Отмель - Илья Сергеевич Ермаков
– Не подведи.
– Никогда.
Он снова целует меня и обнимает крепче. Я знаю этот поцелуй и знаю эти объятия. Даже после времяпровождения со своей подружкой он хочет меня так же сильно, как всегда.
И что ты за мужчина?
– Побрился?
– Давно пора.
«Хватит» – сказала я себе, – «хватит его подначивать на эту тему». От самой себя уже тошно!
Я же все знала. С самого начала! Я знала, что так будет! И чего начинать? Стоит малышу появиться на свет – все закончится. Это лишь его… временные меры. Я это знаю.
– А то скоро буду похож на святого отца Андрея, – он задорно посмеялся.
Борода у него, действительно, заплеталась в пружинки и петельки, отчего выглядела очень забавной. Это меня всегда веселило.
– Начнем? Сегодня у нас не так много времени.
– Да, давай. Уже не терпится. Ты все приготовил?
– Ага! Сейчас сбегаю за ружьем.
Он провел рукой по моим волосам и умчался к своей машине. Я осмотрелась: зеленая свежая июньская трава, светлое ясное небо, слепящее солнце и непроходимый еловый лес вдалеке.
На пяти пеньках стоят стеклянные изумрудные бутылки – мои мишени. Он начал заниматься лицензионной охотой после того, как мы познакомились. Нашел себе увлечение, так сказать. И втянул меня в это. Уже месяц он тренирует меня стрелять из ружья. Бесплатный тир. Стрельбище. В момент выстрела я получаю невероятную эмоциональную разгрузку. После отдачи так легко становится на душе. Это сейчас именно то, что мне нужно.
Постреляю, и все пройдет. Прекрасная психотерапия!
Вернувшись с защитными очками, наушниками и ружьем, он снарядил меня всем необходимым. Он всегда стоял сзади, обнимал меня, помогая правильно прицелиться и направить дуло по нужной траектории. Мне нравились эти моменты близости с ним, но сегодня мне хотелось пострелять самой. И представить вместо этих бутылок голову Оли Синицыной, Господи прости! Жестокости мне не занимать.
– Я хочу сама.
– Пожалуйста! Сама зарядишь?
– Да.
– Держи.
Он дал мне патроны, я зарядила двустволку, легла на подстил, который для меня приготовили, поправила наушники и начала целиться.
Его-то подружка уж точно не умеет стрелять, как я!
Ха!
Первый выстрел.
И так хорошо на душе! Просто потрясно! Этот оглушительный звук выстрела, звон стекла, легкая отдача – я чувствую невероятную силу, опасную силу, смертельную, но я же ее полностью контролирую.
Ради этих ощущений, ради этого драйва стоило учиться стрелять. Второй выстрел – мимо. Проклятье!
Муж подал еще пару патронов. Перезаряжаюсь.
Выстрел.
Звон!
Попала!
Черт, как это прекрасно!
Держа в руках оружие, я ощущала, как все мои проблемы становились мизерными и ничтожными. Оля Синицына не сможет испортить мне жизнь. Подружка мужа тем более! Все эти «проблемы» – такая ерунда, когда пальцы сжимают курок ружья.
И звук выстрела заглушает все остальные звуки, и ты становишься королем этого гребанного мира!
Еще две бутылки и можно ехать.
Перезаряжаюсь.
Больше я не промахнусь.
Выстрел – дзынь!
Прицеливаюсь. Зажимаю курок.
Выстрел – дзынь!
Превосходный результат!
Я кладу ружье на землю, снимаю очки и наушники. Он уже обнимает меня за талию, прижимает к себе и жадно целует. Прямо как подростки за гаражами, честное слово! Даже сжал мою попу – совсем как пятнадцать лет назад.
– Ты потрясающая, ты знаешь об этом? – говорит он мне.
– Я хочу быть такой только для тебя.
Это был еще один удар в его сторону. Его взгляд изменился – помрачнел. Наверное, почувствовал совестный укус, вспомнив о событиях минувшего часа.
– Ничего не говори. Просто знай, что я тебя люблю.
Я уже направилась к машине, не ожидая от него никаких слов. Но они прозвучали мне в спину.
Сначала он крикнул мое имя, а потом добавил:
– Спасибо тебе.
Спасибо?
За то, что я его прощаю. Всегда. И все понимаю.
Мы все знаем друг о друге, знаем слишком многое, чтобы сейчас… портить настроение друг другу и праздник детям.
– Спасибо, что ты… такая, какая есть. Я люблю тебя.
Я остановилась у машины, взялась за ручку, хотела ее потянуть, но замерла, обдумав его слова.
Он ждет моей реакции. Ждет, что я скажу, что все хорошо. Что у нас все хорошо.
Пусть так. Я дам ему то, что он хочет. Еще один раз.
– Все в порядке. Нам пора ехать за мамой, а потом в школу. Уроки вот-вот закончатся.
Он собрал все с поляны и загрузил в машину: очки, наушники, ружье, патроны, пакеты с битым стеклом от бутылок. Он всегда убирает наш полигон, никогда не оставляет мусор.
Мы решили, что мою машину оставим у маминого дома, а в школу уже поедем на его лексусе.
Всю дорогу мы переговаривались по видеосвязи через мониторы в салонах. Это очень удобно. Он умел делать так, чтобы я отвлекалась, забывала обо всех проблемах. Он виртуозно менял темы беседы и уводил весь негатив в сторону. Вот я снова разговариваю со своим горячо любимым мужем. И вот я не вижу того человека, который ищет секс на стороне во время моих беременностей, но головой я понимаю: эти двое людей – один человек.
Наверное, в этом и заключается особенность взрослой жизни в браке по истечению пятнадцати лет. Ты не думаешь о таких вещах, они превращаются в глупости, на которые ты закрываешь глаза, понимая зачем это делаешь. Ты просто знаешь и живешь с этим знанием, и оно никому не мешает. Наше общее знание, общая тайна, которая известна нам обоим, не мешает нам любить друг друга, оставаться мужем и женой, родителями своих детей.
Все проходит. И это пройдет, я точно знаю. Это просто наша жизнь.
– Как мама? Ты звонила ей вчера?
– Да. Давление уже нормализовалось. Думаю, все будет хорошо.
– Она не забывает пить лекарства?
– Я ее проконтролировала. Сегодня тоже надо.
– Я напомню, если что.
– Спасибо. Когда будем дарить подарок? После кино? Ты же его взял?
– Да, все в багажнике. Можно после кино, так будет лучше.
– Отлично.
Мама в последнее время себя плохо чувствует. С ней что-то происходит, и это самое страшное. Это пугает меня больше, чем все угрозы и манипуляции Оли Синицыной.
Сейчас мои мысли заняты лишь двумя людьми: мамой и малышом, которому уже три месяца.
Частая забывчивость мамы меня пугает больше всего. Раньше это были эпизодичные, редкие случаи. Сейчас все приобретает постоянный характер. Один раз она забыла мое имя. С тех пор я не перестаю думать об этом каждую ночь, понимая страшное: грядет то, что я не смогу остановить.
И это лишь малая беда, ожидающая меня в будущем.
