Валерий Заворотный - Кухтик, или История одной аномалии

Борьба продолжалась долго. Рейли привлек к работе двух своих молодых ассистентов, которые так же истово не верили в существование аномалии и под руководством профессора написали диссертации, не оставлявшие от неё камня на камне. Но, чтобы окончательно похоронить бермудский миф, требовалось установить постоян-ное наблюдение в районе треугольника. Однако денег на то, чтобы и дальше с такой же интенсивностью топить приборы, у профессора уже не было. Исследования застопорились.

Дональд Рейли собирался уже отказаться от дальнейших сражений. Он впал в глубокую депрессию и на время уехал из родного Принстона к двоюродной тете, жившей в пригороде столицы. Именно там застала его весть о визите Первого Демократа. Принстонские коллеги, искренне жалевшие бедного Дональда, устроили ему приглашение на встречу с заморским гостем, чтобы хоть как-то скрасить его унылые дни.

Встреча эта вернула профессора к жизни. Он узнал потрясающую новость. На другой стороне планеты, в далеком городе с немыслимым названием Lukichevsk, обнаружилась ещё одна псевдоаномалия! Причем находилась она не посреди океана, без конца пожирающего ценные приборы, а на самой что ни на есть твердой земле. Упустить такую возможность было бы преступлением.

Профессор использовал все свое красноречие, чтобы убедить Первого Демократа в необходимости срочно начать совместные исследования.

Год ушел на переписку, согласование, выяснение и уточнение каких-то неведомых профессору вопросов. Наконец в один прекрасный день Дональд Рейли погрузил в самолет полтонны приборов, две меховые шубы, десять ящиков консервов и вылетел с ассистентами за океан, в неведомую северную страну.

В заокеанской столице (где, кстати, вопреки рассказам не лежал вечный снег, а стояло вполне приличное лето) его целую неделю водили по театрам, банкетам и приемам, кормили икрой и рассказывали про перековку. Профессор терпел, улыбался и кушал икру, которую полагалось запивать жгучей жидкостью в соотношении одна ложка икры на стакан пойла. Все попытки выяснить, когда же наступит пора ехать в Lukichevsk, были безрезультатны. Ему отвечали, что необходимо выполнить ещё кое-какие формальности и подготовить ещё кое-какие бумажки.

Ассистенты профессора между тем изрядно расслабились. Они уже не проявляли былого рвения, охотно посещали банкеты и часами гуляли по улицам в сопровождении очень милых сероглазых юношей, прикрепленных к ним в качестве переводчиков.

Дни тянулись медленно, и терпение профессора постепенно истощалось. Когда однажды оба ассистента пришли в номер гостиницы под утро в футболках с надписью "PEREKOVKA" и со следами губной помады на лице, Дональд Рейли решил, что пора проявить твердость. Он заявил гостеприимным хозяевам, что больше не может ждать и вынужден обратиться за разъяснениями к Первому Демократу, который лично пригласил его заниматься аномалиями. Через день все формальности были улажены.

В Лукичевске профессора поселили в огромные апартаменты, рассчитанные, надо полагать, на прием футбольной команды. С горячей водой, правда, были перебои, да и холодная тоже не всегда шла. Но зато в комнатах можно было совершать утренние пробежки и даже кататься на велосипеде, если бы он не поленился его прихватить.

В трех других комнатах такого же размера жили ассистенты профессора, двое сероглазых переводчиков и референт-консультант, проявлявший чудеса заботливости и не оставлявший Дональда Рейли ни на минуту.

Однако самым приятным было, конечно, знакомство с директором местного института доктором Ивановым. Доктор оказался крайне приятным и крайне интеллигентным человеком. Первую же встречу он начал с извинений перед Дональдом. Хотя за что извинялся доктор Иванов, профессор Рейли не понял.

- Простите, но я боюсь, что не до конца уловил, о чем идет речь, сказал он, выслушав через переводчика сбивчивые оправдания Бермудянского.

- Это я боюсь, дорогой профессор, что преждевременно потревожил вас, ответил смущенный академик. - Дело в том, что аномалия, которую вы приехали изучать, в настоящее время... ну, как бы это сказать... отсутствует.

- Отсутствует? - переспросил Рейли.

- Увы! - Иванов-Бермудянский издал тяжелый вздох.

- Доктор Иваноф, ит из очен прекрасно! - воскликнул Дональд Рейли, перейдя на родной язык академика. - Это очен харашо!

- Вы полагаете? - спросил академик.

- Ну! - ответил Дональд через переводчика.

- Что же мы будем в таком случае изучать?

- Как что? - удивился Рейли. - Мы будем изучать отсутствие аномалий. Именно это является предметом моих исследований. Именно отсутствие аномалий, которых, как известно, нет и быть не может!

- М-мда... Интересная мысль, - сказал доктор Иванов. - Но, думаю, тут есть определенное поле для дискуссии. Я полагаю...

- Очен прекрасно! - перебил академика Дональд Рейли снова на его родном языке. - Мы будем иметь дисскашн и будем работа. Харашо?

- Разумеется. Сочту за удовольствие, - ответил Иванов-Бермудянский.

На следующий день совместные исследования по необнаружению отсутствующих аномалий начались.

* * *

Профессор Дональд Рейли развил бурную деятельность. Его ассистенты, с тоской вспоминая вольготную столичную жизнь, таскали на себе и устанавливали вокруг свалки-помойки сложные приборы. Их футболки с гордой надписью "PEREKOVKA" за несколько дней потемнели от пота. Переводчики бегали за ними по пятам и фотографировали каждый установленный прибор. На память, как объяснили они ассистентам.

Все сотрудники института теперь пользовались исключительно служебным входом. Хотя милиционеров у подъезда уже не было, но по обеим сторонам как-то сами собой появились фанерные щиты с лозунгами, прославляющими демократию и голосиловку. Подход со стороны помойки оказался полностью перекрыт...

За интенсивной работой незаметно прошла осень и наступила зима. Профессор Рейли ходил теперь в своей привезенной шубе и каракулевой папахе, купленной ему референтом в лукичевском военторге. Ассистенты профессора, легкомысленно не захватившие с собой теплой одежды, получили по длинному тулупу, по шапке-ушанке, обзавелись валенками и стали вскоре совсем неотличимы от местных жителей. Они бЄльшую часть времени просиживали на ступеньках института, лузгали семечки, сплевывая на снег шелуху, и высматривали в окнах молоденьких лаборанток.

Месяц тянулся за месяцем, и Дональд Рейли заполнил уже несколько толстых тетрадей результатами своих изысканий. Теория его блестяще подтверждалась. Никакой аномалии обнаружено не было. Профессор собирался к весне завершить исследования и вернуться домой. Но тут вся его деятельность чуть не окончилась крахом.