Дмитрий Байкалов - Фантастика 2002. Выпуск 1

— Кислое?

— Ну, такое… Вроде яблочка. Зеленой антоновки. Пробовал?

Кирилл кивнул, делая вид, что понял. Значит, вранье кислое. А правда сладкая. Зеленая антоновка и варенье из малины. А эротические фантазии отдают фиалками, сияя перламутром. Трудно, почти невозможно представить себе всю цепочку образов, передаваемых «ментиками». Информация, сращенная с чувствами. Текст, неотделимый от ощущений. Слово «кипарис», как абстрактное понятие «хвойное дерево», слово из семи букв, трех гласных и четырех согласных, вкупе с йодистым ароматом моря, огнем заката, криками чаек над водой…

Пять дел одновременно. Сто дел. Тысяча. Только для мозгов.

Пора ехать за Вандой.

— Я тебе вот что скажу, Кириллище, — бросил в спину сосед, прежде чем вновь скрыться под днищем машины. — Дурят нашего брата. Я слыхал, «ментики» — они… Короче, с самого начала безразмерные были. Их с глушаками в продажу пустили, временно. Чтоб капусты побольше срубить. Ох, дурят…

Эрдель Маргинал проводил Кирилла до угла и умчался обратно: жировать на травке.

Такси подкатило сразу, едва потенциальный клиент успел встать на обочине и поднять руку. Распахнулась

— Далеко?

— На Отакара Яроша. Возле отеля «Мир».

— В тест-центр, шеф? Тогда червонец.

— Сам ты шеф. Семь, и ни копейкой больше.

— На восьми сойдемся? — Таксист попался молодой, веселый. Бывают такие ухари: кепка с залихватским напуском, лоб скрыт под козырьком. Одни глаза блестят зайчиками. И руки на баранке: сплошь в синеве наколок. — Мне алименты платить, рубля не хватает!

— Поехали…

Шины зашуршали по асфальту. Обогнав скучную «мазду», такси набрало скорость.

— Заказывать едешь, шеф? Или так, приглядеться?

— Приглядеться, — разговаривать не хотелось. — Я сейф, мне только глядеть осталось.

— А-а… — Таксист вдруг стал чертовски похож на Семена Григорьевича. — Ясно. Ну и правильно. Хрена там, в этих новшествах. Я, когда женихался, «патник» сдуру нацепил. Чую сердцем: клевая у меня телка! Всегда радостная, довольная, душа поет… И у меня в ответ: соловьем. Потом, после штампа, выяснил: стерва она. Радостная. Дусту в чай подсыплет и по жизни счастлива. Чувства, м-мать иху…

— Разошлись?

— Ну! Говорю ж: алименты… Пацан растет. Хороший пацан, ласковый. В меня. А «ментик» я себе не возьму, нет! Башка не арбуз, чего ее на ломтики, иху м-мать…

Кирилл вдруг обиделся. За Ванду.

— Никто вашу башку резать не собирается. Телепатическая связь — гигантский прорыв в истории человечества! Выделение субличностей с узкой специализацией, их расслоение и интеграция по первому желанию…

Таксист сбил кепку на затылок.

— Тиграция-хренация! А башку все одно не дам… И потом, шеф, ты-то чего разоряешься? Если не врешь, что сейф… Платят тебе за рекламу, что ли? М-мать иху, куда прешь! Не дергайся, шеф, это я не тебе…

Замолчав, Кирилл стал смотреть в окно. Они уже выехали на проспект, и теперь вдоль дороги тянулись витрины, вывески, рекламные щиты. На троллейбусных остановках толпились люди, у входа в метро торговали

