Остров для особенных (сборник) - Хельга Лайс

по большей части на французском, нервозность. Поэтому Марию то и дело подводили к тому, что она не из их круга. Гости не скрывали, что их очень удивил выбор Антона. Представить свою дальнейшую жизнь без Марии – все равно что отправиться на эшафот, не будучи в суицидальном настроении. Однако для него важно было, чтобы родители, несмотря на безоговорочное одобрение, не сопротивлялись тому, что он выбрал простушку без гроша в кармане и манер. Отчасти ему помогали родные стены и верный пёс у ног. Несмотря на кажущую беззаботность и источающее веселье, Антон тоже нервничал. Неужели Антон и правда овладел её мыслями? Ей стало почему-то чрезвычайно важно держать лицо перед великосветскими выскочками. Мария не расслаблялась ни на секунду, ведь за проявление малейшей слабинки не простят. Час за часом, и весь вечер прошёл калейдоскопом. А от неё ведь требовалось произвести хорошее впечатление, и никак иначе. Вдруг шайка из голодных на зрелище и предубеждение расценит это как знак того, что Антон подцепил алкоголичку. Марии хотелось безумно взять бокал с шампанским у дворецкого, но она не осмеливалась на подобное. Званый вечер продолжался. Но в ответ лишь улыбнулась одними губами. Мария в душе возмутилась: «Она говорит обо мне так, словно я копеечная вещь». Сказанное Марлен не соответствовало выражению лица. – Какая честь, что Антон теперь официально обзавёлся второй половинкой! До чего же прелестно! Марлен хоть и казалась красоткой, но вечная маска надменности отвращала любого, кто ценил лёгкость и искренность. И сразу же обзавёлся женой, чьё происхождение могло удовлетворить чопорных родных в полной мере. Далее он устроился в какую-то контору, управляемой двоюродным дядей. Более того, Энрико учился вместе с Антоном в одном колледже. Они оба возрастом не старше Антона. К тому скромному числу принадлежали Энрико со своей пассией по имени Марлен. После небольшого представления пару окружили гости того вечера, которых насчитывало около двух десятков, в том числе и те, кто удостоился чести видеть Марию раньше. Но злые глаза матери Антона говорили куда красноречивее. Родители, глядя на них, выразили свои поздравления и надежду, что брак принесёт немало дивидендов. Та тут же воскликнула: «Да!», и растопырила пальцы, чтобы кольцо оказалось там, где причитается. – Мария, согласны ли вы стать моей женой? Изнутри на неё глядело кольцо с сияющим камешком. Перед её лицом оказалась раскрытая коробка, оббитая красным бархатом. И он опустился перед раскрасневшейся Марией, чтобы встать на одно колено. Мадам Красински пыталась что-то сказать сыну, но тот отмахивался. – Раз так, то я хочу сделать небольшое объявление! Положение спас Антон, прижав к себе едва живую от избытка эмоций девушку. Отец семейства не торопился отпускать руку будущей невестки, и это приводило девушку в смущение, проявлявшееся в румянце. Хоть отец Антона произвёл на Марию успокаивающее действие, ей не давало покоя едва скрываемое неодобрение мадам Красински. – Добро пожаловать! Наш дом – ваш дом. У моего сына безусловно отличный вкус. У матери Антона в глазах вспыхнул недобрый огонёк. Седовласый мужчина же напротив проявил галантность: взял руку Марии и поцеловал. Однако сказанное было с такой интонацией, что можно было бы решить, что мать Антона совершенно не разделяет его выбор. – О, Саша! Смотри, Антон таки привёз к нам на званый вечер свою девушку! «Неужели это его отец?» – мелькнуло у Марии смелое предположение. Хоть голову покрывала седина, его лицо оставалось привлекательным: прямой нос вкупе с выдающимся подбородком, высокими скулами, ясными зелёными глазами и великолепными зубами. Несмотря на полувековой рубеж жизни, он мог похвастаться прямой гордой осанкой и высоким ростом. Пока женщина окидывала изучающим взором едва державшуюся на ногах девушку, к ним подошёл мужчина лет 50. – Мама, позволь представить девушку, которая похитила моё сердце! Однако новоявленная мадам удовлетворилась и таким ответом, не поведя бровью. И кудри, накрученные при помощи тряпочных полосок, все же получились не такими, как хотелось бы. Но с другой стороны: он ведь не мог сказать, что Мария долго одевалась и собиралась. Чтобы она врала своей матушке! Мария не могла бы точно сказать, что её удивило больше: откровенно некрасивая мать Антона или его ложь по поводу причины опоздания. – Мама! Прощу прощение! Машина немного барахлила. Однако картину сильно портил выдающийся нос с горбинкой, сильно подчёркнутый гладко зализанными и собранными в тугой пучок тёмными волосами. Под изогнутыми тёмными бровями искрились карие глаза в обрамлении дониных ресниц. Тонкие губы алели на фоне сильно напудренного лица. Довольно гладкая кожа, но лишённая свежести. Эта радостная реплика принадлежала женщине из того сорта, про который говорят «неопределённый возраст, длящий с 18 лет и до бесконечности». – Антон! Как же мы все тут заждались тебя! А он только со псом возится! Марию возмутило, что Антон не замечает того, что ей страшно, и что ей нужна моральная поддержка. Что касается девушки, то подавленный смех испарился вслед за весельем. Антон только веселился, подыгрывая собаке. Мистер Киссель провёл их в зал, хотя скачущий Феникс то и дело препятствовал сему. Тот бросил уже не понимающий взгляд, но ничего не сказал. Мария чуть не спрыснула, услышала фамилию этого мужчины. – Спасибо, мистер Киссель. – Месье и мадам Красински давно ждут вас, прошу. Изучающий взгляд серых глаз на спутнице Антона, весьма напоминавшую ему растерянного воробья, после чего он обратился к новоприбывшим. Безукоризненный сидящий на нем костюм камердинера. Прямоугольное лицо, черты лица в кучку, пробивающая седина в темно-каштановых волосах. Следом за псом появился высокий мужчина лет сорока. Ей же ещё целоваться с ним. Лабрадор смачно облизал Антона, от чего Марией овладела брезгливость. – Ах, мой Феникс! Я тоже по тебе сильно скучал! Собака своими размерами внушала девушке ужас. Первым, кто встретил их, был лабрадор. Антон словно не замечал, как один из них явно не рвётся внутрь шикарного особняка. Мария едва семенила за своим возлюбленным. Уж возможно кому-то из них не захочется предать виновницу торжества анафеме. К тому же, наверняка приглашены несколько знакомых, которые нам повстречались на театральных вечерах. Неужели она влюбилась в того, кто так отчаянно вызывал антипатию каких-то три месяца назад? Да и что ей терять? Рано или поздно этому следовало случиться, если они хотят быть друг с другом. В попытке унять волнение, она стала успокаивать себя разными доводами. Голова закружилась, и Марии стоило немалых усилий не выдать своего состояния. – Лично я собирался представить свою девушку лишь семейному кругу, а остальное уже не по моей вине. Тот, как всегда, заулыбался ободряющее, хлопая по её изящной белой руке, которая