Мино Милани - Пульсирующий камень

— А это еще что такое? Что это? — раздался у нас за единой голос Брэггса, и мы, вздрогнув, обернулись, как по сигналу. Опустившись на колени, он, как и мы, смотрел в пропасть, и его тонкие пальцы (я вспомнил, как спокойно они закрывали кожаный портфель тогда, в кабинете редактора в Нью-Йорке) в отчаянии вцепились в землю.

Мы не ответили. Илк пустил третью ракету, на этот раз зеленую, и гигантская бездна заполнилась прозрачным, пугающим светом, от которого болели глаза и делалось как-то не по себе. А снизу с сильным порывом ветра до нас долетели холодные водяные брызги. Линда провела ладонями по лицу.

— Но… но вода соленая! — воскликнула вдруг она.

Обернувшись, мы увидели, что девушка облизывает мокрые губы.

— Соленая!

И тут мы тоже почувствовали соль на наших руках и лицах.

— Наверное, — с испугом продолжала Линда, — когда отлив освобождает проход, сюда втекает вода, остающаяся в канале.

— Ну, конечно, конечно! — воскликнул Брэггс, неосторожно наклоняясь над пропастью. — Конечно… Подземный мир… Делая сеть каналов… Плененное море… Нечто неслыханное… Невероятное мастерство! — Он снова наклонился над пропастью, и крепкая рука Илка, рванув его назад, спасла от гибели. Брэггс рассердился, и тогда я посоветовал ему:

— Успокойтесь, профессор… Ведь если вы окажетесь там, то никому не сможете рассказать о том, что видели тут!

Он молча кивнул в ответ, с трудом поднялся и повернулся к маятнику, видневшемуся в сумраке пещеры.

— Это оттуда, — прошептал он, — идет воздух… Оттуда он подается маятником, понимаете? Неизвестно, откуда точно, но мы узнаем и это… — Он в волнении стиснул ладонями лицо, потом провел ими по своему потному лбу. — Все возможно, вы понимаете это, не так ли? Наверное, маятник втягивает воздух из жерла какого-нибудь вулкана или огромного неведомого грота… Или, кто знает, через какой-нибудь фильтр, да, фильтр в море…

— Потрясающе? — в изумлении воскликнула Линда. Я взглянул на нее. Она была очень бледна и крайне взволнована, и мне показалось, сейчас потеряет сознание. Я успокаивающе тронул ее за плечо.

Брэггс сердито посмотрел на девушку.

— Не верите! — воскликнул он. — Профессор Де Ла Крус, вы не верите, что воздух втягивается сюда маятником? А маятник в свою очередь приводит в движение воды из этих каналов… Из моря, приливами и отливами. И воздух, благодаря своему давлению, является главным балансирующим элементом всего этого устройства? — Дрожащей рукой он сделал широкий жест. Мы слушали его речь, ошеломленные, даже испуганные, и понимали, что ученый прав, конечно, прав. Его мозг, возбужденный всеми этими бурными эмоциями, был настолько наэлектризован, что профессор даже срывался на крик.

— Профессор Брэггс, — предложил я, — а теперь пойдемте назад.

Будто не слыша моих слов, он продолжил, обращаясь к Линде:

— Вам, ядерщикам, изучающим точные науки, числа, абстракции, вам всем не хватает одной очень важной для ученого вещи… — Брэггс ткнул себя пальцем в лоб, и мне даже показалось, будто он сошел с ума, и выпалил: — Вам не хватает фантазии! Фантазии! — повторил он, повышая голос: — Потому что между небом и землей существуют куда большие связи…

— Хватит, черт возьми! — закричал я, но так как Брэггс смотрел на меня странным, злым взглядом, я схватил его за плечи: — Хватит, черт побери! Профессор! — я принялся трясти его. — Я понимаю, что это не очень-то вежливо с моей стороны, но довольно болтовни. Нам нужно выбраться на поверхность, выйти отсюда и рассказать миру о том, что находится здесь, под этим проклятым колодцем! — Я заставил его повернуться и двинуться к башне. — Теперь ничто не имеет значения — ни газета, ни мы с вами! Есть дело поважнее нас… Нам необходима помощь, понимаете вы это или нет?

