Михаил Тырин - Истукан
- Больше всего удивляюсь, - говорил купец, - что такие открываются возможности здесь для торговых людей, такой непочатый край. А вот поди ж ты, никто к вам из наших краев не летает.
- Ну почему ж никто? - солидно возразил чиновник. - Разные там графья-князья частенько наведываются посмотреть достопримечательности, купить сувениров.
- То-то и оно, что графья-князья. А наш брат купец вроде и боится к вам, а может, сомневается. А ведь ежели с умом начать, то очень даже просто свое прибыльное дело открыть.
Чиновник потчевал Жбанкова своею особой настойкой, которая хоть и чуть горчила, но, в общем, была на совесть выделана.
- Если имеются средства, можно и дела делать, - отвечал он. - Не грех об этом и поразмыслить по-хорошему. Поставить у вас большой вокзал, контору, склады, таможню. Вот и будет еще один торговый путь. А вы вот что: время не тратьте, а напишите путевые заметки и поместите в какой-нибудь журнал. Есть у вас журнал?
- Есть газета, "Ведомости".
- Ну, вот! Люди прочитают - глядишь, и потянутся. Один у нас винокурню откроет, другой - лавочку, третий - свечной заводик. И вам прибыль, и нам польза.
Чиновник был похож на большого таракана, однако имел любезные манеры и потому нравился Жбанкову даже со своими непомерными усами, крылышками и глазами-сеточками.
Короче говоря, настроение у Петра Алексеевича было благодушное и мечтательное. Экспедиция хоть и не принесла ему великих барышей, но и в убытке не оставила. Нашлась даже возможность вознаградить Степана с дедом Андреем за помощь по торговле, Гаврюха с инженером тоже без премии не остались. Меринов в тот же день, как монету получил, ушел и воротился с целой торбой разных книжек, а потом шелестел ими целую ночь. Не забыл Жбанков и о своем семействе. Долго думал, каких им гостинцев выбрать, потом махнул рукой и купил супруге красивый платок с восьминогами, а сыновьям - по шелковой рубахе.
В последний вечер сидел он с Гаврюхой в гостинице и диктовал ему в журнал:
-... Пиши дальше. Сушеная рыба - продано пять пудов, один пуд отдан по дешевке перекупщикам. Пенька - продано восемь бухт. Холсты - пятьсот аршин, почти все сбыто. Написал? Пиши еще - гвозди и скобы проданы мало, и впредь их с собой не брать. Шкурки бобровые - сто двадцать штучек, проданы до единой. Что еще? Ах, да! Посуда - фарфоровые чаши проданы все, глиняные же горшки, напротив, никто не берет. Табак - вовсе не продан. Написал? Пиши теперь примечание: насчет табаку - приползал змей о двух головах, взял табаку всего фунт, да и тот на следующий день принес обратно. При этом сказал: что ж вы, подлецы, мне продали, его и жрать совсем невозможно. Написал? Та-а-ак...
Петр Алексеевич задумался, писать ли про деготь. Второго дня, когда Степан перекладывал тюки на подводы, прямо к "Князю Серебряному" подкатился безлошадный экипаж, весь ржавый и в грязи. В стенке его приоткрылась дверочка, из нее выдвинулась железная оглобля с круглой табакеркой на конце. У той табакерки отскочила крышка, а внутри оказался маленький комочек, весь красный, в прожилках. Комочек сначала вздыхал, вздыхал, потом спросил, нет ли дегтю. Степан, даром что простой мужик, сразу сообразил, что у инженера два бочонка было, из которых он свои колеса и пружины смазывал. Один бочонок он и продал красному комочку, и по очень даже баснословной цене.
- Ладно, пиши, - промолвил Жбанков, и тут в нумер явился нежданный гость. Был он очень франтоватый, хотя из одежды имел только старушечьи чулки и халат без пуговиц.
- Имею честь разузнать, не вы ли из Петербурга? - изрек он, покачиваясь на длинных худосочных ножках.
- Не из Петербурга, - настороженно ответил купец, - но, в общем, из тех же краев.
Он попытался заглянуть гостю в глаза, чтоб узнать, что у того на душе, но не смог: глаза у чужака были там, где у порядочного человека положено быть ушам, и крутились они в совершенно разные стороны.
- Славно, славно, - оживился гость. - А не ваш ли транспорт поутру отбывает?
- Ну... Наш, а что тебе надо, мил человек?
- Позвольте разузнать, - франт очень изящно и премило развел ручками, а на макушке у него приподнялся розовый гребешок, - не имеете ли возможности взять пассажира?
- Тебя? - деловито вопросил Гаврюха.
- О нет, нет, речь совсем не обо мне! - залопотал чужак, потешно махая ручками. - Я полномочный поверенный одной персоны, которая и желает быть вашим пассажиром.
- А на что нам сдался твой пассажир? - хмуро спросил Жбанков. Ему не очень нравилось поведение незнакомца. Таких господ, которые умеют ручками махать да в салонах по-французски читать, знал он предостаточно и не доверял им ни на грош.
- Материальная сторона вас, надеюсь, заинтересует?
- Чего?
- Я имею сказать, что все будет с нашей стороны оплачено самым щедрым образом.
Петр Алексеевич сунул руки за пояс и неторопливо подошел к франту почти вплотную.
- Ты откуда взялся-то? Кто тебе на нас указал?
- Очень просто, все очень просто! - зачастил чужеземец, видя, что хозяева обеспокоены. - Начальник вокзала дал понять, что вот этот транспорт, "Князь Серебряный", утром же направляется в Петербург.
Жбанков хмыкнул, не зная, что сказать.
- Если речь зайдет о стоимости... - начал гость, но тут снова вмешался приказчик.
- Подожди, дядя, о стоимости. Прежде скажи, какой монетой платить будешь?
Петр Алексеевич в очередной раз порадовался сообразительности своего приказчика. В самом деле, если этот хохлатый будет совать сейчас свои тугрики, то до завтра их негде будет поменять.
Поверенный озорно улыбнулся, показав раздвоенный, как у змеи, язычок.
- Зо-ло-том! - торжественно проговорил он и от радости быстро-быстро замахал ручками, подняв сквозняк.
Жбанков и Гаврюха удивленно переглянулись.
- Ну-у-у... - с уважением протянул купец. - Пожалуй, теперь поговорим и о стоимости.
Наутро вся команда с нетерпением ждала появления пассажира. Поверенный разогрел общий интерес, сказав, что тот прибыл из весьма неблизких мест и обычаи его, привычки и манеры могут сильно отличаться от тех, к которым привыкли уважаемые купцы из Петербурга. Нельзя сказать, чтоб Петр Алексеевич таки сгорал от любопытства, - все ж за две недели торговли насмотрелся он на массу разных чуд, но одно дело глядеть исподтишка, другое - везти с собой и быть в одном помещении целую неделю. Это и вызывало немало смущения. В другой раз Жбанков, возможно, отказался бы от такой милости, но уж больно хорошая цена была предложена за переправку пассажира и его багажа.
Стоит сказать, что с нетерпением ждали и Вавилу, который очень некстати задерживался, хотя должен был находиться на своем месте и помогать инженеру готовить снаряд к дороге. Наконец он появился с совсем небольшим кошелем, являвшим, видимо, полный итог его коммерции. Был он настроен довольно весело и даже с дедом Андреем поругался скорее по привычке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});