Юрий Максимов - Зиккурат

Перед глазами прокатилась граница, словно волной на пустынный пейзаж нахлынул унылый интерьер виртокамеры, бежевые стены, озабоченные лица, спящий подросток на полу… Отдав русскому шлем, я расстегнулся и быстро вылез из нагретого до уровня «пустынной атмосферы» виртокостюма. Затаскивали пацана они втроем: Сунь и Тези Ябубу осторожно поднимали, а Софронов натягивал штанины… Я вышел в коридор – в каморке стало слишком тесно.

Наверное, с минуту стоял, тупо глядя на голые стены и ряды бледных плафонов, слушал, как за спиной шуршат комбинезоном и пыхтят друзья, думал… Пытался думать, но мысли не шли. Только чувства. Чувство утраты, горя, ошибки и еще… чего-то ускользающего, такого ясного, и… Я глубоко вздохнул.

Слева из виртокамеры вышел Вася, нервно сжимая и разжимая пальцы. Следом за ним – сосредоточенный Тези Ябубу.

– Пойдем к экрану, – скомандовал он. – Сунь присмотрит за мальчишкой здесь. Быстрее! Нам нужно оперативно отслеживать эмуляцию!

– Да. – Я повернулся и зашагал в сторону кают-компании.

Магану проснулся оттого, что было очень жарко. Первое, что он увидел, – песок. Много песка, на котором он лежал. Настоящая, живая земля! Такая была с юга от Города и еще немного у реки, рядом с Южными воротами… Ой, неужели… А-723 сдержал слово и теперь он дома! Магану вскочил и тут же сощурился. Вокруг было очень светло. А если прикрыть глаза ладошкой и посмотреть сквозь щелочки между пальцами?

Задрав голову, мальчик замер.

Неба не было.

Вместо него оказалось что-то высокое и голубое. Скучное совсем. А вместо глаз Уту… Ой! Магану зажмурился. Он и не знал, что от света может быть больно. Подождав, отвернулся от яркого огня вверху и посмотрел перед собой. Невдалеке возвышались башни, но какие-то странные… Неровные, перекошенные, да еще и наваленные друг на друга, будто строили страшные неумехи. И на них не было садов. Кажется, Мелуххе рассказывал про мертвый город, что находится далеко-далеко, справа от заката, где люди не живут уже много шестидесятилетий и все башни стоят порушенные… Неужели он сейчас в этом городе? Что же теперь делать?

И куда могло деться небо? Магану вспомнил, как в Доме Табличек учитель говорил про редкие годы, когда зимою переливчатая пелена ненадолго расступается, приоткрывая однотонную высь и два глаза Уту сливаются в единое пепелящее око…

Надо же, как неудачно оказаться зимой, под палящим оком и в заброшенном городе! Как же попасть домой? Отчего так? Может быть, тогда, в странной комнате он нажал неправильный квадратик? На последних командах он клевал носом, хотя Узкий настаивал, что очень важно делать точно, как он велит… Или так и надо? Чтобы не сразу из коробки вернуть домой, а через мертвый город?

Магану не успел подумать над хлынувшим ливнем вопросов – он заметил почти прямо перед собой неровный куб, торчащий из песка. Чуть меньше, чем седьмой ярус на самых маленьких окраинных башнях. Мальчик сделал несколько шагов к диковинному ярусу. Оказалось, что куб сложен не из камней, а… из разломанных деревьев!

«Неудивительно, что у них исчезли все сады», – с неодобрением подумал Магану. Чувствовалось, что внутри куба есть люди. Он подошел и осторожно дотронулся до стены из мертвых деревьев. Стена не пропускала сквозь себя. Поразмыслив, Магану обошел здание и встал с другой стороны, в тени, где не было так жарко.

И тут короткая стенка отошла, как двери в тюрьме землян. Магану отпрянул, споткнулся и рухнул попой в горячий песок. За стенкой открылась темная комната, из которой выглянул мохнатый здоровяк в серый тряпках. Волосы у него росли даже внизу головы, совсем как у дваров на картинках Дома Молчания…

«Да это же двары!» – догадался Магану и внутри стало веселее. Он неуклюже поднялся. Все же лучше, чем эти бешеные тюремщики. Двары свои. Они доставят его домой, к отцу и маме…

– Заходи, – позвал плечистый двар. – Отец ждет тебя.

Сердце застучало сильнее. Неужели папа здесь? Он прилетел сюда, за ним! Неужели…

Магану забежал внутрь, в темноту. Здесь было приятно, не жарко, правда, пахло чем-то странным. Мальчик кинулся к сидящему на полу, но тут же остановился. Это оказался двар с еще большей бородой и совсем сморщенный, он смотрел перед собой, а в руках крутил ободок с дрожащими темными палочками. Видно, это и есть отец того плечистого, что открыл дверь. Волна разочарования затопила Магану.

Оказаться неизвестно где, с двумя дварами, которые к тому же еще и простолюдины, а может, и рабы, раз делают работу своими руками…

Плечистый здоровяк прошел в угол, там стукнул и зажурчал чем-то. «Не такой уж он и низкий, как болтал Мелуххе, – подумал Магану. – Опять наврал небось. Ну ничего, я ему таких теперь историй понарассказываю, что он мне на все годы вперед домашние задания делать будет». Высокий двар вернулся, неся в руках чашу с водой. Мальчик охотно осушил ее – после жаркой улицы и впрямь захотелось пить.

– Вы рабы? – спросил он, отдавая чашу здоровяку.

– Да. – Старый двар ответил столь спокойно, что Магану не побрезговал. Словно так и надо. «Даже двары-рабы лучше, чем эти тюремщики с Дальнего Дома», – подумал он и уселся напротив старика.

– Меня тоже хотели сделать рабом, – сообщил он, с интересом разглядывая темную комнатку. – Но я убежал от них.

Старик ничего не ответил, продолжая теребить в руках разрезанные веточки, однако и молчание его не казалось обидным, будто двар не решался непрошеной репликой нарушить речь свободного. «Как и положено рабу», – вспомнил Магану.

– Они хотели увезти меня в свой край. А я взял и сломал их коробку. – Он рассмеялся, было радостно наконец кому-то все рассказать и похвастаться. – Теперь меня вернули сюда. А где я?

– В комнате грез. – Старик, не поднимая глаз, начал сгибать переплетенные ветки в круг.

– Смешное название. За мной скоро придет отец. Я ему все про этих тюремщиков расскажу. Они меня заставляли жить в конуре, которая меньше, чем дом самого последнего раба на Агане. – Магану запнулся, сообразив, что комната дваров, пожалуй, будет поменьше, чем его тюрьма. – Но я сбежал от них и жил в саду. А Энмеркар меня предал, он стал дружить с Волосатым Пузом и другими тюремщиками! Только Узкий приходил ко мне. Он тоже был рабом. От него я и узнал, какие злобные эти тюремщики. А потом я поломал их коробку и вернулся на Аган! Вы сообщили царю обо мне? Мой отец большой человек при дворе. Он хорошо вознаградит вас. Может быть, даже даст свободу.

– Нет, сынок, ты не на Агане. – Пальцы старика-двара замерли, и он, подняв голову, внимательно посмотрел на Магану. – И отец за тобой не придет. И тот, кого ты считаешь другом, не друг тебе, а те, кого считаешь врагами, – не враги. Скоро ты вернешься к ним. А пока…