Айзек Азимов - Фонд и Империя

— Нет, почему, совсем нет. Это были вовсе не наши люди. Наследный Принц был проспиртованной серостью. Второй, Коммасон, был феноменально глуп. На своей планете он имел власть, но это не удержало его от пороков, зла и полной некомпетентности. Мы совершенно не имели к ним никакого отношения. Они были просто притворщики…

— Именно они задержали нас, или пытались.

— И снова нет. У Коммасона был личный раб, человек по имени Инчни. Задержание было его политикой. Он стар, но он послужит нашей теперешней цели, вы не могли его убить, видите.

Бэйта обернулась к Притчеру. Она не притрагивалась к своему чаю:

— Но по вашему собственному утверждению, вашими собственными эмоциями легко управлять. У вас есть вера в Мула, доверие к нему, но какая-то неестественная, болезненная вера в Мула. Разве ваши суждения имеют какую-то ценность? Ведь вы потеряли всю способность объективно мыслить.

— Вы ошибаетесь. — Полковник медленно покачал головой. — Просто мои эмоции зафиксированы. Мой разум остался прежним. На него можно воздействовать в разных направлениях с помощью моих зафиксированных эмоций. Но он не подвергается насилию. И многие вещи я вижу даже яснее сейчас, когда освободился от предыдущих направлений эмоций.

Я понимаю, что программа Мула умна и достойна. За то время, что я был… обращен, я проследил всю его карьеру с самого начала семь лет назад. Обладая своей умственной силой мутанта, он начал, победив наемника и его банду. Имея это, плюс его умственную силу, он завоевал планету. Имея это, плюс его силу, он распространял свою власть, пока не смог тягаться с военным правителем Калгана. Каждый шаг логически следовал за предыдущим. Имея в кармане Калган, он получил первоклассный флот, и имея его и свою силу, он смог напасть на Фонд.

Фонд — это ключ. Это величайшее пространство индустриальной концентрации в Галактике, а имея в своих руках ядерную технологию Фонда, он фактически является господином Галактики. Имея эти технологии и опять же свою силу, он может заставить остатки Империи признать его власть, и со временем, со смертью старого Императора, который выжил из ума и долго не протянет, короноваться как Император. Тогда у него будет и имя, и действительное положение. А с этим, и опять-таки со своей силой… разве есть в Галактике хоть один мир, который может противостоять ему?

За эти последние семь лет он основал новую Империю. Другими словами, за семь лет он осуществил то, что вся психоистория Селдона не могла бы сделать и за семь столетий. Галактика наконец получит мир и порядок.

И вы не можете остановить это. Точно так же, как вы не можете остановить движение планеты своими плечами.

За этой речью Притчера последовала долгая тишина. Остатки чая в его чашке остыли. Он допил их, снова наполнил чашку и снова осушил ее.

Торан яростно кусал ногти. Лицо Бэйта стало белым, холодным, отстраненным.

Потом она сказала тонким голосом:

— Вы нас не убедили. Если Мул хочет убедить нас, то пусть сам явится сюда и сделает лично. Я думаю, что вы до последнего момента вашего обращения боролись с ним.

— Да, — торжественно сказал Полковник Притчер.

— Тогда дайте нам сделать то же самое.

Полковник Притчер поднялся. Подводя итог, он резко сказал:

— Тогда я ухожу. Как я уже сказал, моя теперешняя миссия не имеет ничего общего с вами. Поэтому я не думаю, что необходимо докладывать о вас. Это не такая уж большая милость с моей стороны. Если Мул захочет остановить вас, то у него, несомненно, есть другие для этой работы, и вы будете остановлены. Я ничего не прошу от вас, кроме одного.

— Спасибо, — сказала Бэйта, почти теряя сознание.

— Это касается Магнифико. Где он? Магнифико, иди сюда. Я не сделаю тебе ничего плохого…

— Зачем он вам нужен? — внезапно оживилась Бэйта.

— Низачем. В моих инструкциях о нем ничего не говорится. Я слышал, что его искали, но Мул найдет подходящее время, чтобы разыскать его. Я ничего не скажу. Вы пожмете мне руку?

Бэйта покачала головой. Торан взглядом высказал свое презрение.

Железные плечи Полковника несколько поникли. Он направился к двери, потом обернулся и сказал:

— И последнее. Я думаю, мне известна причина вашего упрямства. Известно, что вы ищите Второй Фонд. В свое время Мул примет меры. Вам ничто не помешает… Но я знал вас раньше, и, может быть, поэтому что-то в моем сознании заставило сделать это; по крайней мере, я пытался помочь вам и отвратить от вас последнюю опасность, прежде чем будет поздно. Прощайте.

Он резко отдал честь и вышел.

Бэйта повернулась к молчаливому Торану и прошептала:

— Они знают даже о Втором Фонде.

В тишине Библиотеки Эблинг Мис, понятия не имеющий обо всем происходившем, склонился над первым проблеском света среди сплошного тумана и с торжеством прошептал что-то про себя.

25. Смерть психолога

С того дня Эблингу Мису осталось жить всего две недели.

В течении этих двух недель Бэйта трижды посещала его. Первый раз это было вечером того дня, когда они видели Полковника Притчера. Второй раз — неделю спустя. Третий раз снова неделю спустя, в последний день, в день смерти Миса.

Сначала наступила ночь того дня, когда прибыл Полковник Притчер. В течение первого часа после его появления пораженная пара сидела и размышляла, и мысли кружились невеселой каруселью.

Бэйта сказала:

— Тори, давай расскажем Эблингу.

Торан угрюмо сказал:

— Думаешь, он поможет?

— Нас только двое. Нам надо снять с себя часть этого бремени. Может быть, он сможет помочь.

Торан сказал:

— Он изменился, Бэйта. Похудел. Весь зарос. — Он сделал неопределенный жест. — Иногда я думаю, что он никогда нам не поможет. Иногда я думаю, что нам ничто не поможет.

— Нет! — Голос Бэйты зазвенел и чуть не сорвался. — Тори, не надо! Когда ты говоришь так, я думаю, что Мул уже поймал нас. Давай расскажем Эблингу, Тори, сейчас!

Эблинг Мис поднял голову от длинного стола и мутно взглянул на них. Его редеющие волосы были всклочены. Губы сонно причмокивали.

— А? — сказал он. — Кто зовет меня?

Бэйта стала перед ним на колени:

— Мы разбудили тебя? Нам уйти?

— Уйти? Кто это? Бэйта? Нет, нет, останьтесь. Разве тут нет стульев? Я видел их. — Его палец указал куда-то в пустоту.

Торан поставил перед собой два стула. Бэйта села и взяла одну вялую руку психолога в свою:

— Мы можем поговорить с вами, доктор? — Она редко обращалась к нему так.

— Что-то случилось? — Маленькая искра зажглась в его ничего не видящих глазах. На впалых щеках появился нежный румянец. — Что-то случилось?