Николай Трублаини - Глубинный путь

- Вы, вероятно, удивлены? - жестом приглашая меня сесть, спросил следователь.

- Сознаюсь - как и полагается Ватсону, ничего не понимаю и не могу себе представить, что Догадов вызвал эту ужасную катастрофу.

- Мне придется кое-что объяснить вам, - сказал Томазян. - Вы, сами того не зная, помогли мне разоблачить этого субъекта.

- Я? Помог?

- Да. Теперь я могу вам рассказать о Догадове значительно больше, чем вы знаете. Разумеется, не для опубликования.

- Скажите же наконец, что вам известно о нем!

Следователь прошелся по комнате и не спеша начал:

- Вы как-то рассказали мне о Догадове три вещи, очень меня заинтересовавшие. Первое - о его встрече с Тарасом Чутем во время вашей поездки на строительство подземных электростанций. Второе - что он спортсмен и парашютист. И, наконец, третье - что он горячо поддерживает Макаренко. Последнее доказывало, что этот журналист или палеонтолог разбирается в проблемах строительства Глубинного пути и очень внимательно следит за всеми событиями. Его позиция горячего защитника Макаренко не могла не привлечь моего внимания, так как защитников у Макаренко, как вы знаете, очень мало. Конечно, все это не могло быть основанием для каких-либо обвинений.

Томазян помолчал, собираясь с мыслями, потом продолжал:

- Помните, я рассказал вам о найденном в тайге парашюте? О парашюте, которым воспользовался неизвестный нам Виноградов, чтобы выброситься из самолета вместе с Черепашкиным? Я проследил, насколько мог, историю этого парашюта и установил, что некоторое время им пользовались сотрудники "Звезды", а потом он был сдан центральному аэроклубу.

Как он оттуда попал в руки Виноградова, неизвестно. Однако я помнил ваши слова о парашютисте - сотруднике "Звезды" Догадове. Невольно у меня возникло сомнение: на самом ли деле парашют номер 002561 сдан в центральный аэроклуб или это только записано на бумаге? И действительно, о сдаче парашюта имелись только документы, самого парашюта в клубе не было. Я связался по телефону с Тарасом Чутем, который уже был здесь, и попросил его внимательно присмотреться к палеонтологу и постараться вспомнить, где же он с ним встречался.

- Вы получили от профессора Довгалюка письмо перед тем, как собирались лететь сюда вместе со мной? - сказал я.

- Вам уже известно, от кого было письмо?

- Я догадался... теперь...

- Правильно. Тарас сказал, что узнал в палеонтологе пассажира, с которым познакомился в поезде во время поездки из Староднепровска. Я задержался в Иркутске, чтобы получить ордер на арест Догадова. За это время в Иркутск подоспели новые материалы. Удалось выяснить, что Догадов жил в одном доме с Адрианом Маковским, чей паспорт очутился тогда у Тараса Чутя. Кроме того, я установил некоторое сходство между Догадовым и фотографией Виноградова на паспорте, отобранном у Черепашкина. О Виноградове уже было известно, что это агент иностранной разведки, настоящее имя которого Томас Гэл. Трудно сказать, кто этот Томас Гэл, он же Виноградов, он же Догадов, по происхождению. Он был на службе у разных государств. Международный, так сказать, авантюрист... В последнее время этот субъект поддерживал связь с одним агентом, пойманным на том, что он собирал сведения о строительстве Глубинного пути. При аресте у этого агента нашли приказ делать все, чтобы затормозить строительство. Агент признался, что Виноградову этот приказ известен.

- Но почему вы уверены, что именно Догадов вызвал наводнение в шахте?

- В этом меня убедила беседа с географом Макухой. Вчера я в течение двух часов слушал подробный рассказ о работе палеонтолога Догадова, а потом просматривал материалы, переданные мне Макухой. Выяснилось, что этот ученый не столько разбирается в костях допотопных животных, которые он безбожно путает, сколько в различных взрывчатых веществах. Он требовал у Макухи эти вещества будто бы для палеонтологической разведки. Он мог получать динамит, аммонал и тому подобное здесь на месте, но отдавал предпочтение самым сильным и дорогим взрывчатым веществам, какие в широких масштабах на строительстве не употребляют. Помните пластинки, отобранные у него во время ареста? Эта склонность к "пиротехнике", о чем, как выяснилось, ничего не знали ни Кротов, ни помощники Догадова, окончательно убедила меня, что катастрофа в шахте - дело рук Догадова.

- Вот тебе и опытный палеонтолог, любитель древностей! - прошептал я.

- Опытный!.. - воскликнул Томазян. - Только не в деле изучения костей доисторических животных, а в том, чтобы уничтожать наших людей!

Я слушал Томазяна, и меня мучил стыд за себя, за свою доверчивость, за отсутствие настоящей бдительности. Я ведь был почти дружен с этим негодяем, тайным врагом, который мог, используя мое хорошее к нему отношение, натворить еще много бед.

- Какой позор! - сжав голову руками, вслух упрекал я себя.

- Каяться поздновато, - дружески положив мне на плечо руку, улыбнулся Томазян. - Да и не за что себя казнить. Говоря по совести, знакомство с вами ничего не дало этому шпиону.

- Что же будет дальше? - после долгой паузы спросил я.

- Завтра утром Догадова увезут в Иркутск. Я еду с арестованным. Работы с ним еще хватит, кропотливой работы. Он, разумеется, или будет лгать, чтобы оправдаться, или молчать как пень. Между прочим, меня очень интересуют две подробности. Во-первых, почему он оставил в живых Черепашкина. Понятно, что, заметая следы, он должен был, когда прыгал, выбросить этого маньяка с самолета. Допускаю, что на всякий случай, боясь, что встретит на земле людей, он взял его с собой под парашют. Но, очутившись в тайге и не увидев поблизости ни единого человека, зачем он все-таки устроил маскарад? Во-вторых, я имею сведения, что Догадову известно о каких-то давних отношениях между Ярославом Макаренко и Лидией Дмитриевной Шелемехой. Для меня это темное дело. Я хотел бы пролить свет на эту тайну, так как очень возможно, что взаимоотношения между девушкой и молодым инженером в какой-то мере, а возможно и непосредственно, касаются строительства Глубинного пути.

Мне показалось, что слова Томазяна - прямой вызов мне. Ведь я знал об этих взаимоотношениях больше, чем кто-либо другой. Меня тоже интересовало, о чем мог узнать Догадов, и беспокоило, как он мог использовать полученные сведения. Но и на этот раз у меня не хватило решимости рассказать Томазяну о прошлом двух моих друзей.

Пристально посмотрев на меня, Томазян после недолгого молчания перевел разговор на другую тему.

- Итак, благодаря вам я ухватился за одно из звеньев цепи, которое в конце концов помогло выявить тайного врага. За это я вам очень благодарен. Теперь мне хотелось бы, чтобы вы еще раз встретились с Догадовым, пока он здесь, и поговорили с ним. Меня интересует его поведение. Очень важно предвидеть, какой линии он будет придерживаться во время допросов... Побудьте с ним некоторое время, только сохраняйте спокойствие...