Кир Булычев - Операция «Гадюка»

— Но я должен позвонить, объяснить…

— Ты никому ничего не должен, — сказал гость. — О тебе все завтра забудут.

«Ну уж не завтра!» — хотел возмутиться я. Но промолчал. Какое дело разумненькому гостю до моих личных проблем и связей с другими людьми?

— Ну чего ты медлишь?

— Трудно объяснить.

Гость взял меня за локоть и повлек к открытой двери на балкон.

— А может, выйдем через дверь?

— Зачем? Чтобы нас увидели и потом поднялись лишние пересуды?

— Какое нам с вами дело? — передразнил я гостя, но тому не были свойственны излишние чувства, и он игнорировал мою фразу. Ну хоть бы прислали кого-нибудь повеселее! Или у них… у нас там все такие?

— Ну хотя бы подумай, — заявил гость, ступая на балкон и выволакивая меня за собой, — подумай о новых впечатлениях, новых открытиях, новых свершениях! Неужели ты уже закис в этом болоте?

Так как я не закис в этом болоте, то, продолжая пребывать в шоке, я вышел на балкон и остановился у перил.

Внизу, во дворе, на скамейке под тополями, Валя-пижон из шестой квартиры играл на гитаре, неумело, но старательно изображая Элвиса Пресли. Вокруг, как всегда, томились девицы.

— Только не бойся. Держись за мою руку — ты не упадешь. Это даже приятно.

Рука у него была сухая и уверенная.

И тут зазвонил телефон. Я дернулся было обратно. Гость цепко держал меня.

— Это Крогиус? — спросил я у гостя.

— Это Крогиус, — уверенно ответил тот. — Он расстроен, он разочарован, он не уверен в себе, он намерен ближайший час плакать тебе в жилетку. Завтра он обо всем забудет.

— Конечно, вы правы, — согласился я. — Это Крогиус.

Лететь и в самом деле было приятно и совсем не страшно. Может быть, потому, что стояла теплая ночь.

Мы быстро долетели до корабля.

Корабль висел над Сетунью, над огородами и крапивными зарослями. Он был почти не виден — я догадался о его присутствии только потому, что в звездном небе обнаружилась черная дыра.

Я обернулся к строкам освещенных окон над обрывом.

— Постарайся преодолеть охватившую тебя печаль, — дал мне совет гость. — Она рождается внутри, она зависит от страха перед будущим. Прошлое тебя уже не интересует. Завтра ты лишь улыбнешься, вспомнив о мелких заботах и маленьких неприятностях, окружавших тебя в этом мире.

В черной бездне корабля открылся люк — круг светлячкового света. Гость подтолкнул меня к кругу, и я врезался головой в нечто мягкое, податливое, прорвал эту пленку и оказался внутри корабля, который, разумеется, ничем не был похож на космические корабли, привычные по фантастическим фильмам. Это было пустое помещение, гладкость стен и округлость потолка которого говорили о серьезности намерений и привычек его обитателей. Даже кнопок, столь обычных по фильмам, в корабле не оказалось. Правда, при моем появлении из пола поднялось низкое мягкое сиденье. А может быть, плаха. Нет, об этом говорить моему гостю не стоит, он может и не понять.

— Ну что ж, — сказал гость. — Прощайся со своим детством. Пора становиться взрослым.

Я почувствовал, как корабль начал медленно набирать высоту. Сквозь полупрозрачный пол просвечивали огоньки фонарей, окон, бегущих автомобилей…

— И чтобы у тебя не оставалось сомнений, — произнес гость, — я дам тебе послушать настоящую музыку. Музыку твоего мира…

Музыка возникла извне, влилась в корабль, мягко подхватила мои чувства и понесла их к звездам. И была она гармонична, как само звездное небо. Это было то совершенство, к которому меня влекло пустыми ночами и в периоды раздражения и усталости.

И тут сквозь музыку донесся звук телефона. Телефон звонил у меня в квартире, я в этом не сомневался.

Телефон звонил в покинутой, неприбранной квартире. Его ручка замотана изоляционной лентой, потому что кто-то из друзей скинул аппарат со стола, чтобы освободить место для шахматной доски. Ему, видите ли, захотелось поиграть в шахматы после трех банок пива!

— Я возвращаюсь, — сообщил я гостю.

— Куда? — не понял гость.

Казалось бы, если ты телепат, то загляни ко мне в душу и погляди, какой там творится кавардак. Наверное, гость страдал самоуверенностью — качеством, которое погубило многих славных полководцев.

— Я возвращаюсь в мой старый дом. В тот самый, который грозит мне одиночеством и деградацией.

— Возвращаться поздно! — закричал гость. — Возвращение в прошлое невозможно. В далеком темном прошлом тебе нечего делать.

— До свидания, спасибо за урок!

— Какой урок! Все, что делалось, делалось ради тебя! Мы спасаем тебя!

— Скажите там, у себя, что не смогли меня обнаружить!

— Я не умею лгать!

— А я умею, — сказал я.

Я прошел сквозь люк, ибо уже знал, как это делается, и полетел к Земле. Было очень холодно и трудно дышать. Пришлось отключить дыхание. Ну и залетели мы! Сюда не доберется даже горный орел!

— Ты обрекаешь себя на жизнь, полную унижений и обманов, — булькал в ушах голос гостя. — Мы больше не сможем прилететь к тебе! Ты всю жизнь будешь стремиться возвратиться, но будет поздно.

Я полетел быстрее и чуть не врезался в землю. Если он еще что-нибудь говорил, то я не слышал — я был занят тем, как погасить скорость.

Дверь на балкон была по-прежнему распахнута. Телефон, конечно же, умолк. Не зажигая света, я нащупал трубку, позвонил Катрин и спросил ее:

— Катюш, ты мне звонила?

— У тебя занято. Это, наверное, твой сумасшедший Крогиус звонит! Он тебя по всему городу разыскивает, чтобы сообщить, как вы промахнулись со своими вятичами. Хоть этого тебе жалко?

Я прошел к выключателю, не выпуская из руки аппарата, включил верхний свет.

— А ты мне не звонила?

— Я боюсь, что ты всех соседей перебудил. Уже первый час.

— Так ты звонила?

— Зачем я должна была тебе звонить?

— Чтобы сказать, что ты от меня без ума.

— Гарик, я иногда подозреваю, что ты — не наш человек. Ты — пришелец из космоса и притом моральный урод с даром внушения. Я не могу с тобой дружить, потому что не знаю, когда целую тебя, а когда Жан-Поля Бельмондо.

— Я повешусь!

— Пришельцы не вешаются.

— У нас гильотины, — вспомнил я. — Мягкие гильотины. Пуховые плахи.

— Ложись спать, а то я тебя возненавижу.

— Ты завтра когда кончаешь работу?

— Гарик, что-нибудь случилось? Скажи честно! Какие-то неприятности? Может, надо к тебе приехать?

— Честная земная девушка не ездит ночью к космическим уродам.