Егор Фомин - Лестинца

Остальные так и не очнулись еще от забытья. Лежали точно так же, как повалились на землю ночью. Тяжелый сон.

Ноги болели так, что каждое движение отзывалось болью. Но он все же немного прошелся. Надо было разогреть мышцы, прогоняя боль. Сухая высокая трава тут же обняла ноги. Все-таки в лесу намного привычнее. Да лес и как-то проще, понятней. Все ясно — вот деревья, за ними — лес. А тут…

Что-то шевельнулось в траве перед ним. Мгновенно, нисколько не задумываясь, он наложил стрелу на тетиву и натянул лук. На слух он бил так же точно, как если бы видел цель. Поймал себя на том, что пальцы готовы спустить стрелу, и эта готовность ударить, не зная в кого, куда, его испугала. Промедлил. Что-то тяжелое, сильное и упругое метнулось навстречу, и мир погрузился во тьму.

Когда все пришли в себя, они были разоружены и надежно связаны. Перед ними стояло шестеро дородных крепких парней одетых в одинаковые белые длинные одежды, чьи щеки дышали свежестью и силой. Но самое удивительное было в том, что все они были похожи друг на друга, словно близнецы.

— А что такое? — задергался Итернир, проверяя надежность веревок, — а что случилось?

Парни молча смотрели, одинаково ухмыляясь и одинаково поигрывая одинаковыми дубинами. Здоровенными суковатыми дубинами. И от того, что в руках этих одинаковых парней они казались легче тростника, становилось гадко и безысходно.

— Нет, — не успокоился Итернир, пытаясь даже встать, и подражая непонятному акценту, — я таки требую объяснений!

— Хе-хе, — разом сказали все шестеро, — объяснения? Это счас!

После чего все одним рывком поставили каждого на ноги, а один даже забрал всю поклажу. После чего каждому досталось по одинаково убедительному тычку между лопаток, и они пошли.

Итернир несколько раз еще пытался добиться объяснений, причем главным образом возмущало, что его разбудили раньше, чем он выспался, но тычки между лопаток, достающиеся всем сразу, убедили не вмешиваться в вершение собственной судьбы.

Солнце не прошло и пятой части своего пути, как прямо впереди показалась небольшая рощица. Однако шли еще четверть дня, прежде чем заметно к ней приблизились. В этой неестественно ровной степи, верно оценить расстояние было практически невозможно.

Солнце добралось до зенита, когда стало ясно, что перед ними не роща, а селение, утопающее в зелени садов.

Все здесь было чисто и аккуратно. Аккуратно выбеленные одинаковые мазанки, крытые сухой травой, правда, удивительно длинные. Нигде не видно ни одного забора или ограды. Дорожки чисто выметены и ухожены. Но больше всего удивляли жители. Нельзя сказать, чтобы все были на одно лицо, но среди всего множества жителей можно было выделить лишь три-четыре разных лица, все остальные были практически неотличимой копией этих типов. При этом все были одинаково кареглазыми и темноволосыми. И все были одеты в длинные белые одежды, сильно напоминающие жреческие.

Поражала также и организованность жителей. Так возле одной мазанки дюжина дородных мужчин стирала белье, причем картина эта отнюдь не радовала разнообразием движений.

Возле другой мазанки полудюжина таких же дородных мужиков ощипывала птиц. Возле третьей такая же группа мяла какую-то волокнистую траву. Трудно было сказать, лен это был или что-то другое. Вот пять женщин, низко опустив головы, повели куда-то дюжины три детишек. Даже они не радовали разнообразием поведения. Бараны, ведомые пастухом, выглядели по сравнению с ними разбуянившимся стадом.

— Боги! — прошептал потрясенно Итернир, — куда я попал?

Меж тем их вели прямо по центральной улице, меж одинаковых домов, которые скоро раздались по сторонам, образуя идеально круглую площадь. И ни один из жителей этого странного селения, не повернул головы в их сторону. Все были заняты. И заняты не на шутку.

На площади их остановили. Сопровождающие, ни слова не говоря, застыли белыми изваяниями.

Однако, ничего не изменилось. Они просто стояли в центре площади, а внимания на них по-прежнему никто не обращал. Солнце все припекало и становилось очень неуютно.

Когда стоять стало совсем невмоготу, на идеально прямой улице показалась какая-то процессия. Она быстро приближалась и стало ясно, что это закрытый паланкин, несомый шестерыми молодцами, и окруженный дюжиной другой людей все в тех же ослепительно белых одеждах.

Свита остановилась поодаль, а паланкин поднесли к самим спутникам. Его опустили на землю и откинули полог. Носильщики отступили назад и застыли, словно соляные столпы.

Внутри, среди вороха подушек, оказался высохший, словно мумия, старец. На сморщенном, покрытом пятнами черепе не осталось ни единого волоска. Дряблая кожа неприятно лоснилась. Черные глаза, утопающие в морщинах крохотного лица, казались провалами в бездну.

— Кто вы, осмелившиеся нарушить покой богов? — голос его был на удивление силен и почти не дрожал.

— Восходящие! — гордо шагнул вперед принц, поднимая голову, — а кто вы такие?!

— Он спрашивает! — воскликнул старик, обращаясь к небу, — не тебе спрашивать, но я отвечу. Мы — слуги богов! Мы — стражи их покоя! Мы те, кто избранны ими, чтобы никто более не смел нарушить их волю!!!

— Эй, старик, — улыбнулся Итернир, — ты бы выражался попроще, а то ухи вянут.

— На колени!!! — воздел сухие руки небу старик, тут же тяжелые руки молодцов в рясах заставили Восходящих бухнуться в пыль, — на колени, недостойные!!! Как смели вы упорствовать, в нарушение воли богов?!! Как смели вы прийти сюда?!! Но вы будете наказаны!!! Уберите их, пусть молятся и может быть, боги простят их!

Он опустил руки и сразу как-то усох, словно стал еще меньше. Паланкин тут же закрыли, подняли на могучие плечи и унесли. А пленников однозначными тычками повели прочь с площади.

— Нет! — возмущался принц, вырываясь, — я — принц крови!!! Я требую!..

Но личный сопровождающий опустил свой кулак на его голову, и тот сразу обмяк в могучих руках.

Их подвели к кирпичному, как ни удивительно, но маленькому, как сарай, зданию, и, отворив тяжелую дверь, швырнули в прохладный полумрак.

Дверь закрылась, и они остались предоставленными сами себе. Ланс сразу заснул. А Торок подобрался поближе к Итерниру и неуверенно спросил:

— Кто они? Что с нами сделают?

— Казнят, наверное, — пожал плечами Итернир.

— Как, казнят? — распахнул глаза тот, — вот так — просто? И все?

— А ты как думал? — продолжал издеваться над ним Итернир, — а ты что ли думал — в сказку попал? Я всегда говорил — способный разбудить спящего — способен на любую подлость. И вот — пожалуйста.