Владимир Петров-Одинец - Нечаянный колдун

80

Взгляд здоровенного охранника неприятно сверлил Матвеича:

— Ну и где? Тот, что ли?

«Неужели пешкодралом столько отмахал? Не верится», — усомнился Горлов, когда вертолёт заложил вираж и начал подниматься. Ему казалось, что они слишком долго летели вдоль хребта, который вёл к скиту. Сверху обломки фюзеляжа казались игрушечными. Виктор Иванович спустился по лестнице на несколько минут, заглянул внутрь, обошел обломки самолёта и поднялся на борт. Записку Матвеича он спрятал, а выброшенный тогда за ненадобностью кроссовок предложил примерить. Ивлев скептически наблюдал за ними:

— Убедились?

— Не вполне. Теперь скит, — спокойно распорядился начальник охраны.

Недавний допрос прокурора сейчас представлялся Горлову дружеской беседой, настолько вымотал его этот мучитель за сутки сидения в изоляторе. Накормив досыта и напоив остуженным морсом, Виктор Иванович начал расспрашивать, зачем Матвеич пошёл с Ивлевым сюда. И так неторопливо, подробно, ставя крестики на листочках, принесенных с собой. Стопка листочков росла, сонливость одолевала и настолько хотелось отделаться от этих нудных расспросов, что Матвеич выложил всё. Даже, как Лену осматривал, когда она ушиблась.

Но этот прилипала не унимался. Сам пил чай или кофе, а Горлову не давал. Морс скоро кончился, жажда не унималась и горло стало похрипывать. Чёрт знает, сколько времени они говорили, но после ухода Виктора Ивановича сон сокрушил врача почти мгновенно. И вот же гад, разбудил, начал снова расспрашивать! Матвеич было отказался, отлаял этого типа, тем же текстом, что и прокурора тогда. А результат получил обратный. Пришлось рассказать, чуть не со всемирного потопа начиная, историю своего знакомства с Ивлевым. Не сидеть же дурак-дураком, молча, если ты привязан к стулу? А потом опять краткий сон, подъём и третья «исповедь». Потом — четвертая. Так прошли сутки. Сил на злость не осталось, только тупая покорность и мечта — дать бы по этой гнусной харе хоть разок. Спас Ивлев. Пришёл, объяснил, что режимный объект, секретность, дескать. А теперь шла проверка Матвеича на искренность.

Минуло несколько минут, они приземлились у скита. Там уже стояла такая же машина. Их ждали. Виктор Иванович спросил, ему кратко ответили. Двое бойцов в касках, в одеждах устрашающего вида, взяли автоматы наизготовку и двинулись впереди. Отбывая положенный срок в армии, Матвеич носил обычную, зеленую общевойсковую форму и обычный автомат. И то было тяжело в маршбросках. На этих парнях висела сбруя или, как она называется, снаряжение? — весом уж никак не меньше десятка килограммов. Всякие там бронежилеты, жилеты с карманами, с подсумками и прочими причиндалами, рюкзак за спиной — и ничего не брякало! Двигались бойцы, вроде, как на полусогнутых, но быстро.

Матвеич оглянулся. Ивлев шел позади Виктора Ивановича, а еще два бойца замыкали цепочку с тыла. Неприятно кольнула мысль, что он уже третий раз входит в скит, и всё время под конвоем. А выходит — свободным. Арнольд погиб, потом прокурор, оба майора, милиционер. И врач Чаркин. Неужели сейчас предстоит погибнуть этим людям, которые делают свою работу, пусть и неприятную для него, Горлова? Передернулся от холодка, пробежавшего вдоль позвоночника. Прислушался к гудению комка в голове — привычное давление не усилилось. И подташнивания нет. Шагнул внутрь большого зала, чтобы там, в полумраке, ответить на вопросы недоверчивого Виктора Ивановича. И убедить его, в конце концов, что всё случившееся в ските — правда!