Я почувствовал, как его пальцы, сжимавшие мою руку, расслабились. Опустив голову, он произнес:

— Да… Да, Мартин… Извините меня…

Я отпустил его. Он взглянул на меня, и на его усталом лице появилась улыбка:

— Терпение, терпение, друг мой, — прошептал он. — Я… конечно, стар для подобных волнений и… Извините меня.

— Ладно, профессор, идемте. Извините и вы меня.

Мы быстро пошли к выходу из пещеры, как вдруг опять заметили следы босоногого человека. Мы остановились все сразу. Следы были отчетливые, будто свежие. Дег выругался, а Брэггс опять задрожал от волнения:

— Человек! — закричал он срывающимся голосом. — Человек! Мы забыли о нем! Он властелин всего этого! — Профессор повернулся к башне — Смотрите, — прошептал он, простирая к ней обе руки, — смотрите, там есть другие следы… Он прошел туда… Он ушел под башню…

Как зачарованные, смотрели мы на белую полоску песка и на четкие следы, шедшие между гигантскими опорами башни. Этот человек…

— Проклятье! — закричал я. — Идемте! Мы должны сообщить миру о том, что нашли! Мы должны это сделать! Это наш долг!

Брэггс вытаращил на меня глаза:

— Долг?! — воскликнул он. — Вы говорите мне о долге! А зачем, спрашивается, я сюда пришел? От жадности или ради славы? О нет, именно по долгу ученого я нахожусь здесь! — Его лицо, казалось, сделалось совсем тонким, едва ли не прозрачным, глаза невероятно расширились и заблестели. — Потому что я историк, — заговорил он глухим голосом, — потому что это мой долг — изучать жизнь человека, все, что он сделал, о чем мечтал, думал… И вот тут, — громко продолжал он, — тут находится ответ! Сколь давно существует мир? Сколько лет нашей цивилизации? Сколько? — распалялся он, отступая назад и с вызовом глядя на нас. — Сколько? Я узнаю это! — И с этими словами, обращенными, словно вызов, к бесстрастному маятнику и зловещему шуму, доносившемуся из пропасти, Брэггс повернулся и, размахивая руками, стремительно побежал прямо к башне.

Глава 17

ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ЗНАЛ ВСЕ

— Остановите его! — крикнул я, и мы все сразу бросились догонять профессора, при этом Илк нечаянно толкнул Линду, они упали и покатились по земле. Мы с Дегом принялись помогать им. На это ушло всего несколько секунд, но их было достаточно, чтобы Брэггс успел убежать далеко. Когда мы снова бросились за ним, он уже был под маятником. Мы увидели, как ученый зашатался, борясь с порывши ветра, поднятого маятником, но удержался на ногах и исчез среди гигантских опор фундамента башни.

Мы добежали туда буквально за минуту. И остановились как вкопанные. Брэггса нигде не было.

Кругом царил жуткий полумрак. Всюду поднимались гигантские колонны, похожие на стволы какого-то фантастического окаменевшего леса. Воздух дрожал, и с высоты окутанных туманом конструкций башни доносились непрерывные скрипы, скрежет и глухие удары, похожие на бой барабана, а также резкий звук, словно стонало какое-то раненое животное. Казалось, башня — живое существо, какой-то огромный Атлант, который, тяжело дыша, жалуется на свой тайный и вековечный труд. Я прислушался и в полной мере ощутил всю тяжесть пугающей древности этого места. И меня вдруг вновь охватило чувство, которое я испытал, когда уезжал из Нью-Йорка. Тогда мне почудилось, будто я покидаю не свой мир, а скорее свое время, но сейчас это чувство было гораздо сильнее. Линда вывела меня из этого колдовского состояния. Она нашла в себе силы двигаться и спросила: