Ф. Ришар-Бессьер - Властелины безмолвия

Дейтон взъерошился, как боевой петух.

— Выходит, что чудовища прорвутся из бессознательного, чтобы интегрироваться в нашу реальность, и будут столь же реальны, как вы и я! Это чушь! Это самое смешное из того, что я слышал до сегодняшнего дня!

— Минуточку!

Я положил руку на включатель звукового аннигилятора, прервав упрямого Дейтона.

— Прошу немного внимания. Может быть, для доказательства связи между двумя феноменами стоит повторить опыт?

Дейтон аж подпрыгнул. Он побледнел и двинулся ко мне, пытаясь вырвать аппарат.

— Не смейте этого делать, — проверещал он. — Ради бога, не делайте этого!

Наступила тишина, во время которой был слышен только хруст ломаемых Эймсом пальцев.

Я не мог удержаться, чтобы не засмеяться.

— Вы мне казались таким уверенным…

— Не вам решать, господин Милланд, не вам… Это вне вашей компетенции.

— Но и не в вашей, к несчастью. Узлом противоречий в этой ситуации, как мне кажется, является госпожа Ватсон. Она одна знает правду. Поверьте мне, именно на ней вы должны сконцентрировать свои усилия, пока не стало слишком поздно.

— Все, что мы пока пытались делать, было в границах законного.

— Должен ли я в таком случае предположить, что существуют и другие средства, которые вы еще не осмелились использовать?

— Это должна решать официальная судебно-медицинская комиссия.

— И когда решение будет принято, госпоже Ватсон грозит комната в сумасшедшем доме с обитыми стенами… — четко проговорил Грейсон. — Нет, я полагаю, что господин Милланд прав. Именно на нас сейчас все возлагается, пока эксперты не усложнили задачу.

— На что вы надеетесь, Энтони?

— Я верю в свою идею.

Грейсон бросил тяжелый взгляд в мою сторону, чем вызвал во мне какое-то болезненное ощущение. Никто ни на что меня не уговаривал, но я чувствовал себя все более и более беспокойно и неуютно, спрашивая, чего же они от меня хотят?

В конце концов Грейсон пожал плечами и проговорил:

— Господин Милланд, это дело может принять очень скверный оборот. Я полагаю, что действовать следует как можно скорее, если мы хотим избежать самого худшего. Согласны ли вы нам помочь в последний раз?

— И что же мне предстоит?

— Попытаться вернуть Валери Ватсон в нашу реальность.

— Но как же я смогу это сделать, боже ты мой?

— Внедриться в ее сон.

— В ее сон?

— Если бы вы смогли взломать ее ментальные барьеры, то я уверен, что вы могли бы попытаться победить ее и вразумить.

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— А я полагаю, что такой опыт можно провести.

— И каким же образом?

— Мы вызовем у вас искусственный сон и свяжем ваше подсознание с подсознанием госпожи Ватсон так, что вы окажетесь освобождены от ощущений запретного, от механических и иных воздействий, которым ваша психика могла бы подвергнуться снаружи и изнутри. Вы получите своего рода сопротивляемость к ударам церебральной сети Валери и войдете в контакт с ней, полностью сохраняя свою собственную личность.

Вот так раз! Уж этого-то я никак не ожидал! Меня охватила ледяная дрожь. Я был потрясен тем, что мне предложил Грей-сон.

— Но почему вы выбрали меня? Я не только не знаком с госпожой Ватсон, но и не знаю ничего из вашего…

— Время поджимает, а мне нужны мои коллеги, чтобы помогли обеспечивать эту попытку.

Я смущенно покачал головой. Стечение обстоятельств продолжало оказывать на меня свое воздействие. Кажется, на этот раз я окончательно попал в ловушку.

— И каков же риск?

— Я буду откровенен с вами, Милланд. Это первый опыт такого рода. Практически нет никакого риска, если вы будете точно выполнять все мои инструкции во время «путешествия». В любом случае, вы будете под нашим контролем в течение всего продолжения опыта. При малейшей тревоге или психологической опасности мы вас возвратим.

— Сколько времени это может занять?

— Вероятно, несколько часов, хотя может продлиться и несколько дней. Если вы потерпите поражение или решите отказаться от продолжения опыта, вам стоит только нас предупредить. Ваше решение осуществится в ту же секунду.

Он вопрошающе смотрел на меня.

— Итак, господин Милланд, что вы решили?

— Дайте-ка мне сигарету…

На какое-то мгновение я почувствовал, что не знаю, какой ответ дать, и что колеблюсь, как никогда в жизни.

Передо мной сидели четверо ученых, которые очень живо разговаривали между собой, не уделяя мне никакого внимания, но и я не слушал их, погрузившись в свои собственные мысли, а перед моими глазами стоял образ Валери.

Внутренне я спорил с собой, раздираемый противоположными силами, которые толкали меня на принятие совершенно различных решений. Страх визжал во мне, он предостерегал и приказывал бежать отсюда со всех ног, но другая сила подталкивала встретиться с созданием моей мечты, с которым я, сам того не желая, познакомился. Я окончательно понял, что очарован образом Валери, и это, конечно, повлияло на мое решение.

Я посмотрел на ученых и тихо спросил:

— Когда я должен начать?

Рука Грейсона дружески и даже как-то отечески опустилась мне на плечо.

— Думаю, чем скорее, тем лучше. Пошли!

Сначала Грейсон провел серию тестов для изучения особенностей моего мозга, в том числе его мотивационность, силу и слабости.

В экспериментальном блоке поставили кушетку рядом с кроватью Валери, и я, лежа, смотрел на копошение ученых, напоминающих некие зловещие тени в сумерках. Они делали все молча, согласованно, без малейшей театральности, до того самого момента, когда Грейсон дал мне понять, что все готово для «великого прыжка».

Линдсей надел мне на голову шлем с электродами, проверив в последний раз все его контакты со шлемом Валери.

Я увидел, как его руки коснулись включателей аппаратуры, как загорелись лампочки, и мягкое жужжание наполнило помещение.

Что приближается решающее мгновение, я понял, когда увидел Грейсона, шагнувшего ко мне со шприцем, наполненным желтоватой жидкостью.

— Готовы, господин Милланд? — спросил он.

— Готов.

— Возьмите за руку госпожу Ватсон.

Я повиновался, и мои пальцы сомкнулись на мягкой, нежной и бархатистой коже. В тот самый момент, когда Эймс скрепил наш союз кожаным браслетом, ощетинившимся пучками проводов, меня вдруг охватило какое-то странное чувство. Но это длилось не дольше, чем сверкание молнии, до момента, когда игла вонзилась мне в плечо.

В теле вдруг возник огненный вихрь, разом рванувшийся на штурм моих кровеносных сосудов, вен, артерий, сердца и мозга…