81

Тегенюр, третий кам рода, неподвижно сидел на вершине ритуальной сопки. Тайга молчала. Думалось легко. Но думы получались невеселыми. Он остался за старшего. Первый кам, Анатолий, погиб, второй — исчез вместе с охраной. Реликвию рода удалось спасти с помощью тувинского шамана и его людей. Унесли всё, не только богиню, укрыли в надёжном месте. Следы успели замести, преследователей отбили. Жаль, тихо уйти не получилось, промедлили.

Больше двадцати человек заплатили жизнью за сохранение секрета, и оба старших шамана погибли у ойротов. Ответственность, внезапно рухнувшая на плечи двадцатисемилетнего кама, оказалась слишком велика, чтобы постичь ее одномоментно. К ней надо привыкать постепенно, понемногу, чтобы она не сломала спину, не надорвала.

Вот и сидел единственный кам ойротов, смотрел вдаль, отрешался от сорных мыслей, слушал, как похрустывает на зубах матушки Ат-Ана хворост, превращаясь в пепел и золу. Сегодня он не стал камлать, только принес огню жертву — плеснул немного спирту. Потом и сам сделал несколько глотков, чтобы стать наравне с Ат-Ана. Тепло расползалось по телу, голова светлела, становилась свободной, как в моменты расставания с джулой — двойником кама. Обычно джула вылетал после нескольких минут истового камлания, окруженный духами-помощниками, но сейчас кам не призывал свою охрану, ему нужны все тоси сразу. Хотя тось деда уже пришел, как всегда, в первых рядах.

Тоси Тегенюра, наследника сразу двух шаманских линий — это почти три десятка предков. С двух шаманских линий. Он, якут по матери, даже акцент ее перенял, потому и не смягчал произношение — жестко, а не мягко звучали окончания слов, словно забывал он написать мягкий знак. И в школе за это снижали оценки. Давно минуло то время, когда ему делали замечания и поправляли неумные соплеменники. Сейчас никто с такими глупостями не лезет. Неважно, от кого взял произношение. Главное — у кого взял призвание и кому посвятил его.

Тегенюр равно благодарен и ойротам и якутам. Спасибо, предки — тоси обоих родов! От вас кам получил шаманское призвание. Когда дар проявился у мальчонки, наблюдавшего камлание деда и вместе с ним впавшего в транс — о нем заговорили в роду. Анатолий, тогда второй шаман, подбежал, посмотрел в лицо, поцокал — «Как сильно тоси давят!». Так Тегенют узнал о предках. Настоящее знакомство с их душами состоялось уже при посвящении. Умершие шаманы-предки явились первыми, привели молодого кама в состояние возбуждения перед камланием.

А теперь всегда, с первыми ударами в бубен они вселяются в него, высвобождают джулу и сопровождают во время камлания. Тегенюр спокоен, видя их на голове и плечах, руках и ногах. Тоси обвивали стан, служа доспехами, и не раз обеспечивали двойнику кама успех на пути в разные сферы Вселенной. А как они поддержали его при первой борьбе с вредоносными духами? Он победил, скрутил духа и вылечил бригадира, которому даже старший кам не сумел помочь!

Думы отвлекли от земного, подняли джулу вверх, и Тегенюр увидел первого тося. Поклонился ему и вступил в хоровод, который увлекал его к священной горе, где получил свой первый бубен. Они дружной стаей летели над землей, мимо духов других гор и долин, мимо духов рек и озер, не задерживаясь и не отклоняясь. Никто не мог им помешать. Увлечь джулу кама в сторону в такой момент бессилен сам Эрлик, покровитель камов. Тоси умерших предков — шаманов остались на земле, а не переселились в страну умерших. Они всегда становились земными духами. Разве рискнет владыка Нижнего, Подземного Мира тягаться с такой сильной командой, почти неподконтрольной ему, да еще — собравшейся помочь растерянному потомку? Гордость за предков распирала Тегенюра, разумные советы выслушивал он.