Сергей Синякин - Лебеди Кассиды (сборник)

— Убирайтесь отсюда немедленно, слышите?! Уходите сейчас же!

Водитель подхватил мужчину под руки и тяжело поволок его к машине. Ноги мужчины оставляли в песке глубокие следы.

И в это время машина взорвалась.

Некоторое время водитель тупо смотрел на пылающие обломки, потом бросил раненого и рванулся к машине. Лицо его перекосил ужас. Пламя не позволило ему приблизиться к горящей машине. Водитель упал, кусая землю.

Мужчина в окровавленной рубашке лежал на песке и монотонно повторял:

— Уезжайте! Немедленно возвращайтесь! Там, впереди, — смерть!

— Ни одной дельной мысли, — сказал Лукас. — Как проникнуть за зону лазерного поражения? Дальше мы можем сами раскинуть мозгами. Но как попасть на базу? Не туннель же рыть?

— Можно и туннель, — задумчиво сказал второй американец. — Если другого выхода не будет.

Красивое лицо его было по-прежнему невозмутимо, словно он репетировал какую-то роль и боялся из нее выйти.

Русский член команды Виталий Голиков задумчиво смотрел на американцев. Несколько часов назад его пригласили в советское посольство, чтобы предложить участвовать в опасной экспедиции, и он не раздумывал.

— Туннель — это неплохо, — согласился он. — Совсем неплохо… Слушай, Лукас, база… она имеет подземные коммуникации? Канализацию, например?

— Ты полагаешь, что на базе нам сразу понадобится сортир? — равнодушно поинтересовался американец. Сидя на ступеньках садового домика, он смотрел на зеленую лужайку, задумчиво покусывая нижнюю губу.

— Я хочу познакомиться со схемой этих коммуникаций, — настойчиво сказал русский. — Если нам повезет, то мы сможем благополучно добраться до этого сортира.

Лукас повернулся к Голикову, оглядывая его загоревшимися глазами.

— Шикарная мысль! — сказал он. — Если это возможно… Ты подал шикарную мысль, Вит!

— Если коммуникации базы выходят за пределы базы, — добавил Голиков, — то следует уточнить, не блокированы ли они.

— Не думаю, — американец весело засмеялся и хлопнул Голикова по плечу. — Мы — практичный народ, Вит, и я не думаю, что кто-нибудь додумался организовать надежную охрану дерьма!

Полицейский на кордоне изумленно разглядывал приближающегося человека. Человек шел из охраняемой зоны. Это был водитель голубого автомобиля. Одежда его была изодрана, на лице, напоминающем безжизненную маску, запеклась кровь.

— Откуда он? — спросил полицейский напарника. — Мы ведь перекрыли весь район?!

Он шагнул навстречу человеку, положил ему руку на плечо, и человек, не сопротивляясь, пошел за ним. Он двигался, словно автомат, тупо и безразлично глядя перед собой.

Напарник полицейского проводил удаляющихся сочувственным взглядом, повернулся к зоне оцепления и снова засвистел себе под нос заунывную однотонную мелодию.

СЕВЕРО-ЗАПАД ЮЖНОЙ АЗИИ,

18 ИЮЛЯ 2009 ГОДА, 12.45

Упавшее кресло спасло им жизни. Оно отгородило их от рухнувшей стены, смялось само, но уберегло людей.

Холоран пошевелился.

Он с трудом выбрался из-под обломков, сел на испачканный кирпичной пылью пол бывшего холла и увидел безжизненное тело русского.

В воздухе висела пыль. С улицы доносился пронзительный вой.

Второго этажа не стало, и в холл заглядывало мутное свинцово-серое и рыхлое небо.

Холоран нерешительно коснулся тела русского. В детстве он боялся покойников. С возрастом страх прошел, но чувство брезгливости к мертвым осталось на всю жизнь. Касаясь Лебедева, Холоран боялся ощутить холодную неподвижность мертвого тела.

Лебедев пошевелился.

— Счастлив наш Бог! — облегченно сказал Холоран, помогая русскому выбраться из-под обломков кресла.

Лебедев сел.

Лицо его было в известке, щеку пересекал багровый рубец. Русский посол сморщился от боли и, расстегнув пиджак, начал ощупывать плечо.

— У меня, кажется, вывих, — сквозь зубы сказал он.

Холоран ощупал плечо русского и неожиданно дернул руку с небольшим поворотом. Лебедев вскрикнул.

— Все в порядке, — сказал Холоран: — У вас действительно был вывих, но я вправил сустав.

— Что случилось? — спросил русский, оглядывая развалины.

— Не знаю, — Холоран посмотрел в мутное небо. — Похоже, что был взрыв.

Хрустя обломками камня и стекла, Лебедев подошел к разрушенной стене и выглянул наружу.

Холоран встал рядом с русским.

— Похоже, нам крышка, господин Лебедев. Если я не ошибаюсь, у вас на родине выражаются именно так?

Его глазам открылась бывшая улица, заваленная обломками кирпича и железобетонных плит. Около бывшего двенадцатиэтажного суперсовременного отеля стоял оранжевый «ситроен». Клаксон машины заклинило, и улицу наполнял пронзительный вой.

Лебедев достал носовой платок и, морщась от боли, осторожно обтер лицо.

— Похоже на то, — севшим голосом согласился он. — Судя по разрушениям, этот идиот взорвал над столицей ядерный заряд.

Они выбрались из развалин.

Посольский парк выглядел жутковато. Обугленные стволы деревьев торчали в разные стороны и еще тлели, осыпая пеплом, черный газон.

— Где же люди? — спросил Холоран. — Неужели никого не осталось в живых?

Лебедев остановился.

— Люди? — странным клекочущим голосом спросил он и шагнул к обугленным деревьям.

Холоран увидел, что рядом с дымящимся стволом лежат два маленьких черных трупика в обгоревшей одежде.

— Боже мой! — сказал Холоран потрясенно. — От них остались одни головешки, Лебедев!

Русский молча опустился на колени перед обгоревшим телом и неожиданно для Холорана прижался к черному лицу грязной щекой. Кремовый пиджак русского был в грязи, широкие плечи вздрагивали, и американец понял, что Лебедев плачет.

И тогда он осознал, что второй маленький трупик — его сын Джой. Это черное обугленное тельце было телом его сына! Горло Холорана перехватила тугая петля, он почувствовал, что задыхается. Американец опустился на колени, трогая рукой лицо мертвого сына. Сгоревшая кожа была теплой и напоминала резину. Холоран встал и, покачиваясь, пошел прочь, сбивая ногами черные головешки бывших деревьев. Петля, охватившая горло, стягивалась все туже, постепенно перебираясь на грудь. Холоран сорвал галстук, рванул ворот рубашки, опустился на землю, вжимаясь лицом в изгаженную мертвую почву, и неожиданный крик, в котором не было ничего человеческого, исторгся из его полной режущей боли груди.

СЕВЕРНАЯ АМЕРИКА,

17 ИЮЛЯ 2009 ГОДА, 18.30

Саймон разглядывал фотографии членов группы, ушедшей на ЭЛСПРО. Рядом с каждой фотографией стоял столбик анкетных данных, по-американски деловых, не содержащих ничего лишнего и вместе с тем позволяющих несколько узнать человека.