Теодор Старджон - Больше чем люди

- Не понимаю, о чем ты. Ты хочешь сказать, что я.., я могу стать частью... Нет, Джейни, нет. - Он не мог скрыться от ее уверенной улыбки. - Какой частью? - спросил он.

- Самой чопорной, той, что никогда не забывает правила. Той, которая вдохновенно изобрела этику, которая изменила правила, называемые моралью. Этот негромкий внутренний голос! - фыркнул он. - Да будь я проклят!

Она коснулась его.

- Не думаю, что будешь.

Он перевел взгляд на закрытую дверь, ведущую в большую застекленную комнату. Потом сел рядом с Джейни. Они принялись ждать.

***

В застекленной комнате было тихо.

Долго слышалось только затрудненное дыхание Джерри. Неожиданно даже оно прекратилось, потому что что-то произошло, кто-то заговорил.

Вот снова.

Добро пожаловать.

Голос молчаливый, без слов. А вот и другой, тоже молчаливый.

- Это новенький. Добро пожаловать, дитя. Новый голос:

- Ну, ну, ну! Мы думали, ты никогда это не сделаешь.

- Ему нужно было сделать. У нас давно не было новичков..

Джерри поднес руки ко рту. Глаза у него выпучились. В сознании послышалась приветственная музыка. А с ней тепло, смех, мудрость. Последовали представления; каждый голос стал отдельной личностью, в сопровождении чего-то, напоминающего ранг или статус, а также представление о физическом расположении, о месте. Но в терминах дальности голоса не различались. Они все были здесь или все одинаково близко.

Они счастливо и бесстрашно объединились с Джерри, разделили с ним свое чувство юмора, спои удовольствия, взаимные мысли и достижения. И через все это - добро пожаловать, добро пожаловать.

Они молоды, новы - все, хотя не так молоды, как Джерри. Их молодость сказывается в быстром и устойчивом мышлении. Хотя у каждого воспоминания в человеческом представлении уходят далеко в прошлое, как бессмертные существа они прожили совсем немного. А они бессмертны.

Вот одно из них, что просвистело мелодию папаше Гайдну, а вот то, что познакомило Вильяма Моррпса с Россетти. Как будто он видел это собственными глазами. Джерри вспомнил Ферми, пораженного распадом частицы на чувствительной пластинке, увидел Лапдовскую(Ванда Ландовска, польская арфистка, жившая в США.), ребенком слушающую арфу, увидел сонного Форда, когда в его сознании неожиданно возникла цепочка людей у движущейся линии машин.

Самому сформулировать вопрос означает найти ответ.

Кто ты?

Гомогештальт.

Я один, я часть, я принадлежу...

Добро пожаловать.

Почему вы раньше не говорили мне?

Ты не был готов. Не был завершен. Кем был Джерри до встречи с Лоуном?

А теперь.., этика? Она меня завершила?

Этики - слишком простой термин. Но да, да.., множественность - наша первая характеристика. Единство - вторая. Как твои части знают, что они твои части, так и ты должен знать, что составляешь часть человечества.

Джерри понял, что его устыдило то, что люди могут совершить по отношению к другим людям, но человечество не может. Он сказал:

- Я наказан.

Ты находился в карантине.

А вы.., вы.., вам обязано человечество своими достижениями?

Нет! Мы разделяем их! Мы я есть человечество!

Человечество, пытающееся убить себя.

(Порыв веселья и абсолютная уверенность.)

Сегодня, на этой неделе так может показаться. Но в терминах истории всей расы... О новичок, атомная война всего лишь рябь на поверхности Амазонки!

Сознание Джерри заполнили их воспоминания, их рассуждения и расчеты, и он наконец понял их природу и функции; понял, почему этика, которую он постиг, совершенно недостаточна. Потому что перед ним была сила, которая не способна разлагать. Такое вдохновение не может быть использовано эгоистично или против самого себя. Вот почему и как существует человечество, беспокойное и динамичное, освященное прикосновением к собственной великой судьбе. Здесь рука, посылающая на смерть тысячи, чтобы могли жить миллионы. И здесь маяк, проводник в опасные для человечества времена; здесь Хранитель, которого знает все человечество. Не внешняя сила и не ужасный Наблюдатель в небе, но смеющееся существо с человеческим сердцем и уважением к своему человеческому происхождению, пахнущее потом и свежевспаханной землей, а не елеем святости.

Джерри увидел себя атомом, а свой гештальт - молекулой. Он увидел и остальных, клетку за клеткой, увидел с радостью, каким когда-нибудь станет все человечество.

Ощутил захватывающее чувство благоговения и понял, что это то, что он всегда испытывал но отношению к человечеству, самоуважение.

Он вытянул руки, из его необычных глаз потекли слезы.

Спасибо, сказал он им всем. Спасибо, спасибо...

И скромно присоединился к обществу.