Алессандра Матрисс - Письмо Потомкам

В дальнем углу среди них сидел Верн. Тот самый Верн, который когда-то нашел и тащательно вырастил вирус. Тот самый Верн, который так мечтал победить смерть и сравняться в душах людей с Богом.

Или нет, тот самый Верн, которому свыше помогли найти и вирус, и идеальный организм для него.

Меня.

…все мы – пешки на доске Мироздания.

Я обошла клетку, присела около Верна и погладила его по волосам. Все равно, он тот самый человек, который когда-то забрал у меня все… По своей воле, так просто, даже играючи. И мою семью, и самое главное – моего нерожденного ребенка.

Он встрепенулся и открыл глаза:

– Все эти годы я жил в сновидениях. И мне даже начало казаться, что ты все-таки вернулась домой.

– Это действительно так, Верн. Ты подарил мне новый дом, это Шим'Таа. Ты тоже вписан в историю нового мира… И теперь я вернулась. Вы можете тоже.

– Спасибо, – прошептал еле слышно он.

Пятьсот лет эти заложники моей совести ждали этого момента, сгорая день за днем. Искали смерти, а она всё не шла. Заблудилась.

Но теперь пора…

Я посмотрела уже в сторону Марко и, подбежав, обняла его крепко, как могла.

– Не передумал ещё? – Хриплым от слёз голосом пробормотала я в его расшитые одежды.

Он лишь покачал головой в ответ:

– Я соскучился по жене, а она слишком долго ждала меня… Засиделся я на этом свете. И притом, это право каждого! Не забывай. Я рад, что эти три месяца был рядом с тобой, узнал, что с тобой всё хорошо.

– Ты прав, но я буду скучать по тебе, мой друг. Что ж, до свидания?

– Прощай. Мы оба знаем, что смерть всего лишь начало нового путешествия. – Улыбнулся Марко и отошёл в сторону. На его глазах блестели слезы.

Мой друг, моя опора. Этих трех месяцев недостаточно для той, кто триста лет не мог увидеть тебя, поговорить с тобой. И все эти годы ты молча и безропотно заботился о моих детях, моем мире, хранил его. Я закрыла глаза, чтобы не видеть ничего, не видеть твоего лица, потому что не сдержусь и не отпущу тебя иначе. Ты – последнее, что связывало меня с прошлым. Ты видел начало времен, как и Аларин. И теперь я останусь совсем одна, пусть и с новой семьей…

Поджала виновато губы и сделала первый шаг на Пьедестал, сбросив газовые ткани.

– Я, дочь твоя, призываю и повелеваю. – Слова лились потоком, каждый раз новые. Это было не заклинание, это было мне вместо точки отсчёта. – Влейся в меня сила, данная этим миром, утоли мой голод и мою жажду кровью многих, кто виновен и невиновен…

Остальные слова разбросал по воздуху поднявшийся ветер…

В глазах Марко отражалось, как тело мое приподняли прохладные потоки на метра три вверх, волосы зазмеились на ветру, а письмена на теле упорядочились и стали заливать тьмой оставшуюся белизну. Когда я стала угольно – чёрной, Марко улыбнулся даже не мне, а кому-то в глубине собственного сознания, и осел на плиты перед Пьедесталом, словно уснув.

Он ушел от меня, как уходили многие. Безболезненно и печально. Глаза его застыли навсегда.

Я зажмурилась сильнее, почувствовав его последнее дыхание, взмахнула рукой и сквозь закрытые глаза ощутила, как мою кожу щекочет чужая кровь. Это призраки в клетке тёплой плотью повисли на прутьях, раскидались белыми пятнами на бархате.

С блаженными улыбками на лицах. Кто-то, умирая, счастливо прошептал:

– Свободен…

И их кровь алыми ручьями из лопнувшей плоти устремилась ко мне, вгрызаясь в тело крыльями. Ажурные их лепестки распахнулись во всю мощь, питая вирус, а потом мир внутри меня взорвался.

С огромных мониторов по всей Империи смотрело на всех нечто. Человеческое тело скрылось под сетчатыми, как у стрекозы, крыльями, превращаясь в черный сгусток. Затем он налился ещё раз кровью и лопнул на узорной плите, распустившись чёрным цветком. Человеческого тела больше не было.

Вверх от его лепестков поднялись тонкие стебли и, наконец, растаяли в воздухе…

Множество людей не смотрели теперь на мониторы, каждый из них упал на землю и начал читать молитву. И стар, и млад – каждый ждал.

Что они чувствуют, когда я прохожу мимо каждого? Я проникаю сквозь стены, сквозь слои вероятностей и пространств, к каждому подхожу и становлюсь им. Я читаю их судьбы как одно-единственное слово.

Все люди мира – всего лишь единственное слово, разное и вбирающее всю суть его. Вот и вся человеческая судьба.

Матьсындочьмужсвятнечистмонстрпалачжертва

гневбольхаоспечальстраданиеневинность

отпустиотпустиотпустияневиновенотпусти

Отпусти меня…

Бесконечный список слов, в котором кружу я в неведомом танце. Черными змеями оплетаю душу и проникаю вглубь. Улыбаясь или плача от отвращения.

Посреди площадей, посреди лесов и деревень, на пустырях и в помойных ямах – везде, люди в смиренном ожидании. Зачем бежать? От себя разве убежишь? Кто-то так и остается сидеть, а кто-то встает и направляется вдаль. Пустыми глазами смотрит на окружающих и идет прочь. На окраинах, подальше от людских глазах собираю я их, по горсточке, но теперь уже с грустью. А не с ненавистью.

Да. Раньше бы я ненавидела их и убила бы на месте, не задумываясь. Теперь же с каждым я одновременно веду беседу, сливая его сознание, очищая перед дальней дорогой.

Они такие не по своей вине, их такими создали мы сами. Общество. Но даже так они не имеют права на жизнь. Это порочный круг, их существование приведет к появлению таких же, как они.

Их треснутые, разрушенные и измученные души молят в глубине о смерти, зная, что это не конец.

Я накрываю их крылом, и они умирают, тонут в океане, чтобы когда-нибудь возродиться… падают обессиленными тушами наземь, кривятся в улыбке.

Это не конец, это только начало.

Я – глубина.

Чёрный цветок, насытившись, созревает и дает плод. Горячей и влажной, я валюсь из того, что когда-то было кровью на пол, измазанная чёрными разводами. И как только тело мое касается плиты, она разламывается и расходится в стороны, роняя меня в прохладные воды.

Камнем я падаю на дно бассейна, и над головой смыкаются золотые пластины.

В беспамятстве я делаю вдох, трансформируясь в нечто с жабрами, и засыпаю.

***

– Да мне плевать, кто ты ей! Мне сказано, не выпускать! – Кричал на Стефана бледный юноша по имени Юлиан. – Ваша Святейшая приказала, чтобы две недели её не тревожили!