Андрей Лазарчук - Штурмфогель, Коммандос верхнего мира (не окончено)

Рим, 10 февраля 1945. 11 часов

Генерал Донован, начальник Управления Стратегических Исследований США, развалился в кресле, забросив ноги на журнальный столик, и курил свои бесконечные "Морли" - сигареты, приятные для курильщика, но никак не для окружающих. Волков, он же "Дрозд" - сделал себе эту птичью кличку в память о Косте Дроздове и давних испанских делах - сидел на мраморных перилах балкона. Под балконом неумело лязгал ножницами садовник с челюстью и выправкой морского пехотинца. - Вы и так знаете больше, чем следует, Дрозд, - сказал генерал и выпустил в его сторону струйку дыма. - Все, что вам действительно нужно - это разыскать этих людей и убить их. Я хочу видеть их мертвыми. Какая еще, к дьяволу, дополнительная информация? - Желательно - вся, - ухмыльнулся Волков. - Чтобы скроить приемлемую легенду, мне нужно много лоскутков: Агентура, которую я буду задействовать, пролежала на холоде четыре-пять лет. Все они не наемные убийцы, а идейные борцы. При этом они профессионалы и легко поймут, если вы попытаетесь накормить их пшеном. - Неужели вы действительно не можете обойтись нашими коммандос? - Только в качестве упаковки - как договаривались: Нет, генерал, для этого дела мне понадобятся не бойскауты, а старые матерые браконьеры. Охотники на слонов: - Если они идейные борцы, то могут просто не согласиться на это задание. - Вот это уже - моя забота. - Хорошо, я объясню: А вы пока думайте над тем, как бы свалить вину за убийства на немцев. - На официальных немцев? На правительство, на гестапо? Или на "Факел"? - Кто про него слышал, про этот "Факел": Пусть будет гестапо. Кстати, что там нового сообщает этот ваш информатор? - Не так часто, генерал. Завтра или послезавтра. Я не хочу подвергать его излишнему риску.

Берлин, 10 февраля 1945. 13 часов

Пришли первые известия из Женевы. Связная Эйба Коэна жила на окраине города в крошечной, на четыре номера, гостинице и значилась торговым представителем маленькой французской экспортно-импортной компании. Звали ее Ультима Морелли. Штурмфогель уже выучил наизусть ее тоненькое досье и заканчивал второе, на Эйба Коэна. Судя по всему, Коэн был отчаянно смелый, но чересчур горячий парень, в котором стремление выполнить задание несколько перевешивало осмотрительность. Дважды его группа забиралась слишком далеко и выбиралась потом к своим с огромными потерями. Но, что интересно: в сентябре сорок второго они почти достигли цели: Гитлер тогда бушевал. Увидеть убийц в трех шагах от себя - причем там, где абсолютную безопасность ему гарантировали буквально с пеной у рта: Покатились головы -пока еще, в отличие от минувшего июля, в переносном смысле. Главное, что было тогда сделано сгоряча и испорчено навсегда тотальная реорганизация "Аненэрбе" с лишением прав на собственную разведывательную и охранную деятельность. На смену завиральному, несдержанному, полному дурацких идей, эксцентричному, эгоистичному, терпимому к любой дичи и ереси, гиперактивному, ничего не понимающему в людях и политике Рудольфу фон Зеботтендорфу пришел застегнутый на все пуговицы фанатик Зиверс. Через полгода "Аненэрбе" подверглось тотальной чистке, и Штурмфогель возблагодарил бога, которого нет, что послушался совета старого приятеля Вернера фон Белова и перебрался в "Факел", под надежное крыло Кальтенбруннера: Он снова вернулся к первой странице. Так вот ты какой, Эйб Коэн: Фотография была сделана издалека, черты лица смазались. Выглядит старше своих лет, подумал Штурмфогель, наверное, из-за усов. Хорошее лицо, гордый поворот головы. Жаль, что таких людей нам назначают во враги: Почему у меня чувство, что я тебя где-то видел? Что же тебя гонит на такие отчаянные предприятия, а? Ущемленная гордость, кровная месть - или просто жажда приключений? Нет этого в досье: самого главного - нет. Попробуем разузнать: Он потянулся к телефону, и тот, словно того и ждал, разразился радостным звонком. Это был Антон. - Слушай внимательно, - сказал он. - Мы ее видим. Бар "У доброго дяди", помнишь такой? Над самым озером? Она сидит на веранде и смотрит на лодки. Уже полчаса смотрит на лодки. Наверное, кого-то ждет. - Вас она не заметит? - Нет. Там Гюнтер. Его никто не замечает. Анекдот про него есть: "Доктор, у меня редкая болезнь: меня все игнорируют. - Следующий:" Понял, да? - Ты мне анекдоты рассказывать будешь? - Да нет. Просто ребята из гестапо спрашивают: может, выкрасть ее? Проще простого: - Внизу? - Ну да. Они внизу, мы здесь: - И что мы с ней будем делать? Снова насаживать на крючок? Антон, не будь идиотом, она нужна нам живой приманкой, а не фаршем. - Она наверняка много знает: - Не исключаю. Но я не уверен, что она знает то, что нам нужно. Ты еще не забыл, что мы ищем? - Так что - просто наблюдать? - Длинное ухо уже отрастили? - В процессе. Еще час-полтора. - Тогда ждем. Я думаю, осталось недолго. Штурмфогель сердито ткнул рычаг и тут же, чтобы не зазвонил опять, набрал номер коммутатора и потом - кабинета. - Карл? Извини, что я вынужден просить тебя сделать "не знаю что", я знаю, как ты этого не любишь, но другого не остается. Слушай: я хочу, чтобы кто-нибудь из твоих ребят покопались в дрезденских архивах на предмет какой-то зацепки на этого Коэна. Там он, разумеется, Кохан. Я знаю, что в детстве: Есть же у тебя всякие умные мальчики с верхним чутьем. Не знаю. Странности, родственники, болезни: все, что угодно. Дом, где жил. Пойми, я не ставлю конкретной задачи, мне нужна любая информация: Ну, вот. Да, оно самое. Такое дерьмо, да. Ты уж извини: Он положил трубку. Телефон тут же зазвенел вновь. Теперь это оказался ГансПетер. - Эрвин, - сказал он, - я тут выбираю яхту, а поскольку ты командуешь операцией, то решил посоветоваться: что нам важнее: скорость или вместимость?.. - Скорость, - сказал Штурмфогель и повторил про себя: скорость. Скорость. Не допускать пауз. Не тормозить на виражах: - Да, Ганс-Петер, вот еще что: мне нужны аэрофотоснимки Ираклиона. Как можно более свежие и подробные: Он опять уставился на досье и вдруг ощутил желание раскинуть пасьянс - а потом поступить так, как подсказывают карты. Иногда это к чему-нибудь приводило.

