Марк Гэтисс - Клуб «Везувий»

Я посмотрел на кровать. Обнаженный Чарли шумно сопел рядом, его тело, все в синяках, было едва прикрыто прохладными хлопковыми простынями. И вдруг я вспомнил.

— Белла! — вскричал я.

Я вскочил на ноги, однако немедленно пожалел об этом и рухнул обратно на кровать. Я стал дико озираться по сторонам.

— Вставай! — прошипел я, хлопнув Чарли по боку. — Вставай!

Он приоткрыл синие глаза.

— Чего?

— Чарли, поднимайся, к нам пришли.

Он застонал и покачал головой:

— Пусть уходят, откуда пришли. Все уже здесь.

Я наклонился и больно ущипнул его за сосок.

— Поднимайтесь, мистер Джекпот, или пожалеете.

Вскрикнув от боли, мальчик сел на кровати и шлепнул меня по рукам:

— Ладно-ладно, свинья!

Все еще толком не проснувшись, он тупо уставился на собственную наготу и стал одеваться.

— Быстро! — прошипел я. — Это мисс Пок.

Он запрыгнул в штаны и накинул рубашку.

— И еще — после того, как проводишь леди сюда, ты должен будешь исчезнуть.

— Вы меня стыдитесь?

Я вздохнул:

— Ты мой слуга, Джекпот, и тебе пора начать вести себя соответственно, вместо того, чтобы изображать из себя «девочку со спичками».[49]

— Люцифер? — раздался из-за двери приглушенный голос Беллы.

— Ладно, — сказал Чарли и мрачно поплелся к двери. Он распахнул ее и провел Беллу внутрь с плохо скрываемым презрением. — Мисс Белла Пок, — пробормотал он.

— Спасибо, Чарлз, — процедил я сквозь зубы. — Остаток дня можете отдохнуть.

— Ой! — воскликнул он, хлопнув себя ладонями по ягодицам. — Неужели, сэр? О, вы так добры, сэр.

— Это все, Чарлз, — твердо сказал я. Он вышел, хлопнув дверью. — Белла! Как я рад вас видеть! Прошу вас простить меня за моего камердинера. Сейчас так дьявольски сложно найти хорошую прислугу, что приходится принимать на работу даже крайне невоспитанных и назойливых.

— А мне он показался достаточно милым, — весело сказала она.

У меня перехватило дыхание и разболелась голова.

— Ну-ну, без сомнения, вы слишком добры. Боюсь, я сейчас не в лучшей…

Она посмотрела на мое помятое лицо и взъерошенные после сна волосы и отмахнулась от моих извинений рукой в желтой перчатке.

Я пылко поцеловал ей руку.

— Вы в безопасности! Все остальное не имеет значения!

— Значит, вы получили мою записку? Это было глупо с моей стороны. Рисковать жизнью, когда у меня впереди так много всего.

Снисходительно улыбнувшись, она подняла с лица белую вуаль. Я почувствовал, как при новом взгляде на ее красоту у меня участился пульс.

— Вы такой отважный, — тихо сказала она.

— Я вас обидел, — простонал я. — Я только надеюсь, что по возвращении в Англию мы, быть может…

Она присела рядом с кроватью и взяла меня за руку.

— Не сомневайтесь, дорогой Люцифер, я вас не забыла.

Я счастливо улыбнулся.

— А теперь, — продолжала она, усаживаясь поудобнее, — расскажите, как вас угораздило получить эти ужасные ранения. Я хочу знать все о ваших приключениях.

— Да? — устало спросил я. — Правда? Впечатления о невероятных событиях последних недель наводнили мое сознание, и каждое из них озарялось вулканическим отсветом. Я подумал было сочинить нейтральную версию событий, в которой будут путевые наброски, потерянные холсты и ужасающие рестораны, но Белла заслуживала лучшего. Она знала, что у меня есть какой-то мрачный секрет.

— Люцифер?

Я открыл глаза.

— Я задремал?

— Кажется, да, — встревоженно сказала она. — Вы вполне хорошо себя чувствуете?

Я неожиданно поморщился, и она придвинулась ко мне, заметив под моей ночной рубашкой забинтованную грудь.

— Ах вы бедняжка, бедняжка.

Я попытался изобразить мужественное лицо:

— Нет-нет, все в порядке.

Она покачала головой:

— Я налью вам выпить.

— Да, сейчас время для вермута, — улыбнулся я.

Она слегка сжала мою руку. Мгновение спустя она вернулась с двумя стаканами. Я с благодарностью взял протянутый мне сосуд.

Я почти поднес его к губам, как вдруг почувствовал себя весьма необычно. Дело было не в боли в плече, не в количестве посетителей и даже не в усилиях, которые я затратил на перебранку с юным Чарли. Нечто неопределимое — и оно заставило отставить стакан на покрывало.

— Думаю, я пока воздержусь. Не хочу, чтобы спиртное ударило мне в голову.

Белла пожала плечами:

— Как угодно.

Я пристально посмотрел на нее и кивнул на стакан.

— А вы ко мне не присоединитесь? — непринужденно спросил я.

Девушка покачала головой:

— Нет, спасибо.

Казалось, ее начало беспокоить то, что я на нее так смотрю. Я взглянул на ее бледную изящную шею и заметил, как она сглотнула. В следующий момент она, улыбаясь, посмотрела на меня, потом лицо ее изменилось, как будто она сняла маску. Она сжала руку в кулак и ударила меня в раненое плечо.

Я, задыхаясь от боли и шока, упал на подушки. Белла тут же схватила стакан с виски и попыталась разжать мне челюсти. У меня кружилась голова, я чувствовал, как ее пальцы лезут мне в рот и край стакана стучит о мои зубы.

— Пей! — прошипела она. — Пей, ублюдок!

Теперь в ее голосе звенела сталь, а глаза сверкали ледяным холодом.

Я оттолкнул ее, но был настолько слаб, что она тут же повалила меня обратно на постель. Рискуя переломать себе кости, я скатился с кровати и упал на пол.

Белла тут же бросилась ко мне, сжимая стакан обеими руками.

— Какого черта вы делаете? — прохрипел я. — Вы с ума сошли?

— Пейте, дорогуша. Это синильная кислота. Боли почти не будет, очень скоро вы перестанете чувствовать вообще.

— Белла! — закричал я, отчаянно пытаясь встать. — Что случилось? Это же я, Люцифер Бокс!

— Pouvre petit,[50] — пробормотала она. — С первого дня вы таскались за мной, как козел на веревке, не правда ли? Вы даже на мгновение не задумались об истинных причинах.

— Причинах? Каких еще причинах?

Белла поставила стакан и извлекла из-под платья изящный пистолетик, который направила мне в грудь. Она рассмеялась. Это был тот самый веселый мелодичный смех, который я так полюбил.

— Помните погоню на кэбах по Лондону?

— Конечно.

— Я управляла тем экипажем! Я! Я прислала ядовитое насекомое вам домой! Я сделала все это, чтобы отомстить вам!

— Мне? — невинно спросил я.

— Кажется, я как-то говорила вам, что родилась в Дании. Это не совсем так. Я родом из Африки. И жила в Претории, пока мне не исполнилось девять. Только я и мой возлюбленный отец, Эверард Льстив!

Я отчаянно затряс головой.