П Капица - Остров Панданго

- Я теперь ковбой, вернувшийся на родину. С вами расстаюсь на неопределенный срок. Риск не в опознании, а в ошибке... но я не допущу ее. Через два - три месяца поселяйтесь на Позабытом берегу. Прикиньтесь болезненной горожанкой, нуждающейся в морском воздухе. По утрам, и как можно раньше, прогуливайтесь вдоль полосы прибоя и вглядывайтесь в предметы, выброшенные морем. Особое внимание обращайте на скорлупу кокосовых орехов. Шифр вам известен. Ждите вестей от Энрико. Но это, наверное, будет не скоро.

Реаль вытащил бумажник и, вытряхнув все содержимое в широкополую ковбойскую шляпу, стал отбирать ненужное.

- Второй паспорт навредит, - сказал он, кладя его в открытую сумочку Долорес. - Фотокарточки - тоже. Здесь четыреста аргентинских песо... гонорар за статью в прогрессивном журнале. Возьмите их, не отказывайтесь. Вам они понадобятся, а у меня - станут лишь добычей полицейских. Себе оставлю только две долларовые бумажки и несколько сентавосов. Прошу паспорт с моим новым именем.

Она вытащила спрятанный на груди паспорт и сунула ему в бумажник. Хосе запихал отощавший бумажник в задний карман брюк, затем, взглянув на часы, снял их и надел на запястье Долорес.

- Пусть они напоминают вам о минутах, проведенных вместе, - едва слышно произнес он.

- Как коротки были эти минуты! - вздохнула Долорес.

Реаль поднялся со скамьи. Встала и она. Наступил последний момент расставания.

- Я скоро вернусь, и тогда... - он умолк, не решаясь закончить фразу.

- Что же будет тогда, Хосе? - тихо спросила она.

- Если бы вы знали, как трудно было всякий раз расставаться! Хотелось... Даже сегодня не осмелюсь... - Он неожиданно обнял ее и поцеловал. - Ждите меня. Начнем не раньше сезона дождей. Я обязательно вернусь.

Хосе быстро зашагал в сторону неоновых огней, мигающих на площади. Долорес видела, как он оглянулся у фонаря и помахал шляпой.

- Почему ты не сказал всего этого раньше, милый и глупый Хосе? Как трудно было тебе произнести простые слова! А я так ждала их, - прошептала она.

Долорес вновь опустилась на скамейку и, сжимая в руках сумочку, стала вслушиваться: не донесутся ли свистки полицейских?

Прошло около получаса. К скверу вдруг приблизилась возбужденная толпа. Впереди двигались полицейские. Они вели, вернее - волочили человека с бессильно склонившейся головой. Рядом шагали двое в штатской одежде. Один из них стирал кровь с подбородка и бранился:

- Чему вас только учат, ослы! В таких случаях нужно действовать решительно, а не собирать толпу. Тащите его в нашу машину; она дежурит за углом.

Поравнявшись с Долорес, человек в светло-серых бриджах добавил:

- А сильный, скотина! Троих разбросал! Прямо буйвол какой-то...

За тайными агентами двигалась в отдалении толпа зевак. Долорес присоединилась к ним.

[Рис. 4]

Полицейские дотащили арестованного к закрытой черной машине, бросили его в кузов и стали усаживаться сами.

Вскоре, завывая сиреной, черная машина умчалась в темноту, озаряемую вспышками реклам.

Долорес, сдерживая слезы, смотрела ей вслед и думала: "Теперь я могу сказать товарищам: "Все прошло удачно". Но какая же это удача, когда его без сознания бросили в машину! Не разбили ли они ему голову? Какие бессердечные, звери!"

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

НА ПАЛУБЕ ЛАЙНЕРА

Под утро депутата скотоводов дона Гонсалеса, едущего в Чикаго для переговоров, вторично выпроводили из бара лайнера. Бурная кровь потомка конкистадоров* [Конкистадоры - испанские завоеватели, захватившие в XV-XVI веках огромные территории в Центральной и Южной Америке] звала к мщению, но природная сметливость подсказывала: "Здесь поднимать стрельбу нельзя. В море нравы крутые, не спасет и депутатская "неприкосновенность". Все же он не мог спокойно стоять на палубе, - хотелось с кем-нибудь поделиться своими горестями.

Палуба лайнера была еще безлюдна. Лишь у прохода к люкс-каютам за столиками под тентом сидели на шезлонгах два скучающих джентльмена. Дон Гонсалес заплетающейся походкой направился к ним и стал жаловаться.

- Когда нужны деньги, - все ко мне! Туда давай, сюда жертвуй! А если я желаю плясать на столе, меня выталкивают проветриться. Да где же справедливость? Я спрашиваю. Певичкам можно, а мне, депутату, нельзя? - И он вытер слезу волосатой рукой. - Потребую в сенате внести ясность в этом вопросе. Довольно, не позволю притеснять свободных скотоводов! Секретарь! Где ты, каналья, прячешься?

Из мглы парохода, откуда доносилась приглушенная музыка, появился тонконогий человек в черном костюме. Почтительно поклонившись, он остановился на изрядном расстоянии от скотовода.

Джентльмен с лицом, напоминавшим замшелый, потрескавшийся камень, тотчас же пальцем поманил к себе секретаря депутата и, сделав свирепое лицо, шепнул ему несколько слов.

- Хорошо, сэр, не беспокойтесь. Сию минуту, - пообещал тот.

Подбежав к своему эстансьеро* [Эстансьеро - крупный помещик], секретарь схватил его за руку и потащил в каюту, подальше от скучающих джентльменов.

- Туман, сплошной туман! - глядя на море, пробормотал краснолицый человек в светло-серых бриджах; затем он заглянул в пустой стакан и огорчился. - В этих южных морях все не по-человечески: лето зимой, а зимы совсем нет. Зато сколько угодно лихорадки. Брр! Надо бы по этому случаю еще по глотку, а?..

Но его собеседник, убрав виски со стола и указав на сифон с содовой, внушительно сказал:

- Пока мы на дежурстве, - вот ваше питье! А чтобы не было скучно, расскажу назидательную историю. В ней есть даже мораль.

- Валяйте! - согласился краснолицый и прикрыл ладонью невольную зевоту.

- Вот так же, как и мы, в личной охране полковника Луиса подвизался один джентльмен. Звали его, кажется, Мальвини. Он был не плохим служакой, но слишком часто лакал виски, жаловался на сварливую жену и лихорадку. Однажды он исчез. Что сталось с его лихорадкой, неизвестно, но вдовушка торгует теперь в порту спичками. Рекомендую никогда не забывать о судьбе неудачника-Мальвини.

За бортом легшего в дрейф лайнера колыхалась молочная кисея тумана. Из бара вышла на верхнюю палубу парочка: светловолосая девушка и летчик в новом мундире, хорошо облегавшем его статную фигуру. Серебристые полоски на рукаве свидетельствовали о том, что пилот служит не в армии, а в наемном "воздушном легионе".

Молодые люди направились к фальшборту и, остановясь, стали любоваться затуманенным океаном.

Замшелый джентльмен покосился на краснолицего. Тот поспешил сообщить:

- Пилот Наварро, из легиона. Следует к месту службы. Между прочим, известный гусь: был когда-то чемпионом по плаванию. Кумир всех девиц и... никакого делового соображения. Эх, я бы на его месте давно разбогател! Глуп; мог сделать карьеру в армии, но свихнулся.