Андрей Ливадный - Лайбен по прозвищу Стикс

Он посмотрел, как неторопливое течение ручья уносит упавший в воду обломок почерневшей ветви, и произнес:

— Я родился тут неподалеку… За этим мертвым лесом начинаются скальные отроги, там множество пещер. В одной из них жили мои родители, но они погибли от рук дронгов, когда я был еще совсем маленьким. — Лайбен говорил спокойно, без лишних эмоций. — Рядом с нашей пещерой есть другие, где живут еще двое людей, оба очень старые. Одного зовут Уром Бледный, а второго Говард Мудрый. Они заменили мне родителей, помогли выжить, рассказывали о столетней зиме, наступившей после войны людей и машин…

— Ты хорошо помнишь своих родителей? — внезапно перебила его Катрин.

— Нет, — признался Лайбен. — Очень смутно. Иногда мне кажется, что я не в состоянии представить их лица, только неясные образы…

— А почему ты стал убивать дронгов?

Стикс искоса посмотрел на девушку. Странный вопрос…

— А как же иначе? — спросил он. — Если не защититься от них заранее, то рано или поздно они бы явились в мою пещеру и убили бы меня, как это произошло с моими родителями в последние годы столетней зимы. Уром часто говорил мне, что люди и машины не могут сосуществовать вместе. Раньше, до войны, могли, а теперь — нет. Ты ведь должна знать, как изменялись дронги на протяжении столетней зимы, особенно после первого энергетического кризиса?

На этот раз она кивнула, соглашаясь с мнением Стикса.

— Да, кибернетические механизмы сильно изменились… — тихо произнесла Катрин и тут же спросила: — Стикс, а ты помнишь себя ребенком?

— Ребенком? — Лайбен опять нахмурился, не совсем понимая смысл ее вопроса.

— Ну, маленьким мальчиком, — подтолкнула его мысль Катрин. — Ты был ниже ростом, не такой сильный, тебя занимали совсем иные мысли, ведь так?

Лайбен надолго задумался, а затем отрицательно покачал головой:

— Нет. Я не помню ничего подобного. Мои мысли менялись, но тело нет. А что, это имеет какое-то значение?

— Да, — вздохнула она. — Неприятное значение.

— Какое?

Она не ответила. Лайбен лишь почувствовал, как напряглась ее рука.

— Пообещай мне не хвататься за автомат, и тогда я открою тебе правду.

Стикс непроизвольно вздрогнул, услышав столь настораживающую просьбу, но в конечном итоге, после недолгой внутренней борьбы, в нем опять возобладало любопытство.

— Хорошо… Я не буду браться за оружие. — Он привстал и демонстративно положил автомат на траву в нескольких метрах от валуна.

Вернувшись, он сел рядом с Катрин.

— Ну?

Она глубоко вдохнула, будто собиралась нырнуть под воду, а затем начала говорить сначала медленно, неуверенно, а потом все более спокойно:

— Я появилась на свет далеко отсюда, среди руин одного из огромных городов… Сначала мир казался мне таким же простым и понятным, как обрисовал его ты. — Она нашла руку Лайбена и непроизвольно сжала ее. — Вокруг высились мрачные руины, среди которых частенько бродили дронги, было холодно, а в моей памяти роились смутные, непонятные образы. Я точно знала, как меня зовут, помнила нескольких людей, к которым, наверное, была сильно привязана в прошлом, но эти воспоминания никак не согласовывались с реальностью. Я помнила один мир, а вокруг простиралась совсем иная Земля, будто я очень долго спала и внезапно очнулась…

Лайбен непроизвольно кивнул. Он тоже ощущал нечто схожее.

— Сначала я не придавала значения этим мыслям, — продолжила Катрин. — Мне приходилось как-то существовать, спасаясь от холода и добывая себе еду среди руин огромного города, но потом, когда над Землей вновь стало появляться солнце, жизнь чуть полегчала… — Она искоса посмотрела на Лайбена, который напряженно слушал ее скупой рассказ. — В городе намного больше дронгов, чем ты повидал за всю свою жизнь. С ними действительно приходилось бороться, иначе погибнешь сам, здесь я полностью согласна с тобой. — Катрин невесело усмехнулась. — Я быстро научилась защищаться и мыслила примерно как ты, пока однажды на моем пути не повстречалась большая группа боевых кибермеханизмов.

— Ты не смогла справиться с ними? — спросил Лайбен, чувствуя, что его недоумение постепенно трансформируется в чувство симпатии к сидящей рядом девушке.

— Да, — скупо ответила она. — Меня сильно покалечили… Я истекала кровью и едва могла двигаться, но все же умудрилась укрыться в узкой щели под рухнувшим перекрытием одного из домов. Дронги не смогли забраться в тот лаз, чтобы добить меня… Они ушли, а я долго лежала в полной темноте, думая, что умираю.

— Но ты ведь выжила, верно?

Катрин кивнула:

— Я не могу сказать, сколько прошло времени, но мои раны затянулись, и я вновь с трудом смогла двигаться. Голод заставил меня очнуться, он же руководил мной, когда я выползла из своего укрытия на свет. Знаешь, мне иногда кажется, что лучше было бы умереть…

— Почему? — Лайбен резко повернул голову. В его понимании, говорить такие слова было… кощунственно. Жизнь, во всех ее формах, надо беречь во что бы то ни стало — данный постулат скрывался в глубинах его собственного сознания, прочно прижившись рядом с необъяснимой ненавистью к механическим исчадиям, превратившим Землю в ледяную пустыню…

Пока Стикс раздумывал над собственными этическими ценностями, Катрин, воспользовавшись паузой, собралась с духом и продолжила свой рассказ:

— Сейчас ты поймешь… — Она поймала настороженный взгляд Стикса и пояснила: — Моя одежда превратилась в лохмотья, пули дронгов искалечили мне руку и правый бок, а когда я взглянула на уродливые шрамы, оставшиеся на теле, то сделала ужасное открытие, которое едва не лишило меня рассудка… — Катрин внезапно встала и одним зябким движением скинула с плеч ткань комбинезона, который послушно скользнул к ее ногам, собираясь мешковатыми складками.

У Стикса вдруг перехватило дыхание.

Перед ним стояла обнаженная девушка, ее грудь волнующе вздымалась от участившегося дыхания, каждый изгиб пропорционально сложенного тела вызывал в нем волну инстинктивной дрожи, и за этими оглушающими своей новизной чувствами Лайбен не сразу разглядел шрамы, ради которых она сбросила одежду…

— Посмотри сюда… — Катрин медленно повернулась, и Стикс увидел глубокие уродливые борозды искалеченной, а затем сросшейся плоти, которые рассекали ее кожу на правом боку, захватывая предплечье и руку выше локтя.

Секунду спустя Лайбен понял, что она хотела показать ему.

В глубине рубцов, там, где зажившая плоть извивалась бледными, бескровными линиями, виднелись обнажившиеся осколки микрочипов, между которыми угадывались разорванные серебристые проволочки, не толще волоса!..