Надежда Навара - Олимпийские игры

Ночной кошмар медленно отпускал голову, стекая по спине липким горячим потом.

Когда-то Кузнецов и предположить не мог, что станет неврастеником, но за прошедший год яд войны всё глубже разъедал его душу. Всё труднее удавалось сохранять прежнюю энергичность и собранность. Память не отпускала его, возвращала на Мьёлнир в бой за гибнущую планету. Майор словно пытался что-то изменить, исправить.

Тщетно. Так же отсчитывал последние часы пусковой механизм ядерных мин. Та же ярость берсерка туманила разум Лайонела Винсона. Тот же его приказ вёл поредевшие когорты бриидов в самоубийственные атаки. Ту же задачу выполнял сборный отряд добровольцев: оружейники, фоговцы, наёмники прикрывали эвакуацию гражданского населения. Без вариантов.

Вот и сегодня ночью накатило. Алекс заставил себя подняться, прошаркал босыми ногами в ванную комнату, включил свет и встал под душ. Вода омыла тело, успокоила дыхание. Он расслабился, прикрыл глаза… И оказался в кокпите «Аписа».

Отказала система захвата и ведения целей. Да и хрен с ней! Всё равно лупишь на сотню метров и ближе, попадаешь не в одного, так в другого. Закончились ракеты. Разрушена корпусная батарея средних лазеров. Осталось всего две кассеты к автоматической пушке. Проблема – плазменный ускоритель и крупнокалиберные лазеры медленно перезаряжаются, да и тепла производят многовато. Нагрев машины то и дело зашкаливает.

Вентиляторы надсадно гудят, без толку гоняют по кабине перегретый воздух. Остро воняет гарью, страхом, смертью. Пот ест глаза, сбегает горячими струйками по вискам и шее, капает с кончика носа. Руки-ноги взмокли, зато отчаянно студит грудь и спину, видно, разладилась подача хладагента в комбез. Терпи, майор, это война.

Тактика боя? Упереться рогом и стоять, пока жив пилот, держит удар броня и реактор даёт энергию. Вот тебе и тактика, и стратегия до кучи.

Легионеры тоже не умствуют. Идут вперёд сомкнутым строем, натыкаются на монолит обороняющихся, сдвигают его на десяток-другой метров, оставляют заслон, остальные уцелевшие машины отходят, перестраиваются, и новая атака. Словно пробку в горлышко бутылки проталкивают. Собственно, так и есть. В тылу ущелье расширяется, можно развернуть линию. Можно, да кто ж их туда пустит.

Так, опять попёрли.

– Внимание! Держать позицию!

Они не отступили. Алекс дрался наравне со всеми до тех пор, пока его «Апис» не рухнул, и сознание не покинуло пилота.

Кузнецов не видел, как пленный воин-легионер Роберта остановила бессмысленную бойню и убила претора Винсона в поединке один на один. Кузнецов не чувствовал, как командир наемников Джек Колли вытаскивал его из разбитой машины. Кузнецов не знал, как капитан Светлана Ларсон умудрилась посадить спасательный катер прямо на поле боя. Майор очнулся уже в космосе на борту транспорта. Никто и никогда ни единым словом не упрекнул его, но он хорошо помнил, что остался жив, а другие погибли.

«Совсем раскис, слабак! Ты выполнял долг тогда, будешь выполнять его и теперь! – Алекс ожесточенно вывернул кран. Поток ледяной воды разогнал вязкую муть в голове. Он было облегченно вздохнул, но тут же скривился от нового удара. – Хорошо сказал, красиво! Сколько еще чужих жизней ты готов положить за эти слова?»

Алекс закрыл воду и привалился спиной к мокрому кафелю. Он посмотрел на запотевшее зеркало напротив и встретился взглядом с искажённым отражением.

«Ты просто заблудился. – Туманный офицер с Мьёлнира криво улыбнулся. – Твое место там, среди твоих мертвецов».

Майор устал бороться и прикрыл глаза.

Обессиленный разум, лихорадочно цепляясь за ниточку жизни, искал помощи. Перед мысленным взором стали появляться лица близких людей.

Джек Колли.

Мрачная одержимость бывшего наемника давала Алексу силы, когда они вместе пытались отыскать след Антона Камински, – человека уничтожившего Мьёлнир. Вспомнился и последний разговор с Джеком.

«Ты хочешь уйти, майор?» – прямо спросил Колли.

Кузнецов честно ответил: «Извини, я перегорел. Больше не могу. Должен быть другой выход».

«Выход? – переспросил тот и грустно улыбнулся. – Приятель, наш поезд идёт в один конец. На него не продают обратных билетов».

Тогда Алекс не поверил, не захотел верить. Теперь? Теперь он уже не мог просто жить, радоваться, любить…

Светлана. Капитан Ларсон здесь, рядом, на Олимпии.

Сердце забилось сильнее и настойчиво потребовало:

«Позвони ей, поговори, попроси. Она поймёт. – И тут же жёстко: – Нет! Будь ты проклят! Не лезь к ней со своими соплями!»

Борис. Брат должен прилететь на планету пятого января.

В детстве он заменил Алексу отца и потом всегда поддерживал. Всё предвидел, предупреждал, пытался помочь. Алекс не понял его, заподозрил в трусости, оскорбил и оттолкнул.

«Найди мужество попросить у него прощения. И всё станет как раньше».

«Давай-давай, ври себе дальше. Меня-то ты не обманешь, – ухмыльнулся офицер с Мьёлнира и подначил: – Никто тебе не поможет. Нечего резину тянуть. Решил – делай. Сейчас!»

«Ну и сволочь же ты. – Алекс скрипнул зубами. – Слушай приказ, майор. Сначала завершишь дело, которое тебе поручили, а потом хоть в сортире топись!»

Он выкрутил регулятор душа до упора. Вода больно исхлестала лицо и грудь. Вот так-то лучше.

«А ты убирайся».

«До следующей встречи…» – отражение в зеркале таяло, истекая каплями по стеклу.

Алекс вышел из ванной комнаты. Часы на столике возле кровати показывали пять утра.

Рановато для утренней пробежки.

Он вздохнул и потянулся за спортивным костюмом.

Видавший виды пикапчик остановился в сотне метров от входа в отель «Империал» на противоположной стороне улицы. В кабине машины сидел плотный мужчина лет сорока. Он заглушил двигатель и устроился поудобнее.

В период терраформирования Олимпии климатические условия на планете постарались довести до комфортных субтропических кондиций, и всё же ночной перепад температур в Олимпик-сити в «зимний» период достигал пары десятков градусов.

Минут через десять неподвижного сидения в кабине водитель зябко поежился, достал из «бардачка» потёртую армейскую фляжку и свернул крышечку. Глоток – и ароматная жидкость обожгла горло, проникла в желудок, по телу разлилось приятное тепло. Мужчина протёр запотевшее боковое стекло и оглядел улицу. Основной поток празднующих уже схлынул, но перед отелем все еще толкалось достаточно народа.

«Повезет или нет? – лениво подумал наблюдатель и еще раз приложился к фляжке. – Собачья работа».

Йохан Тойфер кривил душой. На самом деле он любил именно такие минуты ожидания. Они пробуждали неповторимый вкус риска, инстинкты охотника, напоминали времена, когда Тойфер еще служил в армии и был пилотом ТЕХНО.