Ришар Бессьер - Властелины безмолвия

Бессьер Ришар

Властелины безмолвия

Ришар-Бессьер Ф.

Властелины безмолвия

Перевод А. Шаталова

Глава 1

С того момента, как игла вонзилась мне в плечо, я неподвижно лежу на спине и постепенно теряю ощущение своего тела.

На глубинном уровне моего сознания вдруг всплывают тайные воспоминания и желания, деталь громоздится на деталь с ужасающей ясностью и четкостью.

Тогда я закрываю глаза, и передо мной, словно в гигантском калейдоскопе, пробегают странные картины, и я растворяюсь в вихре красок и движений.

Все это начинается с гигантской статуи, стоящей в широком световом прямоугольнике.

Каменные жабы теснятся вокруг цоколя, карабкаются по длинной пурпурной тунике, пробираясь из складки в складку, соскальзывая с бронзовой юбки, чтобы снова карабкаться, добраться наконец до корсажа и спрятаться у вызывающе гордо торчащей груди.

Незнакомое солнце освещает багровыми лучами это кошмарное видение, проникая как бы сквозь кружевные зубцы далекой стены.

Мало-помалу все вокруг оживает. Каскадер-клоун с сияющими словно звезды глазами дергается внутри своей бутылки, его голова поворачивается справа налево и слева направо, как и голова жирафа, который только что возник из стеклянного бочонка.

Мерзкая обезьяна висит на маятнике гигантских настенных часов, который рассекает воздух, как стальное лезвие, а ее длинные лапы при качании хватают совсем голеньких детишек, окружающих эту странную машину с разверзнутым ртом вместо циферблата.

Детишки один за другим исчезают внутри часов, проглоченные ненасытной пастью и унесенные потоком времени.

У статуи нет лица, но у меня такое ощущение, что его нет потому, что я не хочу его видеть. А вообще это лицо должно быть одновременно ангельским и демоническим, а отсутствующая на его устах улыбка должна принадлежать Елене Прекрасной, приказывающей поджечь Трою.

"Еще одно усилие, Валери, мы проходим вторую стадию..."

"Я боюсь... О! Грег... я прошу тебя... останови... я не могу больше..."

"Это просто реактивная депрессия... Все нормально..."

"Я больше не хочу, Грег... не хочу больше..."

"Успокойся... еще одно усилие... Мы удерживаем этот путь, Валери... мы его удерживаем..."

Свет танцует и вибрирует, как в разгар лета.

В какой-то адской пляске гудят огромные черные мухи, в то время как других заглатывает черный изъязвленный камень.

Невидимые руки бросают горстями песок, который засыпает глубокие дыры, а на чей-то тревожный зов возникают прочные стальные прутья решетки и закрывают прямоугольник света.

"Нет, Валери... Нет, не это... Освободи себя... Освободи, раскройся..."

"Я не могу... Я не хочу..."

"Убери этот барьер..."

"Грег!.."

Створки решетки качаются на пустом месте. А через зубчатую стену жадные пальцы продолжают перебрасывать песок, который засыпает все щели. Пальцы чудовищно длинные, унизанные золотыми кольцами и перстнями с изумрудами. Они скребут стену, сдирая штукатурку, выцарапывая в ней отверстия, становящиеся гротами и пещерами, откуда доносится дыхание агонизирующего существа.

В полутьме горит черное пламя, и сквозь его ледяные языки видится узкая дорога, ведущая в туннель и далее в бесконечность.

Круглый рот, как бы приоткрытый для поцелуя.

"Грег, нет... это невозможно... Я не хочу".

"Мы достигли третьей степени".

"Грег..."

Вдруг створки решетки сдвигаются, и их соединяет цепь с висячим замком. Каменную стену окутывает темнота, краски бледнеют, растворяются и исчезают совсем...

Не остается ничего, кроме пустого, заполненного призрачным светом экрана

- Все, выключайте!

В этот момент профессор нажимает кнопку, вспыхивает нормальное освещение, и "телевизор" отключается.

Глава 2

Остальное проступает довольно четко сквозь пелену моих воспоминаний по мере того, как я погружаюсь в туманную пустоту.

Я слышу голос Грейсона, который говорит мне:

- Итак, господин Милланд, каково же ваше заключение?

Меня этот вопрос несколько удивляет, и я смущенно опускаю голову.

- Видите ли, я ведь не психиатр. По правде говоря, я даже плохой психолог, но...

- Но?

- Возникают какие-то фрейдистские символы *... и опять же добровольное самозаточение Валери Ватсон, тоже окруженное символами: бутылка с клоуном, стеклянный бочонок, отверстия в часах и стене, решетка, ритмические качания маятника... На мой взгляд, все это связано с ее бессознательным или осознанным отказом следовать за этим дурацким сном.

- Речь вовсе не идет о дурацком сне, господин Милланд. Лучше скажем, за нормальным сном. Нас интересуют именно эти сенестезические реакции бессознательного, но, кроме того, нас в основном беспокоит сам беспрецедентный эксперимент профессора Грегори Ватсона. Вы совершенно уверены, что профессор ничего вам не рассказывал о сути своих психо-физиологических опытов?

Словно клоун в бутылке, я помотал головой справа налево и слева направо.

Их здесь было четверо, и они смотрели на меня с явным интересом. А я в свою очередь внимательно разглядывал их.

* Фрейдизм - учение австрийского врача-психиатра Зигмунда Фрейда, сводившего поведение людей к формам проявления первичных бессознательных жизненных влечений.- Здесь и далее примеч. перев.

Первым был профессор Энтони Грейсон, руководитель Психо-физиологического центра в Бостоне. Высокий, худой и лысый, с выпуклым, куполообразным черепом. Он пользовался широкой известностью. На его слегка крючковатом носу сидели очки в черепаховой оправе.

Рядом с ним Людвик Эймс, известный фармаколог.

Этот маленький нервный человечек постоянно хрустел своими тонкими пальцами. Лицо его было сильно загорелым, а маленькие, соломенного цвета глазки постоянно выражали настороженное внимание.

Что касается Фреда Линдсея и Герберта Дейтона, то это была парочка всемирно известных психиатров. Долгие годы они дружили с профессором Ватсоном и представляли из себя двух невозмутимых существ, которые, если и говорили, то самый необходимый минимум. Чем больше я смотрел на них, тем больше убеждался, что они напоминают больших говорящих кукол.

Эти четверо вот уже три дня бродили туда-сюда по коттеджу Ватсонов.

Здесь-то я их и нашел час назад, когда позвонил у калитки коттеджа, прибыв по личному приглашению профессора Грегори Ватсона.

Все это я объяснил им в нескольких словах.

Зовут меня Роберт Милланд, я американец и работаю в Центре электроники в Мельбурне уже многие годы, то есть с того времени, как ушел из компании "Дженерал моторс".

До этого я не был знаком с профессором Грегори Ватсоном, как никогда не видел ни Евы, ни Адама, и когда получил от него приглашение через Грехэма Вилея, то очень удивился.