Павел Сормов - Летняя вьюга

Впрочем, русалка по морю доплыла до места быстрее, чем зрители успели пройти полпути, через подлесок и речку Альму. Дарье теперь воздушное дыхание не требовалось, и она сейчас наслаждалась полной властью над водной стихией, с дельфиньей грацией перемещаясь над самым дном. Скользя над обросшими сине-зелёной подводной травой камнями и песчаными осыпями, рыжая подплыла к первому от мыса бетонному пирсу. Народу здесь было много, отдыхающие прыгали в воду, фотографировались, загорали. Пока, тихо скользящую в мутноватой, у песчаного пляжа, воде, морскую деву никто не заметил.

И когда, разогнавшись, русалка в пенном всплеске выметнулась на серый бетон, возвышающийся над уровнем моря на добрые два метра, народ шарахнулся в стороны, а кто-то даже заорал от страха. На такой эффект сама Дашка не рассчитывала, её в Угловом и Песчаном знали, считая почти местной, и русалочье увлечение рыжей тоже не было секретом. При прыжке феечка, естественно, себе малость подыграла, чтобы не удариться о пирс, но трюк и без того был невероятен. И очень красив — яростный всплеск, летящая пена и брызги…

Минуту народ остолбенело пялился на сидящую на изъеденном штормами фасе пирса морскую гостью, кокетливо сложившую под себя хвост, словно вдруг оживший копенгагенский памятник героине сказки Андерсена. Наконец, Дарью опознал местный парень, хозяин пневматического тира, спустившийся на пирс посмотреть, куда ломанулись привлечённые странным событием отдыхающие. Люди разглядывали «чудо морское», стоя на пирсе, но оставаясь на почтительном расстоянии.

— Привет, Эльдар. — Помахала рукой русалка.

— Да… рья? — неуверенной походкой подошёл уже семь лет знакомый татарин, удивлённо разглядывая роскошный хвост.

— Ну, да, ты что, забыл?

Эльдар встал рядом c спокойно сидящей девушкой, отдыхающие, видимо, убедившись в том, что опасности та не представляет, тоже подтянулись ближе.

— И что, такое продаётся? — тирщик, видимо, стыдился своего первого испуга, и теперь говорил с циничной отстранённостью.

— Нет, сама сделала.

— На фотках за день отобьёшься.

— Нафига мне, я отдыхать приехала.

Пляжная публика, наконец, поняв, что видит все же не хтонь морскую, а просто незаурядно экипированную и подготовленную пловчиху, начала подходить познакомиться. И, ожидаемо, сфотографироваться с почти настоящей русалкой. Дашка, имея такую цель, и вправду могла бы сделать за пару часов свою месячную норму карманных денег. Только на фотографиях с суровыми запорожскими и луганскими мужиками, не говоря уж о прыжке на бис, снимать который сбежались оснащённые аппаратурой отдыхающие со всех пляжей Песчаного. Рыжая фоткалась, катала восторженно орущих детей вдоль всей длины береговой линии, кувыркалась над вновь разгулявшейся волной, выскакивая из воды на свой рост, вместе с хвостом. Короче, несколько часов подряд исполняла роль дельфина, причём совершенно безвозмездно, даже рыбы не просила. Жила полной жизнью, наслаждаясь своей мощью, всеобщим вниманием, морем и солнцем.

Мыш наблюдал весь этот репертуар дельфинария, в дашкином исполнении, сидя на пирсе. Юлька с Серым, естественно, полезли в море, и Дима, оставшись в одиночестве, спокойно размышлял. Он любил такие моменты — тихо понаблюдать за кипением жизни, когда самому тепло, хорошо и уютно. Рядом с пирсом взорвался пенный бурун. Русалка, извернувшись в прыжке какой-то невероятной лентой Мёбиуса, уселась рядом на зернистый бетон.

— Купаешься в лучах славы?

— Да. — С обезоруживающей простотой ответила феечка.

— Давай, только без читерства. В прыжке магия за версту видна.

— Только если знать. Я чуть-чуть, чтобы не стукнуться.

— Просто предупреждаю, здесь поумнее донецких-реальных народец есть. Физику помнящий. О, блин, по твою душу опять прутся. — Мыш кивнул в сторону берега, по пирсу к русалке шли трое крепких, бритых мужиков, со своими «половинами» и висящими на шеях чадами, на ходу взводя свои цифромыльницы. — Оставляю тебя на растерзание. Смотри, заточат вместо воблы под пивко, они рыбу любят.

Хмыкнув, Дима прыгнул в море, и поплыл к красному мячику ограничителя купальной зоны.

Сидя воскресным вечером в «Шоколаднице», за чашкой кофе, Сергей Платонович размышлял о резкой перемене в своей судьбе. Физик-ядерщик по образованию, Кит был умным и сообразительным человеком, но, что называется, слишком разбрасывался, будучи ещё со школы просто неусидчивым. Ощущая свою малопригодность к рутинной деятельности разработчика реакторов, бесконечным расчётам и выверке разнообразных «эффективных сечений» и «хороших геометрий», Передельский нашёл свою нишу в футурологии, странном, но модном сейчас сплаве науки о прогнозировании, фантастики и игры. Именно элемент игры более всего привлекал Кита, с юности мечтавшего о Большой Игре, сложной и опасной. О своём месте за той самой, великой шахматной доской цивилизации. О месте в большом штабе, Имперском и Генеральном. Но мечты оставались недосягаемыми, во всяком случае, до этой недели.

Да, предсказания гуру нередко, хотя и в странной, какой-то извращённой форме, но сбывались. Войны с Японией в этом году не случилось, да и не случится уже, теперь это было очевидно. Но многие признаки «пороговой» войны неожиданно, предсказанные в книге Передельского «2012: Море Дирака», проявились четырьмя годами раньше, в ходе грузинского конфликта. Причём некоторые «попадания» оказались просто поразительно точными, в частности то, что обычная гражданская сотовая связь работала у обеих сторон лучше и надёжнее армейской. Да и сейчас, в связи с Вьюгой, «диких джокеров» будущего, предсказанных футурологом, поминали все, кому не лень.

Обидно было другое. Главное предсказание, скорее даже застарелая личная мечта, прорывающаяся сквозь напускной цинизм и нарочитую отстранённость, в книгах и статьях Кита, так и не сбылось. Мечта о том, что элита страны наконец, перестанет разрушать своё владение и тупо глотничать, и возьмётся, наконец, за ум. В смысле, за ту самую Большую Игру, в которую, с восьмидесятых годов минувшего века и по сию пору, за Россию «играл компьютер». Но пока жизнь подтверждала не глубокомысленные построения футуролога о том, что, переболев гедонизмом, серьёзные люди возьмутся за серьёзные дела, а сермяжную правду таксиста из «Брата-2». Элита страны, сливаясь в единстве с мировой, сдавала всё и вся за «красиво тусоваться»…

Принимая «предложение, от которого трудно отказаться», Сергей Платонович руководствовался целым комплексом смутных, порой даже противоречивых желаний. Первым, и главным из которых было всеми своими силами поспособствовать прямому столкновению элиты с неведомой угрозой. Найти Вьюгу, вызвать новую странную силу на прямую схватку с хозяевами страны, а то и, чем чёрт не шутит, всего мира. «В борьбе обретёшь ты право своё», право на виллы и яхты, заводы, газеты, пароходы. А не по наследству места в тусовочке…