арахисом, батарейками и журналами. Таксист, видимо, обидевшись, тоже не пытался продолжить беседу. Включил радио, нашел хриплый «блатняк» и принялся наслаждаться. Кирилл вдруг подумал, что этот таксист скорее всего еще до Нового года обзаведется «ментиком». В кредит. Или у друзей подзаймет. Потому и бранится, сам себя накручивает: чтобы страх преодолеть. Этот страх, свойственный многим, преодолевается быстро. Только у стариков, с подозрением относящимся к любым новшествам, он доминирует. Вот и таксист: спрячет «ментик» под кепкой, станет крутить баранку, одновременно делая десять дел. Одна субличность обсудит с шоферней вчерашний матч «Торпедо» — «Металлист», другая договорится с дружками, кто прихватит пива для воскресной рыбалки, третья подцепит заказ у диспетчера — напрямую, без вечно ломающегося радиомаячка…

— Приехали, шеф.

Расплачиваясь, Кирилл удивился, когда таксист не стал клянчить «прибавочки за скорость». Вместо этого кепка доверительно подалась к клиенту:

— Слышь, шеф… А правда, что все армяшки — сейфы?

— Глупости. Кто вам такое сказал?

— А ты наш, местный?

— Наш. А что, на армянина похож?

— He-а… Они носатые. И с усами. Витек, козел, в гараже брехал! Вот я и…

Не договорив, таксист захлопнул дверцу и стал разворачиваться.

Ванда ждала в скверике возле тест-центра. Едва не уронив купленный на углу букет роз — любимых Вандиных гладиолусов, как назло, не нашлось, — Кирилл сперва испугался, что опоздал, и лишь потом, видя сияющее лицо жены, понял: она нарочно. Вышла заранее, села на скамейку, чтобы встретить его не в казенном фойе, а снаружи, под старой липой. Ускорив шаг, он обогнул памятник мрачному деятелю искусств и подошел, почти подбежал к жене.

— Ну как ты? Как здоровье?

Уже выдохнув вопрос, удивился собственной глупости: при чем тут здоровье? Тест-центр — не больница. Здеш-ioq ние процедуры скорее сродни медитациям или приемам у психоаналитика. С единственной целью: выработать у клиента навык обращения с «ментиком». В газетах писали: в ближайшее время благодаря новым методикам такие навыки будут формироваться амбулаторно — один, максимум два дня.

— Кирюша… я очень соскучилась…

Букет все-таки упал на землю. Пенсионер напротив, блестя иконостасом орденов, неодобрительно наблюдал за обнимающейся парочкой. В его время… Небось, еще и не расписаны, молокососы. Впрочем, даже предъяви «молокососы» свидетельство о браке, это не поколебало бы блюстителя нравственности. Семья — дело серьезное. Грешно на людях лизаться. Думают, ежели в мозгах репродукторы, так теперь и все дозволено?

Нет, милые!

— Ванда…

Потом они долго собирали рассыпавшиеся розы — Ванда терпеть не могла обертки из фольги, и Кирилл об этом знал. Смеялись. Шутили. Говорили о пустяках. Медленно, обнявшись, шли к стоянке такси, потом к стоянке автобуса, потом — по проспекту, решив двинуться домой пешком. Съели по мороженому в открытом кафе. Все было чудесно. Лучше не бывает. Кирилл усердно делал вид, что не замечает обруча в коротко стриженных волосах жены. Получалось хорошо. Гораздо труднее было не заметить периодической игры лицевых мышц и шевеления губ. «Это скоро пройдет, Кирюша! — Ванда смущенно улыбнулась. — Консультант заверял: в течение месяца…»

Кирилл, смутясь, махнул рукой: пустяки, мол!

И подумал: кажется, они стесняются своих «ментиков». Чуть-чуть, самую малость. Возможно, только поначалу. Возможно, навсегда. Но стеснение это удивительно по самой природе. Так близорукий подросток стесняется очков. Хромой мальчишка — костылей. Если учесть, что задача «ментика» — вовсе не компенсировать физический недостаток, а наоборот… Странно. Стесняться хорошей машины? дорогой квартиры? кольца с бриллиантом?! Или все-таки очки с костылями? — просто они еще не знают, но догадываются, чувствуют подспудно…