Франсис Карсак - Робинзоны космоса - Бегство Земли - Рассказы.

Жорж Борд

Бегство Земли

TERRE EN FUITE

1960

Часть первая. Потерпевший кораблекрушение в океане времени

Глава 1. Странное происшествие

Я знаю: в то, что я собираюсь написать, никто не поверит. Однако же только я сегодня способен пролить хоть немного света на необычную личность Хорка, я хочу сказать — Поля Дюпона, самого одаренного физика, какой когда-либо жил на нашей планете. Как известно, он погиб одиннадцать лет тому назад вместе со своей молодой женой Анной вследствие произошедшего в лаборатории взрыва. По завещанию он назначил меня опекуном своего сына Жана и распорядителем всего имущества, так как родни у него не было. Именно поэтому в моем распоряжении оказались все его бумаги, все его неизданные заметки. Увы, их никогда не удастся использовать, разве что появится новый Шампольон, помноженный на Эйнштейна. И кроме того, мне досталась написанная по-французски рукопись, которую вам предстоит прочесть.

Я знал Поля Дюпона, можно сказать, с самого рождения, потому что я немного старше, и мы жили в одном и том же доме, теперь уже разрушенном, по улице Эмиля Золя в Перигё. Наши семьи дружили, и, насколько я себя помню, я всегда играл с Полем в маленьком садике, общем для наших двух квартир. Мы вместе пошли в школу и сидели за одной партой с первого класса до получения свидетельства о среднем образовании. Затем я выбрал отделение экспериментальных наук, тогда как Поль, согласно воле его отца, занялся элементарной математикой. Я говорю: «согласно воле его отца», инженера-электрика, потому что, как это ни странно для человека, совершившего настоящую революцию в физике, Поль никогда не был особенно силен в математике и вынужден был упорно трудиться, чтобы получить свой аттестат.

Его родители умерли почти одновременно, когда мы с Полем были в Бордо, где я писал свой реферат по естественным наукам, пока он обучался на подготовительных курсах, готовящих к экзаменам во ВТУЗы. Затем он поступил в Высшую электротехническую школу и после ее окончания устроился инженером на одну из альпийских гидроэлектростанций, которой заведовал друг его отца. Я в это время работал над моей докторской диссертацией. По правде сказать, он быстро продвинулся, потому что к тому времени, когда с ним приключилось это странное происшествие, перевернувшее всю его жизнь, он был уже заместителем директора. Мы лишь изредка обменивались письмами. Моя должность заведующего сектором на факультете естественных наук в Тулузе не позволяла мне часто наведываться в Альпы, а каникулы я предпочитал проводить в Западной Африке. Словом, свидетелем этого происшествия я стал лишь по чистой случайности.

Возник проект создания еще одной плотины в соседней долине, и мы с профессором Маро отправились туда, чтобы изучить этот проект с геологической точки зрения. Так я очутился всего в сорока километрах от гидростанции, где работал Поль, и воспользовался этим, чтобы нанести ему визит. Он принял меня с искренней радостью, и мы весь вечер проболтали, вспоминая наши школьные и студенческие дни. Он говорил также и о работе, которая его живо интересовала, о проектируемой гидростанции и даже рассказал о своем недавнем романе, впрочем, быстро закончившемся. Но ни разу — повторяю, ни разу — он не упомянул ничего, что относилось бы к теоретической физике. На первых порах довольно-таки холодный и недоверчивый, узнав человека получше, он либо совершенно замыкался в себе, либо, напротив, раскрывал перед вами всю свою душу, становясь наиприятнейшим собеседником, однако я возьму на себя смелость утверждать, что я был единственным его закадычным другом. Я ничуть не сомневаюсь в том, что, если бы тогда он уже занимался теми исследованиями, которым предстояло его обессмертить, он бы дал мне это понять, пусть даже и намеками. На следующее утро я имел возможность наблюдать, как он копается в своих конспектах, и хотя я далек от математики, все же могу утверждать, что они не превышали уровень неплохого, но не более, инженера-электрика.

Я приехал к нему в понедельник 12 августа и намеревался уехать через день, но он настоял, чтобы я остался у него до конца недели. Происшествие произошло в ночь с пятницы на субботу, точно в двадцать три часа сорок пять минут.

Весь день стояла удушающая жара. После полудня я устроился под молодым вязом, затенявшим небольшой сад, и принялся приводить в порядок мои геологические заметки. Часов в пять вдалеке, на востоке, загрохотал гром, небо быстро заволокли тучи, и к семи часам стало совершенно темно, над горами разразилась гроза. Поль прибыл примерно через полчаса под проливным дождем и, как мне показалось, был весьма обеспокоен тем фактом, что не все молниеотводы на станции расположены достаточно высоко. Мы поужинали почти в полном молчании, и он извинился передо мной, сказав, что ночь ему нужно провести на работе. Около половины девятого я помог ему натянуть промокший плащ, затем поднялся в свою спальню. Я слышал, как от дома отъехал его автомобиль.

В десять я лег и уснул. Спал я плохо. Несмотря на прошедший в семь часов ливень, стояла все та же удушающая жара, а воздух, проникавший в комнату через открытое окно, напоминал мне сенегальский. Было двадцать три тридцать, когда меня разбудили необычайно мощные раскаты грома. Дождь еще не начался, но среди бегущих по небу черноватых, чуть пообтрепанных ветром туч то и дело сверкали молнии. Дом Поля стоял над долиной, и сверху я видел, как молния трижды ударила в опоры как раз перед входом в здание электростанции. Слегка обеспокоенный, я уже хотел было позвонить Полю и поинтересоваться, все ли у него в порядке, но потом отказался от этой мысли, решив не мешать ему в тот момент, когда у него, вероятно, и без меня хватает забот. Я смотрел в окно, любуясь восхитительным зрелищем. По силе и мощи эта гроза превосходила все то, что я когда-либо видел во Франции, — нечто подобное мне доводилось наблюдать лишь в тропиках.

Внезапно прямо на электростанцию с неба опустился язычок фиолетового пламени. На сей раз это была уже не молния, а как бы длинный разряд электричества в трубке с разреженным газом, но усиленный тысячекратно! Фантастический огненный столб поднимался в небо и терялся в подрагивающих на манер расстроенной люминесцентной трубки облаках. Все те секунд десять, что длился этот феномен, вместо мощных и сухих раскатов обычного грома, я слышал нечто похожее на шуршание мнущегося шелка. Словно завороженный, я не мог оторвать от этого зрелища глаз. В тот самый момент, когда огненный столб коснулся крыши электростанции, все огни погасли, и в мертвеннобледном свете долина наполнилась движущимися тенями. Затем все кончилось, и наступила кромешная тьма, озаряемая лишь вспышками обычных молний. Обрушился проливной дождь, заглушая все прочие звуки своим шумом водопада. Ошеломленный, я так и стоял у окна с добрую четверть часа.