Берлин, 10 февраля 1945. 17 часов 40 минут

Антон привез Хельгу, уже погруженную в транс, и с помощью Штурмфогеля устроил ее в удобном кресле. Транс был регулируемый, неполный, человек в таком состоянии при необходимости вполне мог себя обслуживать и даже общаться с другими - на простом бытовом уровне. Просто это отнимало лишние силы и снижало чувствительность. - Мы решили, что так будет надежнее, - сказал он. - Не верю я в здешние телефоны. - Как там, на месте? - спросил Штурмфогель. - Курорт, - усмехнулся Антон. - Купаемся, играем в мяч. На лыжах еще не катались, но приглашения уже получили. - Купаетесь? - не поверил Штурмфогель. - Вода же теплая, - сказал Антон. - Вулкан: - Ах, да. В отличие от того Женевского озера, что внизу - здесь оно подогревалось небольшим живописным прибрежным вулканом. В результате вода припахивала серой и имела целебные свойства. - Ну, вот, - сказала вдруг Хельга грудным незнакомым голосом. - С прибытием, мой Рекс! - Хватит, хватит:- сказала она же, но голос теперь принадлежал мужчине. Или мы будем разыгрывать влюбленную пару и по эту сторону двери? - Почему бы нет? - Ты знаешь, почему. Нет-нет, я: - Прости. Если ты думаешь, что все это время я мечтала только о том, чтобы ты меня трахнул, то это не так. Но для пользы дела иногда нужно уметь расслабиться. Лучшего способа человечество еще не придумало: - Я ведь о другом: - Другой не здесь: - Все равно. Я не смогу смотреть ему в глаза: да о чем речь! Спать с женщиной своего брата - это почти то же самое, что спать с сестрой. Я знаю, я глуп, я старомоден, но я так не могу: Без обид, сестра?.. - Без. Братец Рекс: Сколько яда в голосе, хоть выжимай и разливай по склянкам, подумал Штурмфогель. - Что-то открывают: бумага шуршит:- сказала Хельга уже от себя. Пауза. - Веревку не выбрасывай, пригодится, - мужской голос. - Связывать кого-нибудь? - с надеждой - женский. Долгая пауза. - Вот тебе список: - Ничего себе. Понадобится чертова прорва денег: - Вот это пусть тебя не заботит. Смотри: - Оуу! Пауза. - На все приобретения тебе дается неделя. Успеешь? - Так: сейчас. Это просто, это тоже просто: Вот по этим двум пунктам могут возникнуть сложности, но, если я правильно понимаю, это второстепенные вещи: - Здесь нет второстепенных вещей! Я хочу, чтобы ты это поняла: второстепенных вещей в нашем деле не бывает! Каждая мелочь имеет одну цену: жизнь и смерть. В том числе и твою жизнь: - Да, мой Рекс, мой повелитель. Кстати, тебе не кажется, что из наших имен сам собой возникает очень серьезный довод? Может быть, это судьба? - Прекрати, Ультима. - Замолкаю, замолкаю. Любое твое желание - закон для меня: - Тогда свари кофе. Пауза. - Вздыхает, - сказала Хельга. - Что-то бормочет: не могу разобрать слов: - Тебе с сахаром или без? - Пол-ложечки: Пауза. - Спасибо. О-о: Эти чертовы американцы совсем не умеют делать кофе. Они его варят в большом котле и потом подогревают, ты можешь представить себе больших варваров? Да, Ультима, и еще: прости, что наорал на тебя. Очень трудное время. Брат и прислал-то меня сюда, чтобы я немного отдохнул: - Он сообщил мне, что ты... Что ты на грани