечности восстанавливались.

Где-то под поверхностью этого мира находился огромный термоионный конвертер, преобразующий энергию в материю. Очевидно, он использовал тепло железо-никелевого ядра планеты. Миллионы грейлстоунов, основание которых уходило в глубину, являлись терминалами этого механизма. Они образовывали сложнейшую систему, при мысли о которой у человека начинала кружиться голова.

Связаны ли с ней устройства для записи на клеточном уровне структуры мозга? Или, как полагал Фригейт, она осуществляется с невидимых орбитальных спутников, наблюдавших, подобно Богу, за каждым живым существом, видевших все и вся, даже гибель ничтожного червя в земле?

Никто ничего не знал; а если и знал, то хранил эту тайну в себе.

Преобразование энергии в материю системой грейлстоунов объясняло ежедневную трехразовую выдачу пищи для всех жителей речной долины. По-видимому, в днище металлических цилиндров был скрыт миниатюрный конвертер с электронным меню. Энергия передавалась цилиндру через камень-грааль и преобразовывалась в сложные вещества: так на свет появлялись мясо, хлеб, салат, табак, марихуана, виски, ножницы, гребни, зажигалки, губная помада и Жвачка Сновидений.

Одежду из полотнищ ткани также создавала система грейлстоунов. Рядом с возродившимся телом всегда появлялись стопка покрывал и цилиндр. В глубине, под каменными грибами, было скрыто устройство, способное каким-то образом переносить с необыкновенной точностью сквозь многокилометровую толщу почвы сложнейшую конфигурацию человеческой плоти, цилиндры и одежду. Люди и вещи возникали из воздуха — в буквальном смысле слова.

Бартон иногда задумывался: может ли случиться так, что перемещенное после смерти тело окажется в месте, занятом другим человеком? Фригейт утверждал, что это вызвало бы мощный взрыв. Но подобного не случалось — во всяком случае на памяти Бартона. Видимо, механизм переноса исключал возможность взаимопроникновения молекулярных структур. Однако Фригейт настаивал, что ту часть атмосферной среды, в которой формируется тело, необходимо удалить. Каким же образом предотвращалось неизбежное перемешивание молекул воздуха и плоти?

Кто знает? Значит, наука этиков располагала способами отвода воздуха и создания локального вакуума именно там, где появлялись тело, цилиндр, ткани — причем вакуума идеального, какого наука Земли за последнее столетие достичь не смогла. И при этом все происходило в полной тишине, без взрыва внезапно вытесняемых воздушных масс.

Загадкой оставался и вопрос о сканировании тел. Много лет назад захваченный в плен агент этиков по имени Спрюс рассказал о хроноскопе, приборе, позволяющем заглянуть в прошлое. С его помощью проводились исследования и запись всех человеческих существ, обитавших на Земле в период с 2 000 000 года до н. э. и до 2008 года н. э.

Для Бартона это было непостижимо. Он не мог представить себе телесный или визуальный возврат в прошлое. Фригейт разделял его сомнения, предположив, что слово «хроноскоп» Спрюс употребил иносказательно. Возможно, агент лгал.

Но, как бы то ни было, истину о воскрешении и сотворении пищи в грейлстоунах можно познать, обратившись к разумному толкованию физических законов; тут не требовалась магия и прочие чудеса.

— Что с тобой, Бартон? — осторожно прервал его молчание вождь островитян. — Тебя захватили духи?

— Нет, — Бартон очнулся. — Я просто вспоминал. Многие люди рассказывали нам, что в течение года никого не переносили в места, далекие от их прежнего обитания. Возможно, мы странствовали там, где этого просто не случалось. В конце концов, Река так…