Костры миров - Геннадий Мартович Прашкевич
К счастью, начальник уже поднял на Алехина глаза.
– Мне уже звонили о вас, товарищ Алехин, – сказал он. – Мне рекомендовали вас как уверенного работящего человека. Наверное, правильно рекомендовали, я верю товарищам сверху. Но теперь придется работать еще больше. Перестройка, товарищ Алехин! Не какие-то там застойные времена. Гласность. Ускорение. Каждый должен показывать личный пример в быту. Учиться и работать. Все больше и больше работать и учиться. – При словах «перестройка» и «гласность», а особенно «ускорение» полные безмыслия глаза начальника телефонной связи становились какими-то обиженными. Было видно, что на душе у него накипело. А до Алехина дошло наконец, что, может, принимают его за кого-то другого, но он промолчал, решил дослушать до конца умного человека. – Телефон не роскошь, это всем известно. Домашний телефон – это определенное признание обществом. Вы, товарищ Алехин, отдаете себе отчет, как много теперь придется работать?
Слова начальника телефонной связи взволновали Алехина.
Он, конечно, не думал, что его вот прямо сейчас из кабинета отправят в колхоз на копку картофеля или, наоборот, в Институт повышения квалификации, но насторожился. Он очень хотел установить домашний телефон. Он очень хотел вписаться в строй непонятных, но мудрых мыслей начальника.
– Я теперь много работаю, – сказал он вслух.
Некоторое время начальник связи с сомнением рассматривал Алехина.
– Это хорошо, товарищ Алехин, – наконец сказал он. – Перестройка, гласность, ускорение. – (После каждого из этих слов в голове Алехина вспыхивали и гасли разные яркие факты из богатой и содержательной жизни страхового агентства. Конечно, он будет теперь работать еще качественнее. Он прижмет хвост пенсионеру Евченко.) – Мы с вами не можем молчать! Мы не можем поступаться принципами.
Начальник явно шел вброд, на ощупь, он не знал, что сказать еще.
Выручила Верочка, открывшая дверь:
– К вам из профотдела, Иван Георгиевич.
Счастливый Алехин задержался в приемной.
Он так и ел глазами Верочку, разбиравшую какие-то бумаги.
Документы на телефон были подписаны. Алехин не знал, какое чудо произошло, но документы были подписаны. И юбка у Верочки оказалась с длинным разрезом. При ходьбе, да и просто при движении разрез этот расходился, правда, ничего такого особенного Алехин не увидел, наверное, Верочка немного неправильно к нему стояла – боком. Но это ничего. Это ничего, думал Алехин. Вон как хорошо все началось, главное – дальше не испортить.
9
– Есть, есть у меня телефон.
Длинноволосый отпустил Алехина.
А Заратустра Наманганов вдруг резво пошлепал по луже за угол бетонного забора и через пару минут принес телефонную трубку с оборванным проводом. А ну-ка, сказал он, набери свой домашний номер.
– Зачем? – спросил Алехин, рассматривая трубку с циферблатом.
– А ты не трусь. Набери.
– Меня же все равно дома нет.
– Какая разница? Ты набери, Алехин.
Ага, догадался Алехин. Они меня тут держат, а другие такие же шмонают сейчас, наверное, мой домик. Так оно и бывает. Слыхали мы про такое. И неохотно набрал свой номер. В молчащей до того трубке сразу раздались длинные гудки.
– Ну вот, – снисходительно начал Алехин, но в этот момент что-то в трубке щелкнуло, и из бездонной мглы, из дымных времен, из какой-то совершенно невероятной и страшной бездны донесся до страхового агента завораживающий ужасный голос:
– Горит, Алехин, море. Горит. Зря не веришь.
– Какое море? – ошеломленно спросил Алехин.
– Черное…
Длинноволосый отобрал у Алехина трубку.
– Хватит с тебя, – сказал он с придыханием. – Тяжелый ты человек.
До Алехина наконец что-то дошло.
– Эй, мужики, – обеспокоенно сказал он. – Если даже и горит море, я-то тут при чем?
– Тебе сколько лет? – спросил длинноволосый.
– Немного за тридцать, – неохотно признался Алехин.
– Тридцать пять. Медленно взрослеешь, Алехин. – Длинноволосый почти с сочувствием похлопал Алехина по грязной ветровке, но тут же пригрозил: – Смотри не потеряй рака. Мы его тебе отдаем на время. Ну, как переходящий приз. Когда понадобится, придем. Так что сваливай!
И Алехин свалил. Да с такой скоростью, что чуть не сшиб в садике странный, похожий на гранатомет, прибор математика Н. Чертыхнулся второпях: этот Н. тоже придурок. Прибор поставил, а не страхует.
10
А в конторе в тот день он услышал:
– Ой, Алехин! Зоя Федоровна видела летающую тарелку!
Все конторские метелки были в ужасе и восторге. Все – молоденькие, все, как на подбор, некрасивые. Правда, все замужем. Видно, для такого дела, как замужество, остренькие коленки, белесые реснички и копешки волос на маленьких головах вовсе не препятствие. А вот Зоя Федоровна, заведующая отделением Госстраха, при всей своей внешней импозантности всю жизнь просидела в старых девах. Отсюда и характер. Зная, например, что Алехин пьет крайне редко, Зоя Федоровна все равно каждый день незаметно к нему принюхивалась. И всяко предупреждала:
– Был у нас один человек, Алехин. Все пил и пил. А где он сейчас?
И сама отвечала:
– На каторге!
– Да какая каторга в наше время?
– А жизнь? – резонно возражала Зоя Федоровна. – Разве не каторга?
О жизни Зоя Федоровна знала все. О счастливой тоже. Чтобы жить счастливо, знала она, надо все предметы роскоши поровну разделить на всех и бесплатно раздать. После такого важного события в истории человечества надо будет лишь следить за тем, чтобы ни у одной отдельно взятой человеческой особи снова не возникло ужасной жажды накопления. Если такая жажда возникнет, незамедлительно отправлять такую ненадежную особь на каторгу, невзирая ни на пол, ни на возраст, ни на образование. А всем ворам, даже самым мелким, рубить руки выше локтей. А чтобы нигде и никогда не возникало дурацких несуразиц, связанных с так называемым любовным томлением, раз и навсегда освободить все человеческие особи от исполнения дурацкого супружеского долга. И все такое прочее.
НЛО (неопознанными летающими объектами) Зоя Федоровна раньше никогда не интересовалась. Но вот ночью встала, захотелось воды, пошла босиком на кухню. А окно кухни выходит прямо на пустырь, на заброшенную стройку, на домик Алехина. И вот над тремя деревьями маленького садика Зоя Федоровна увидела огромный, как бы зеркальный шар. А на поверхности шара Зоя Федоровна увидела свое огромное отражение. И
