Николай Трублаини - Глубинный путь

Хорошо помню мгновения, когда на странном сооружении из досок и резиновых камер, к нам подплывали два человека. Они кричали нам ободряющие слова и бросали спасательные пояса. Я узнал в этих людях Макаренко и Догадова. Потом я услышал крик утопающей Лиды и увидел, как на помощь ей бросился в воду Макаренко.

Потом вместе с другими я очутился на этом плавучем сооружении.

Нас повезли к выходу из штольни. Там на чуть лучше оборудованном плоту ожидали два водолаза. Прошло немало времени, пока нас по одному в водолазных масках проводили под водой в туннеле.

Все промелькнуло, как сон. Теперь, в воспоминаниях, события тех дней, товарищи, спасшиеся вместе со мной, - все встает, как в тумане...

Нас на руках внесли в кабину лифта, подняли на поверхность и тоже на руках вынесли из кабины...

21. СОБРАНИЕ В СТОЛОВОЙ

Это случилось на следующий день после того, как нас спасли.

В столовой маленькой гостиницы девятьсот двадцать пятой шахты собралось несколько друзей. Здесь же был и врач. Он шумно протестовал против многолюдного сборища, но мы заявляли, что уже отдохнули. Мы и в самом деле неплохо отдохнули. Об этом свидетельствовал появившийся у нас после крепкого сна волчий аппетит. Потребность утолить голод и была причиной того, что местом встречи с друзьями мы выбрали столовую.

Здесь было уютно и приятно. В этой маленькой гостинице, где обычно останавливались только инженеры, приезжавшие в шахту из главного управления, все было приспособлено для того, чтобы обеспечить им возможность спокойно работать. Два десятка комфортабельно оборудованных комнат, гостиная, спортивный зал и определенный режим, которому все подчинялись, - все это делало гостиницу похожей на небольшой, хорошо организованный санаторий.

Хотя мы - Лида, техник Гмыря, машинист Набокин и я - и заверяли, что чувствуем себя совсем хорошо, но в действительности это было не совсем так. Все мы еще чувствовали некоторую слабость и нуждались в отдыхе. Я смотрел на моих товарищей - на каждом из них было заметно долговременное пребывание в затопленной штольне. Особенно это отразилось на Лиде. Она заметно похудела, осунулась, глаза ее то и дело закрывались - ее одолевала дремота. Врач все время озабоченно поглядывал на нее.

Меньше других изменился машинист. К нему вернулись его жизнерадостность и энергия. Он шутил и привлекал общее внимание своими немногословными, но живыми и остроумными рассказами о приключениях прошлых суток и о том, как он хотел превратить литостат в подводную лодку.

В столовой поставили мягкие кресла. Это превратило комнату в гостиную. Да и гости интересовались не столько обедом, сколько нашими рассказами. Все столы были сдвинуты, и мы очутились в крепком кольце друзей.

Макаренко пробыл с нами всего несколько минут. Он спросил, как мы себя чувствуем, распорядился, чтобы мы отдыхали, и, пообещав скоро возвратиться, исчез. Положение в шахте требовало его присутствия.

Что делается под землей, мы не знали. Но вскоре в столовую ненадолго заглянул Кротов и коротко рассказал о том, что каждого из нас больше всего интересовало.

В туннеле пока никаких перемен. Работы в Восточной зоне продолжаются ускоренными темпами: необходимо как можно скорее пробить перегородку и выпустить воду из шахты в море.

Повторная катастрофа, едва не стоившая нам четверым жизни, была такой же неожиданной, как и первая. Сначала всем казалось, что наше дело безнадежно. Туннель затопило почти совсем, и Догадов с плотовщиками уже не могли проникнуть в штольню. Телефонный разговор со мной внушил нашим спасителям неясную надежду. Макаренко вызвал водолазов и предложил организовать подводный поход в штольню. Промеры воды в туннеле и расчеты доказывали, что штольню затопило не совсем. Макаренко сам надел скафандр и стал во главе этой опасной экспедиции. Преодолевая течение, водолазы прошли под водой весь туннель до самого входа в штольню.

От Кротова узнать больше ничего не удалось: он спешил в шахту, где шли авральные работы. Аркадий Михайлович и Тарас дополнили рассказ инженера.

- Мы хотели вернуться к вам, - говорил Тарас, - но нас не пустили. Мы очень тревожились и жалели, что не остались в штольне.

- Разве вам смерти захотелось? - спросил Набокин.

- Почему же смерти? - удивился мальчик.

- Шестеро на лесенках не удержались бы. Кто-нибудь из нас непременно погиб бы.

- Ну, если бы мы остались, то... Мы с Аркадием Михайловичем что-нибудь придумали бы, - так серьезно и уверенно заявил мальчик, что присутствующие не могли не рассмеяться.

Аркадий Михайлович сказал:

- Слышали бы вы, какие споры шли о том, можно или нельзя вас спасти. Не менее половины людей с карандашами в руках все время подсчитывали, какой уровень воды должен быть в штольне. Электрики по шею в воде прошли туннель, разыскали место, где порвались электропровода, и починили их.

Мы вспомнили, как неожиданно двинулся наш литостат, а Набокин объяснил, к чему бы это привело, если бы наши спасители опоздали хотя бы на минуту.

- А почему порвались провода? - удивленно спросил Гмыря.

- Неизвестно, - пожал плечами Тарас. - Электрики говорят, что провода не порвались. Их или разрезали ножом, или разрубили топором.

Услышав слова Тараса, я даже привскочил.

- Кто же это мог сделать?

Но Тарас и Аркадий Михайлович только развели руками. Профессор при этом отвел глаза в сторону.

- Если бы электрики не починили провода, нас вряд ли спасли бы, заметил Гмыря.

- А может быть, наоборот? - сказал я. - Если бы никто не трогал проводов, мы не натерпелись бы такого страха.

На мои слова никто не обратил внимания.

- Сегодня на рассвете, - сообщил всезнающий мальчуган, - уровень воды все еще повышался приблизительно на миллиметр в час.

В это время в столовую вошел Догадов.

Трудно сказать, кого бы я мог встретить с большей радостью. Ведь, по сути, это он спас больше двухсот людей из Северной штольни.

Мы, четверо последних спасенных, поднялись со своих мест, чтобы приветствовать отважного палеонтолога. В комнате стало шумно.

- Вы не так уж плохо выглядите, - усаживаясь в кресло, шутил Догадов. - Еще немного - и доктор пошлет вас в туннель на аврал.

- Нет, - сердито объявил доктор, - через минуту я прикажу им разойтись по своим комнатам и в течение двух дней не позволю принимать гостей.

- Если нам угрожают такими страшными репрессиями, давайте сидеть, не раскрывая рта, - шутливо предложил я.

Но мы и без того вели себя очень спокойно, так как на проявления бурной радости у нас хватило энергии ненадолго.

- Я еще не успела поблагодарить вас, - обратилась к палеонтологу Лида. - Простите меня и позвольте пожать вам руку за то, что вы сделали.