Виктор Ночкин - Русский космос

Льющийся сквозь витражи свет создавал золотистый нимб вокруг широкоплечей, подтянутой фигуры Карена. Голос его, обычно резкий, сейчас жужжал монотонно, усыплял.

– Чем на первых порах верославная доктрина привлекла инородных мирян? Тем, что дает возможность «все понимать, ничего не зная», и понимание это куда более глубоко, трепетно, проникновенно, нежели обычное знание. Подспудная цель живого существа – сохранение своей информации. Цель сообщества живых существ – сохранение коллективной информации и по возможности распространение ее на среду обитания, что значит – и на другие обитающие в ней сообщества. Цель общества, народа – сохранение своей этноокрашенной информации. О чем я говорю сейчас?

Тим еще только силился уразуметь, что имеет в виду отец-командир (разумел он плохо, политрелигия была самым нелюбимым его курсом наравне с лекциями по теодицее связанных фотонов, калибровочном триединстве красных, зеленых и синих кварков, равно как и обязательным факультативом «Понятие греха в физике твердых тел»), а Роман уже откликнулся:

– О культуре.

Шахтар кивнул.

– Вестимо. Этноокрашенной информацией в данном случае будет все: свой язык, писаные и неписаные правила поведения, технологические стандарты, предпочтения в одежде, в общем, все то, что используется во взаимодействии людей. При этом народ стремится включить в сферу своей жизни и другую информацию, извне, но так, чтобы она не разрыхляла собственную культуру, а целиком ею адаптировалась, подчиняясь ее законам, обогащая – но не извращая. Итак, что является целью этноса?

И снова первым успел Роман, наверное, единственный из кадетов, не поддавшийся расслабляющей атмосфере.

– Сохранение своей культуры и по возможности распространение ее на всю систему.

– Так. Однако надо учитывать, что целеполагание в данном случае неявно, так как этнос – это не какой-то зверь или же человек, но сообщество индивидуумов со схожим мировосприятием. Никто не сговаривается: а давайте, мол, распространим свою культуру на всю систему. Нет, сие происходит как бы само собой, так как отвечает внутреннему душевному настрою людей занять как можно большую территорию. Хотя такие устремления присущи не всем этносам. Культура выражает душу народа – в большей степени его бессознательное, архетипичное, чем сознательное. И она бывает активной либо пассивной. С активностью – которую можно назвать агрессивностью – и пассивностью культур связан также баланс науки и этики. В активных культурах знание самоценно, истина отделяется от нравственности. Мораль и проникновение в тайны мира, получение новых научных знаний – не взаимосвязаны, что служит толчком к стремительному технологическому развитию. В пассивных культурах этика от познания неотделимы, истина соотносится с нравственным совершенством. Первый тип свойственен скорее Западу, второй – Востоку. Есть ли промежуточный тип?

– Есть! – звонким голосом произнесла Настька-десантница из другого конца зала. – Это мы.

– Продолжай, дочь моя, – молвил Карен, и она вскочила.

– А чего тут продолжать? У нас – особый путь, потому что наш тип культуры, то есть этой… этноокрашенной информации, наш Уклад объединил два подхода, совместив технологическое развитие с этикой, но при этом не затормозил развитие, как в восточных самосозерцательных культурах, а поставил нравственную истину в эту… во главу угла!

Тимур пока еще не знал, что означает «поставить во главу угла», и подозревал, что Настька тоже не знает. Вот Роман знал и понимал все это, а Настька – так, зубрила с хорошей памятью… Тим во все глаза пялился на нее, только что рот не разинул. Взгляд скользил вверх-вниз, пока Паплюх не ткнул локтем под ребро и не прошипел издевательски: «Муху проглотишь, любовед».

Отец-командир, поглядев на часы, спросил:

– Есть ли вопросы?

Здоровяк Толя Маслов из дружины Тимура неуверенно поднял руку. Карен кивнул ему.

– А правда ли, отче, что вы зрели Горний мир вблизи? Даже бывали в нем?

Едва слышный гул голосов смолк: вопрос неожиданный и, пожалуй, не слишком учтивый, ведь все знают, как не любит отец-командир рассказывать про это. Причина нелюбви понятна плохо, хотя Тимур, кажется, догадывался, в чем дело, пусть и смутно. Иногда в виртуальном зале или во время учебных вылетов они испытывали особые шлемы, помогающие рассудкам слиться воедино. При этом дружинникам открывался лишь верхний слой других разумов, задействованный в тренировочном задании, но будто сквозь матовое стекло в нем иногда быстрыми тенями мелькали потаенные мысли и чувства. Сознание отца-командира – центральное в той симметричной, напоминающей снежинку фигуре, коей является коллективный интеллект. Оно куда плотнее, крепче, тренированней, в конце концов – взрослее. И все же некий отголосок не относящихся к делу мыслей Карена иногда проникал сквозь верхний слой; однажды Тим уловил обрывок одной из таких не предназначенных для окружающих случайных мыслей. И теперь он думал, что знает, в чем причина нежелания офицера рассказывать про Горний мир. Она вроде и проста, но одновременно и сложна для Тимура Жилина: Кааба Небесная свята и в сознании отца Карена сияет неземным, божественным светом. Поэтому, как считает офицер, всякие слова могут осквернить ее – затуманить сей свет, ибо любые слова, кроме, конечно, сокрытых на страницах священной Библы, книги имен Всевечного, суть порождения человеческого разума, а раз так, то и не следует описывать ими нечто, относящееся скорее к божественному, чем к земному. Делать это способны лишь те, в душе кого Всевечным высечена искра таланта. Ведь религиозные картины не рисует кто ни попадя, но лишь даровитейшие из художников, а коль скоро рисовать святое дозволено немногим, то и говорить о святом должно не всякому.

Помедлив, отец Карен молвил голосом куда более тихим, чем раньше:

– Зрел не раз и бывал единожды.

Произнесено было так, что любому олуху тут же становилось ясно: более вопросов на сию тему задавать не следует. Но Толик Маслов, как бы помягче выразиться… олух из олухов, это все в дружине знают. Малочувствителен он и медлителен. Юркий подвижный быстродум Серега Чекалов, на малых разведчелнах летающий с Толиком в паре, сколько ни бился над напарником – так и не смог тому разумение стимулировать.

В общем, Толик пробасил:

– И как он? Расскажите. Как выглядит?

Карен вновь замолчал надолго, а Роман Паплюх, быстренько скатав бумажный шарик, пульнул им в голову Толика, и когда тот обернулся, показал кулак, а после покрутил пальцем у виска, едва слышно прошептав: «Глуполюб!» Роман с недавних пор тайно от преподавателей тренировался в навыке выдумывания новых слов – ибо ведомо, что старшие чины Уклада, владыки сфиры земной, не просто церковным высокорусом владеют, но способны улучшать его, расширять, создавая новые лексические единицы.