Анна Белкина - Туристы. О путешествиях во времени.

- Назад... - прошептал Волков водителю. - Назад... - только сейчас заметил он, какое странное поле лежит вокруг них - словно сожжённое, наполненное какими-то страшными чёрными развалюхами...

Водитель принялся разворачивать танк дрожащими руками, но не успел развернуть и полкорпуса, как их накрыло страшной волной...

***

Баум сразу понял, что "брахмаширас" выстрелил - он едва не ослеп от вспышки смертоносного света, зажмурился, но свет больно проникал сквозь веки, сквозь ладони... Он прямо слышал, как затрещала броня его танка, и почувствовал, как возвращается страх - а вдруг адская машина Траурихлигена дострелила до него, и он тоже погибнет, как русские??

- Герр майор! - Баум услышал, как его окрикнул водитель и решил вынырнуть из "пупка" - он всё-таки, командир, а не мышь...

- Да! - раздражённо проскрежетал он, досадуя, что водитель какой-то храбрее, чем он.

- Пожар, герр майор... - заявил водитель, а Баум всполошился, решив, что горит его танк.

- Где?? - Баум не заметил, что несолидно взвизгнул, а водитель показал рукой вперёд и сказал:

- Лес горит, герр майор...

Баум заставил себя посмотреть туда, куда указывал палец водителя, и с ужасом увидел, как верхушки ближних деревьев занялись неумолимым пламенем, которое пожирало их перекидываясь с дерева на дерево.

- Баум, не сидим, к городу езжайте! - рация зарявкала злобным голосом Траурихлигена, который требовал, чтобы оглушённый демоническим выстрелом Баум "подбирал сопли" и снова бросался в бой. - Кстати, я видел ваше "тактическое" отступление - расползались как тараканы, кто в лес, кто по дрова! Я бы вас расстрелял, если бы знал вас чуть похуже!

Баум заглох, проглотив мучительно глупое междометие "А..."...

- Бэ! - Траурихлиген сурово отрезал это несказанное словечко и снова зарявкал:

- Давайте, тащитесь, а то и правда расстреляю!

- Яволь! - Баум отчеканил, отрезвлённый возможной казнью, и принялся сам отдавать приказы по рации:

- Туча, я Сокол, двигаться в направлении семнадцать! Двигаться в направлении семнадцать, я Сокол, приём!

- Сокол, сменю вам позывной на "Слизень" - будете знать! Конец связи! - Траурихлиген ещё разок ругнулся и заглох, а Баум, видя, что водитель подавляет смешки, начал его ругать:

- Лейтенант, вы слышали приказ?? Двигайтесь в направлении семнадцать, или пойдёте под расстрел за невыполнение!

- Яволь! - водитель тут же убрал свою дурную улыбку и завёл мотор, направляя танк прочь из леса в сторону Еленовских Карьеров.

