Реконкиста - Игорь Вереснев
Великие Магистры Ригеля были мудры, они прекрасно понимали, что их согражданам никогда не сравниться с земными братьями в изучении и освоении космоса. Внешнего Космоса. Но есть Космос Внутренний. Цивилизация Четвёртой Ригеля возрастом не уступала земной, но тысячи лет шла путём мистических откровений. Так почему бы не воспользоваться этим? Попытаться осуществить прорыв в «серой зоне» научного познания, на зыбкой грани, отделяющей его от эзотерики. Великие Магистры взялись построить и обслуживать космическую станцию на орбите звезды, лишённой планетной системы. Они пригласили учёных со всех миров развернуть на станции свои лаборатории и заняться исследованиями, которые на родных планетах, мягко говоря, не приветствуются. Ригелиане готовы были вкладывать заметную часть своего не такого уж большого по земным меркам ВВП в проект — без отчётов о результатах, без надзирателей, координаторов и «особых комиссий». Это был откровенный вызов землянам, особенно явственный на фоне того, что Совет Федерации инициативу ригелиан встретил холодно. Реакция Верховного Сумматора была и вовсе своеобразной.
— Это авантюра хотя бы потому, что Совет Федерации не рекомендует земным учёным в ней участвовать, — холодно произнесла Коршунова.
— Почему же? Земля участвует в проекте, пусть косвенно. Верховный Сумматор пообещал выделить нибелунгер с полным вооружением, который будет дежурить возле станции и разнесёт всех нас в пыль, если ситуация в какой-либо лаборатории выйдет из-под контроля, — с улыбкой обречённого парировала Скен-эннаэ.
Коршунова насупилась пуще прежнего.
— У меня разногласия с Сумматором по многим вопросам. Но конкретно в этом я его поддерживаю полностью! Трагедия Тестурии и Медеи не должна повториться нигде и никогда. Какими бы разглагольствованиями о свободном неограниченном познании не прикрывались безответственность и тщеславие!
Чем сильнее хмурилась Коршунова, тем шире делалась улыбка Скен-эннаэ. Крапивкина поняла: сейчас ниневийка брякнет нечто неприемлемое для главы Карантинного Комитета Земли. Следовало немедленно менять тему.
— Вижу, я здесь лишняя! — заявила она. — Я так надеялась похвастаться своим новым парнем, но личная жизнь Зелёной никому не интересна.
Коршунова и Скен-эннаэ переглянулись обескураженно. И дружно возразили — очень интересна!
Повторить посиделки на баке более не получилось. Чем дальше на север, тем ветренее и холоднее становилось. Римма, как заправский мореход, регулярно выбиралась на палубу, стояла у штурвала под солёными брызгами морской воды и пресными дождевой. Коршунова и Скен-эннаэ предпочитали сидеть в тесном салоне, смотреть на море в иллюминатор, а то и попросту отлёживались на кушетках в каюте. Качка действовала на ниневийку специфически: она засыпала мгновенно и неожиданно в любой позе. Крапивкина боролась с «морской болезнью», коей оказалась весьма подвержена, медикаментозно. Римма старательно делала вид, что круиз проходит как запланировано, но понимала — это не так, переборщила с адреналином. Она уже хотела изменить маршрут, повернуть на восток и закончить прогулку в Севастополе. Но тут случилось ЧП.
Посреди ночи Коршунову разбудил Алекс.
— Босс, только что пришло сообщение от чрезвычайщиков. В нашем квадрате потерпел крушение «Стриж» с человеком на борту. Минут через двадцать они будут на месте и начнут поиски. Мы успеваем быстрее.
Римма рывком села, тряхнула головой, прогоняя остатки сна. За иллюминатором стояла непроглядная темень, но, судя по качке, вчерашний шторм не утих.
— Какой идиот пропустил туриста в такую погоду? — прошипела сквозь зубы.
— На борту не турист, а… — начал было Алекс, но Коршунова перебила:
— Сообщи чрезвычайщикам, что мы участвуем в поисках. Меняй курс!
— Уже сделано, — признался сэл. — Мы засекли сигнал автограва. Он в семи километрах от нас, погружается. Глубина здесь сто шестьдесят метров, Бро донырнёт.
Коршунова хмыкнула.
— Хвалю за инициативу. — Вскочила с койки, открыла рундук, достала гидрокостюм. Скомандовала: — Ты следишь за сонаром и на связи с чрезвычайщиками, Бро ныряет, я на подстраховке. Девчонок не будить пока.
На палубе близкий к ураганному ветер вперемешку с водой пронизывал даже сквозь гидрокостюм, заставляя ёжиться от холода. Римма позавидовала Бро — у сэлов с терморегуляцией дела обстоят значительно лучше. Вон, сидит как ни в чём небывало, держится за бортик, ждёт команду начать погружение.
Яхта замедлила ход. Теперь двигатель работал, чтобы удержать её в отмеченном сигналом утонувшего автограва месте, не дать ветру и волнам снести в сторону. Бро кувыркнулся за борт, исчез под пляшущей чёрно-белой от пены водой. «Стриж» всё ещё погружался. Возможно, сэл его догонит, если нет — найдёт на дне. Вытащит пассажира из кабины, наденет на того фильтр-маску, высвобождающую растворённый в воде кислород, поднимет на поверхность. На всю спасательную операцию минут пятнадцать уйдёт, как раз к прилёту чрезвычайщиков уложатся.
Внезапно в голове стрельнуло: с чего она решила, что пассажир будет безропотно тонуть вместе с автогравом? Если потерял сознание при падении, тогда конечно, а если нет? Что он сделает? Откроет дверь кабины и выпрыгнет в штормовое море? Спасательный жилет входит в аварийный комплект любого автограва, но его же надеть надо!
Отмахнулась от глупого опасения: «Разумеется, наденет, не полный же он кретин!» Но, с другой стороны, если не кретин, то зачем полетел на прогулочном «Стриже» в такую погоду?
Римма невольно принялась вслушиваться в окружающий мрак. Спрашивается, что можно разобрать за воем ветра и грохотом волн? Но — о, чудо! — почти сразу услышала человеческий крик. Не показалось? Она вся превратилась в слух, поводила головой из стороны в сторону, будто локаторы нацеливала. Откуда кричат? Взяла фонарь, попробовала светить за борт — без толку, в глазах рябит от бликов на гарцующих волнах.
Открылась ведущая к каютам дверь, оттуда высунулась голова Крапивкиной. Лицо бледное то ли от света сигнальных фонарей, то ли от «морской болезни».
— Римма, что случилось?!
— Человек за бортом! — коротко ответила Коршунова, тут же приложила палец к губам, призывая молчать. Спросила: — Ты крик слышишь?
Крапивкина прислушалась. Отрицательно качнула головой.
— Нет. Только ветер гудит!
Как так? Римма слышала крик о помощи всё более отчётливо. Прошла к носу яхты, уцепившись за форштаг, перегнулась через борт. Затем вдоль другого борта — к кокпиту. Остановилась. Теперь она точно знала направление. С расстоянием хуже. Ничего, найдёт! Больше не раздумывая, прыгнула за борт.
— Римма, стой! Ты что?! — донёсся испуганный крик подруги.
Плавала Коршунова хорошо, можно сказать — превосходно. Хоть
