Айзек Азимов - Фонд

— Прекрасно, Джэл, протащите меня в Совет, и я дам ему бой! — Мэллоу шлепнул ладонью по своей голой ляжке.

Джэл помолчал, а затем многозначительно сказал:

— Может быть, этого и не стоит делать. Что это за история с погибшим жрецом? Это ведь правда, да?

— Почти правда, — беззаботно ответил Мэллоу.

Джэл присвистнул:

— А имеются ли у них неопровержимые доказательства?

— Вероятно. — Мэллоу заколебался, затем добавил: — Джейм Твер с самого начала работал на него, хотя никто из них не знал, что мне об этом известно. А Джейм Твер видел все это своими глазами.

Джэл кивнул:

— Вот это уже плохо.

— Плохо? Да почему плохо? Даже по законам Фонда священник не имел права находиться на той планете. Кореллианское правительство явно использовало его как приманку, независимо от того, понимал он это или нет. По всем законам здравого смысла у меня был всего один выход, и этот выход ни в коем случае не нарушал закон. Если он подаст на меня в суд, то окажется в дураках.

Джэл покачал головой:

— Нет, Мэллоу, вы не поняли. Я же говорил, что он ни пред чем не остановится. Он и не будет пытаться добиться того, чтобы вас осудили, он знает, что у него ничего из этого не выйдет. Но он добьется того, что люди перестанут вас уважать. Вы же слышали, что он сказал. Иногда обычаи важнее законов. Вы выйдете из зала суда на свободу, но если люди решат, что вы отдали жреца на растерзание, — вашей популярности конец.

Они признают, что вы поступили по закону и причем поступили разумно, но все равно в их глазах вы станете трусом, бесчувственным дикарем и бессердечным подлецом. И вы никогда не станете членом Муниципалитета, да и звание Старшего Торговца вы можете потерять, поскольку они могут лишить вас гражданства, вы ведь не уроженец Терминуса. А большего Сутту и не надо.

Мэллоу упрямо насупился:

— Посмотрим еще, чья возьмет!

— Дружище, — сказал Джэл, — я не брошу вас в беде, хотя вряд ли смогу вам помочь. Вы рискуете жизнью, а они ведут по вам, как по мишени, прицельный огонь.

На четвертый день суда над Хобером Мэллоу, Старшим Торговцем, зал Муниципалитета был в буквальном смысле этого слова набит до отказа. Единственный отсутствовавший член Муниципального Совета бессильно ругался в постели, к которой был прикован из-за проломленного черепа. На галерке яблоку негде было упасть, туда, благодаря связям, деньгами или просто отчаянному нахальству, прорвалась часть толпы, собравшейся на площади перед Муниципалитетом. Люди плотно обступили установленные там трехмерные визоры.

Анкор Джэл не смог бы пробраться в зал без помощи полицейских, старавшихся из последних сил. Правда, протиснуться к Хоберу Мэллоу сквозь царивший в зале хаос оказалось ничуть не легче.

Увидев его, Мэллоу с облегчением вздохнул.

— Клянусь Селдоном, вы чуть не опоздали. Принесли?

— Вот, возьмите, — сказал Джэл. — Я принес все, что вы просили.

— Отлично. Как там на площади?

— Все как с цепи сорвались, — смущенно ответил Джэл. — Вы не должны были допустить, чтобы разбирательство дела проходило при публике. Вы ведь могли этого не допустить.

— Мог, но не хотел.

— Толпа готова вас линчевать. А кроме того, люди Публия Манлио на отдаленных планетах…

— Я хотел вас о них спросить, Джэл. Он ведь натравливает против меня жрецов, не так ли?

— Можете не сомневаться. Такой подлости вы еще не видывали. В качестве Министра иностранных дел он руководит судебным преследованием по факту нарушения межзвездного закона. Как Верховный Жрец и Примас Церкви он подстрекает толпы фанатиков.

— Ладно, не беспокойтесь. Помните, месяц назад вы процитировали мне афоризм Хардина? Мы продемонстрируем им, что бластер стреляет туда, куда его направят.

В этот момент появился Мэр, и члены Совета встали в знак уважения.

Началось слушание дела, и уже через четверть часа Хобер Мэллоу, сопровождаемый злобным шепотом, занял свое место перед скамьей Мэра. Его освещал одинокий луч света, и на общественных визорах Города, и на экранах миллиардов визоров почти в каждом доме на планетах Фонда появилось смелое лицо этого атлетически сложенного человека.

Свою речь он начал непринужденно и спокойно:

— Чтобы не занимать зря ваше время, я хочу признать справедливость каждого пункта выдвинутого против меня обвинения. Сведения о жреце и толпе, требовавшей его выдачи, изложены были точно и подробно.

Зал встрепенулся, галерка торжествующе взревела. Он терпеливо дождался наступления тишины.

— И все же в услышанной вами версии происшедшего имеются отдельные пробелы. Я хотел бы получить разрешение эти пробелы восполнить. Мне придется начать издалека, и поэтому я надеюсь на ваше снисхождение.

Я хочу начать свой рассказ, как это сделало обвинение, с того дня, когда я встречался с Джораном Суттом и Джеймом Твером. Вы уже знаете, о чем шла речь во время этих встреч. И к тому, что уже было сказано о состоявшихся беседах, мне нечего добавить, кроме некоторых моих личных соображений.

Странные события, происшедшие в тот день, не могли не вызвать у меня подозрения. Подумайте сами: два человека, с которыми я едва был знаком, обратились ко мне с необычными, невероятными предложениями. Первый из них, Секретарь Мэра, попросил меня выступить в роли секретного агента правительства для расследования весьма щекотливого дела, существо и значение которого вам уже разъяснили. Второй, выдающий себя за лидера политической партии, предложил мне баллотироваться на пост депутата Муниципального Совета.

Вполне естественно, я попытался понять, что ими движет. С Суттом все было ясно. Он не доверял мне. Вероятно, он считал, что я продаю врагам ядерную технологию или вынашиваю планы восстания. Возможно, он думал, что таким образом ускорит развязку. В этом случае ему нужен был свой человек в моем экипаже, чтобы следить за мной. Однако, мысль об этом пришла мне в голову только тогда, когда на сцене появился Джейм Твер.

Обратите внимание — Твер выдавал себя за торговца, занявшегося политикой, хотя мне ничего не было известно о его коммерческой деятельности — несмотря на то, что мои познания в этой области весьма обширны. И хотя Твер открыто утверждает, что получил светское образование, он ничего не слышал о кризисе Селдона.

Хобер Мэллоу помолчал, чтобы присутствующие осознали значение этого факта и впервые за все это время был вознагражден полной тишиной, поскольку галерка затаила дыхание. Впрочем, эти его слова услышат только зрители Терминуса. Население Далеких Планет смотрит передачи только после соответствующей цензурной обработки, чтобы их содержание не вызвало протест у служителей культа. Их обитатели ничего не услышат о кризисе Селдона, однако его дальнейшие разоблачения не останутся для них тайной.