***

От танкового корпуса русских не осталось и следа - только стеклянные поля, рыжий песок и воспоминания. "Брахмаширас" остался на поле боя один, Эрих Траурихлиген не слышал вокруг себя ничего, кроме зловещей, смертельной тишины. Баум постарался наславу, выманив за собою все их глупые танки, и теперь путь к городку был открыт - заходи, хоть пешком и без оружия, никто не помешает! Траурихлиген был весьма доволен своей машиной - пара выстрелов и победа в кармане. Ухмыльнувшись, он завёл фантастический двигатель и его гигансткий "паук" поскакал прямо к городу, всё набирая скорость, кроша лапами стеклянные поля, перескакивая через овражки и сгоревшие чёрные остовы подбитых танков. Вскоре он увидел городские строения, окружённые полосами глубоких рвов и "ежей", которые задержат любой танк. Кроме "брахмашираса". Да, они готовы, хорошо укрепились - не приготовились только к тому, что к ним сейчас приедет Эрих Траурихлиген! Годок был неподвижен: оставшиеся в нём люди, чуть живые от страха, прятались в подвалах домов, а на баррикадах остались только солдаты, которым некуда было бежать и нельзя было спрятаться. На баррикады вышел и лейтенант Комаров, покинув райком после того, как полковник Соловьёв улетел на самолёте, который за ними прислали. Суровый полковник на поверку сам оказался трусом, влез в самолёт, скорчив жалкую мину, и исчез, переложив бремя командования на плечи двадцатитрёхлетнего Комарова. Лейтенант засел в окопе, у самого поля, с которого, ревя, неслись к городскому посёлку фашистские танки. Пыль стояла столбом, дышать было почти невозможно, а где-то далеко всё горело, пылало, как сплошная стена огня. В руках Комарова было противотанковое ружьё - он был готов стрелять из него и подбивать танки до тех пор, пока у него не закончатся боеприпасы, или пока вражеская пуля не настигнет его самого. Кроме Комарова в окопе сидели солдаты, призванные в армию из Еленовских Карьеров - разных возрастов, разных профессий, разные люди, которых объединило общее горе. Они так же как и Комаров, ждали врага, сжимая оружие в своих руках.

Лейтенант зорко всматривался в горящий, затянутый пылью и дымом горизонт, чтобы не пропустить первый танк, который войдёт в зону поражения его ружья. Его задержат рвы и укрепления, позволив Комарову прицелиться, выстрелить и подбить вражескую машину. И вдруг, разрезая пыль и дым небывалым корпусом, выдвинулась некая очень странная машина, вовсе непохожая на танк, без гусениц, без пушки... Широко шагая на удивительных и жутких лапах, которых у неё было целых восемь, как у паука, она очень быстро приблизилась, оказавшись перед полосой "ежей", сваренных из железнодорожных рельс.

- Что это такое? - спросил у Комарова один юный солдат, повернув к нему своё испуганное лицо, усаженное подростковыми прыщиками.

- Танк у них такой, наверное... - ответил лейтенант Комаров, который боялся так же, как и этот юный солдат, но не мог никому показать свой страх, чтобы не деморализовать войска. - Оно не пройдёт, мы хорошо укрепили... - негромко прибавил он, надеясь, что эта странная машина не преодолеет рвы...

Сжимая в грязной и потной руке противотанковое ружьё, лейтенант Комаров видел, как чудовище приблизилось к первому рву, ломая лапами "ежи" и баррикады... Недалеко от него стояла пушка "ЗИС-2", но солдаты возле неё почему-то не стреляли в эту штуку, а таращились на неё, как на писаную торбу...

- Стреляй, стреляй в него чего торчишь?? - закричал Комаров, подскочив и схватив за воротник сержанта, который командовал расчётом. - Наводи!! - заорал он наводчику, который таращился так же, как и командир, не моргал даже...

Выпав из ступора, наводчик бешено закрутил ручку, наводя орудие на странного врага... А сержант так и остался торчать, брошенный Комаровым... Комаров прыгнул обратно в окоп, схватив брошенное своё ружьё и пригнулся за бруствер, чтобы в него ничего не угодило, надвинув каску почти на самый нос, он смотрел, как наводчик целится, чтобы непромахнуться... И в тот же миг чудовище широко прыгнуло, перемахнув рвы, и жёстко приземлилось, смяв лапами и "ЗИС-2", и всех солдат, которые находились возле него. По земле под его жуткими, когтистыми ногами потекла кровь растоптанных, а окоп к Комарову скатилась жестоко отрубленная голова. Лейтенант бы побежал отсюда, как ошпаренный, потому что страх съел его с потрохами, но его держал на месте приказ "победить или погибнуть", который Комаров, как настоящий коммунист, всё ещё соблюдал, едва борясь с леденящим кровь страхом. Сжав противотанковое ружьё обеими руками, он попытался прицелиться в невозмутимо шагающее чудовище, которе сминало, давило и убивало всё, на что наступит.