срыва. И просил помочь тебе расслабиться. Чтобы я отнеслась к тебе, как к нему самому: Но, если тебе это поперек души, мы подцепим для тебя кого-нибудь еще, окей? - Только не проституток. В них есть что-то от доильных автоматов: б-рр. - Ради бога. Тут прорва скучающих офицерских жен, туристок с душевными ранами, начинающих актрис: - У тебя есть знакомства в этой среде? - Ну, разумеется! Хочешь доверить мне выбор? - Обсудим это позже: Знаешь, я хочу искупаться в озере. Проводи меня. - Да, мой Рекс. Кстати, ты можешь переодеться здесь и спускаться к озеру в халате. Многие так делают. - Хорошо. Пауза. - Эй, и возьми чего-нибудь выпить! - Я возьму бренди. Пауза. - Хлопнула дверь, - сказала Хельга. Ну, что же, подумал Штурмфогель, начало положено: - Лично я взял бы этих сладеньких сегодня ночью, - сказал Антон. - Яхта рядом, погрузим - и привет. - А потом? - Допросим. Будем все знать. - Хм. Во-первых, есть процент-другой вероятности, что парень не расколется на допросах - или что он владеет техникой самоликвидации: Для нас это равнозначно полному провалу. И даже в самом лучшем случае - он расскажет всё, что знает - мы лишаем себя всех возможностей продолжать игру: И вовторых, мы обрубим единственную нить, ведущую: ну, ты знаешь, к кому. А шеф сказал так: если придется выбирать между коммандос в руках и крысой в небе - выбирать крысу. Все ясно? - Предельно. Наблюдать, ждать: - Именно так. - Черт. - Аналогично. Но ты же знаешь: в нашем деле сколько ждешь, столько потом живешь в раю. Полог маскировочного шатра отодвинулся, и появились Гуго и Кляйнштиммель. - Как дела, Эрвин? - спросил Кляйнштиммель с усмешкой. - Ты их еще не всех выловил? - Клев ожидается послезавтра, - сказал Штурмфогель. - Ну-ну. Только не затупи крючок: - он покосился на Хельгу. - Очень кстати образовалась вставка в основную операцию. Мы нашли Полхвоста. - И где он был? - Можешь себе представить - в концлагере. Провинциальное гестапо постаралось. Спасибо папе Мюллеру - выяснил: Михаэль Эрб, носящий странную кличку "Полхвоста", семнадцатилетний подросток-инвалид (одна нога короче другой, порок сердца и еще куча болезней) со скверным характером и длинным языком, который раз уже (третий или четвертый?) попадающий в гестапо, обладал не то чтобы совсем уникальной, но очень редкой и ценной особенностью: он мог сверху проникать в других людей внизу и смотреть на мир их глазами. Только смотреть; слышать не умел. И человек, в которого вселялся Полхвоста, должен был быть малоподвижен. Это накладывало существенные ограничения на использование такого ценного сотрудника. Но Полхвоста прогрессировал: он мог уже некоторое время удерживать человека в относительной неподвижности; кроме того, он неплохо читал по губам: - Понятно, - сказал Штурмфогель. - Подсмотреть, не работает ли мой агент под контролем? Да, это оперативнее, чем гонять кого-нибудь на вражескую территорию: - Когда он должен выйти на связь? - Завтра он будет ждать инструкции от меня. Просто по радио. Я назначу ему сеанс связи на послезавтра. Пусть Полхвоста как следует поест: - Он метет за троих. В лагерях кормят так себе.