Олег Синицын - Батилиман

Я представил, как он слышит мои крики. Я зову на помощь, кричу — что мне больно. Но он не очень-то поверит. Потом я замолкаю. Вот тогда он и войдет… Что же будет дальше? Я могу кинуться на него из-за двери. Был ли у него пистолет? Вроде был. Он войдет с пистолетом наготове. Вряд ли я смогу обезвредить его.

Как же быть? Может попросить еды. Они так и не принесли мне ничего поесть. Нет, это плохо. Он может войти не один, это хуже всего. Что же придумать!

Целый час я мучился, пытаясь найти выход. За этот час никто меня так и не посетил, и я не знал — находится ли по-прежнему охранник за дверью. Скорее всего, находится.

— Эй! — крикнул я. — Послушай, как тебя зовут?

Молчание.

— Ты там, я знаю. Ты можешь молчать, но мне кажется… да я почти уверен, что тебя зовут Михаилом.

— Меня зовут Анатолием, — недовольно проворчал голос из-за стены. Я молча торжествовал.

— Слушай, Толя, я не убивал никого.

— Угу, — пробурчал тот.

— Я клянусь. Вы все делаете скоропалительные выводы. Это все огромная ошибка… Ты знаешь, что пропажи людей происходили здесь задолго до этого момента.

— И что?

— Ты понимаешь, здесь орудует маньяк. Ты можешь поговорить со здешним спасателем Леонидычем…

— А как фамилия?

— Я не знаю её. Но он тут известен. Понимаешь, он следит за этими случаями. Он все знает об убийце. Он докажет вам, что я невиновен. Поговорите с ним.

— А ты знаешь, кто убийца?

— Да, — после паузы ответил я.

— И кто?

— Ты, конечно, можешь не поверить. Но обрати внимание, что убийства всегда связаны с морем. Люди пропадают именно тогда, когда купаются. Еще в давние времена, когда скифы владели этими местами, морской дьявол нападал на них. — Я замолчал.

— Это правда. Я клянусь тебе. Леонидыч, при помощи московского профессора, перевел надпись на скале. Там это все сказано. Дьявол живет в гроте под нашей базой. Он утаскивает людей и съедает их на закате… Мою жену он утащил прямо у меня из рук. — Мой голос дрогнул. — Я нашел его нору, но мне не войти в нее. Мне нужен акваланг и помощь Леонидыча. Понимаешь, у меня время всего лишь до заката. Потом он убьет ее… И съест. Ты понимаешь?

Он нерешительно сказал:

— Кажется, да. — Он замялся. — Я действительно начинаю убеждаться…

(Солнечные квадратики на полу стали ослепительно яркими. Я зажмурился.)

— Я начинаю убеждаться, что ты не просто убийца, ты сумасшедший психопат. Ты сволочь, понимаешь? Заткнись лучше, а то я тебе ребра переломаю.

Сквозь зубы, я прошипел подобное обещание в ответ. С улицы до меня донесся обрывок объявления по радио. Диктор сообщал, что украинское время три часа тридцать минут. Это значит, что московское (база Батилиман жила именно по этому времени) — 4. 30. Я снова начинал впадать в панику.

К пяти часам у меня созрел относительно сносный план. Моя носовая перегородка была непрочной, и при малейших ушибах у меня всегда возникало кровотечение. Я инсценирую кровотечение и позову его, чтобы он дал мне платок. Только так я смогу заставить его приблизиться ко мне, а уж дальше… Они допустили ошибку, что сковали мне руки спереди.

Я сложил их вместе и ударил левой ладонью по носу. От боли меня перекосило, в носу стало жарко, но кровь не появилась. Я ударил сильнее. На пол упали две бордовые капли, а затем кровь ручьем полилась на верхнюю губу. Я подпрыгнул и боком упал на пол, стараясь создать как можно больше шума.

— Проклятие! — воскликнул я как можно нейтральнее. За дверью раздался звук упавшего на пол журнала. Послышались поспешные шаги.

— Ты чего там делаешь? — раздался грозный окрик сержанта.

— Я, кажется, нос сломал!

— Как ты хоть умудрился? — Слова прозвучали одновременно со щелканьем ключа в замочной скважине.

— Я поскользнулся.

Дверь распахнулась, я приготовился. Я полулежал на боку, головой к окну. Если он подойдет со стороны ног, я смогу пнуть его в пах. Если спереди — я достану его ударом в горло или в глаза. Мне жалко этого человека, но его кратковременная боль ничто, по сравнению с тем, что случилось с моей женой.

Он подходил спереди. Я старался не смотреть в его сторону. Кровь образовала впечатлительную лужу на полу под моим носом.

— Боже! — вырвалось у него. — Что ты с собой сделал?

— Дай мне платок, — выдавливая из себя страдание, проговорил я. Он присел на корточки и протянул мне какую-то тряпку. Пистолет был в кобуре. Я едва заметно развернул плечо для усиления замаха. С прыжком я отлично доставал до его паха.

— Толя, — раздался из дверей голос молодого Филиппа. Я понял, что все пропало. — Ты что с ним сделал?

— Да он сам себе нос расшиб! — возмущенно стал оправдываться сержант. Все усилия оказались напрасными, и мне ничего не оставалось делать, как скорчить гримасу зверской боли, доставляемой кровотечением из носа.

— Ну ладно, вытри его.

— Да он себе нос сломал!

Милиционер Филипп подошел к нам и, наклонившись, внимательно осмотрел меня.

— Да нет. Если бы он сломал себе нос, или ты сломал ему нос…

— Да я не трогал его! — взревел сержант.

— Ладно-ладно. Я просто так, к примеру… Так вот, если он бы сломал нос, он бы у него дрягался из стороны в сторону, да и крови было б побольше. Тут, может, всего лишь хрящик сдвинут. Запрокинь ему голову и вставь вату в нос, чтобы кровь остановить.

— У меня нет ваты.

— Сбегай возьми в аптечке в машине. Я постерегу его. Тело так и не нашли. Приехала ещё ваша бригада. Этого, — он показал на меня, — решено отправить в Севастополь немедленно.

Я лихорадочно соображал, как мне выбраться из лап этих блюстителей законности. Пока Толя бегал за ватой, молодой Филипп держался на значительном расстоянии от меня. Потом они дали мне вату, я вставил её в нос. Под надзором они проводили меня до умывальника, где я смог осторожно умыться. Скованными руками это получалось плохо.

После этого они посадили меня в раскрашенный желтыми и синими полосами милицейский «Газик». Устроили меня на заднем сидении, подперев с боков своими телами. Бежать было невозможно.

На переднее сидение запрыгнул водитель. Волосы его были сырыми — он, похоже, успел выкупаться.

— Поехали? — спросил он.

— Трогай! — весело сказал Филипп. Я зло посмотрел на него, но он этого не заметил.

"Газик" резко сдернулся с места. Меня и моих попутчиков вдавило в сиденья.

Чтобы выбраться с базы, нужно подняться по петляющей узкой горной дороге до шоссе, а затем, обогнув Кушкайя, выехать на Севастопольскую трассу. Там по трассе до города останется где-то полчаса быстрой езды.

"Газик" осторожно поднимался по петляющей дороге. Милиционер за рулем, очевидно, ехал здесь впервые. Я ездил на автобусах, водители которых гнали гораздо шустрее на поворотах.