Максим Жуков - Оборона тупика

– Данила, а зачем строились эти базы? – спросил Струев.

– На случай войны и прочих неприятностей, – ответил Суворов, – для содержания особых личностей из интернированных и для секретных исследований.

– Слушай, но ведь это шоссе – капитальная самосдача. Мы словно говорим: «Вот где нас искать».

– На это шоссе, доцент, могут въехать только люди с разрешением или самоубийцы, которые хотят максимально быстро умереть. То же относится и ко всем, кто захочет полетать над ним на любой высоте. Ты думаешь, мы по асфальту едем? Хе, ты не представляешь, по какой хитрой штуке мы катимся. Вся местность вокруг базы и по сторонам от шоссе просматривается спутниками и напичкана охранной автоматикой.

– Мило, – прокомментировал Струев, – я все думаю, Данила, как странно жизнь устроена…

– Что ты имеешь в виду?

– У меня из головы не идут вчерашние разговоры в ресторане с хозяином и той дамой… У меня полное ощущение дежа вю, не могу понять, откуда. И я будто вижу – точно как в моей статсистеме – перестраиваются потоки данных, конкурируют подпрограммы… Черт, классную все-таки штуку я слепил, она очень напоминает по внутренней структуре алгоритма жизнь, видимо, поэтому она так хорошо и работает. Перестройка потоков… Это произошло 15 лет назад, происходит что-то подобное и сейчас… Да, именно так. Это интересная мысль, и я буду ее прокачивать.

– Это имеет отношение к нашей проблеме? – спросил Суворов.

– К нашей проблеме может иметь отношение все, – ответил Струев.

Глава 10

Суворов всегда заранее предупреждал о своих визитах к митрополиту Тихону и всегда ждал, когда его позовут, не входя в лавру. Вот и сейчас он сидел на каменном парапете у памятника Сергию Радонежскому, свесив голову на руки и глядя себе под ноги. Струев неспешно прохаживался взад-вперед поодаль, время от времени поднимал голову и жмурился на яркое, но скупое на тепло апрельское солнце. Остановившись в двух шагах от Суворова, он долго смотрел на него с улыбкой, потом заговорил:

– Ты расстроен чем-то. Что случилось?

– Ничего.

– Не верю. Что тебе Аннушка вчера такого наговорила, что ты мрачнее тучи? Продолжает тебя строить? На меня-то она с самого начала рукой махнула, а вот тебя… О, на тебя нет. Среди тебя она проводит оргработу…

– Доцент, отстань!

Струев пожал плечами и продолжил свои расхаживания и принятие солнечных ванн. К ним тихо приблизился священник.

– Данила Аркадьевич? Иван Андреевич? Владыко Тихон ждет вас.

Священник сразу же развернулся и быстром шагом направился к центральным воротам лавры. Суворов и Струев последовали за ним. Тихон принял их в своем рабочем кабинете. Оба подошли под благословение, затем Тихон предложил им сесть и сам уселся за свой стол.

– Ну, с чем пожаловали, власть имущие? – спросил он.

– Владыко, я хочу исповедоваться, – сказал Суворов.

– Иди, Данила, на литургию в любой храм и исповедуйся, – отозвался Тихон, – ты ел-пил сегодня? Не курил? Нет? Что же утром в храм не пошел? И что за срочность? Когда причащался святых таинств в последний раз?

– Полторы недели назад, – ответил Суворов.

– Что же, можно было бы и почаще, но…

– Вы мой духовник. Я всегда исповедовался вам. И… я хочу посоветоваться.

– Я, сын мой, не могу более исповедовать тебя, – тихо проговорил Тихон, опустив глаза, – я познакомлю тебя с одним очень хорошим иереем, теперь он пусть несет сие бремя, не я.

– Но почему? – Суворов встал и сделал шаг к рабочему столу Тихона.

– Я, кажется, понимаю, – пробормотал Струев со своего места, – причины две, раб божий Данила. Во-первых, владыко устал в твоем лице исповедовать всю политическую систему страны…

– Доцент, хоть сегодня!..

– А во-вторых, – не обратив на окрик Суворова никакого внимания, продолжил Струев, – сдается мне, у нас скоро будет новый Патриарх.

– Не лезь не в свои дела, Иван! – повысил голос Тихон.

– И хороший Патриарх, – ввернул Струев, – однако не об этом речь… Владыко, почему прервана экуменическая миссия?

– Об этом спросить пришли?

– Не совсем, владыко, но… Так почему?

– Не вашего это ума дело, – ответил Тихон, – можете у Патриарха спросить. Он благословил приостановку переговоров с Ватиканом.

– Владыко, Патриарх болен и немощен, – сказал Суворов. Он старался себя сдерживать. Проглотив обиду, вызванную отказом духовника, он говорил почтительно, но Струев видел, как сжимаются и разжимаются его пальцы. Это был явный признак недовольства и раздражения, – Вы знаете об экуменической миссии больше Его Святейшества. Вы знаете все.

Тихон продолжал молчать.

– Владыко, я должен знать о причинах такого решения Церкви. Я обязан знать, что произошло. Я отвечаю за страну.

– Ох, велика гордыня твоя, Данила! – Тихон вскочил с места, обошел свой рабочий стол и встал прямо напротив Суворова. – Велика и страшна! Ты что о себе возомнил? Ты не помазанник божий и не Патриарх. Ты думаешь, что несешь ответственность за всю страну? Ну так и понесешь ее перед Богом!

Тихон ткнул Суворова пальцем в грудь, тот сделал шаг назад и плюхнулся обратно в свое кресло.

– Вы его еще смердом назовите, – усмехнулся Струев.

– Молчи, охальник! – закричал Тихон. – Чего только не услышишь от тебя… Следи за языком своим!

– И за питием, – проговорил себе под нос Струев.

– И за питием тоже следи, – Тихон вернулся на свое место за рабочим столом, – но более всего за языком. Ты с Анатолием и Германом неуместный шум поднял, пропаганду такую ведешь, что стыдно мне! «Третий Рим», «Православная Цивилизация», «духовная экспансия»… Каких еще чудных терминов понапридумали? Или эта ваша Православная Цивилизация – доброе оправдание для крови пролитой, крови, которой продолжаете стращать Европу?!

– Не мы, владыко, – возразил Струев, оглянувшись на Суворова, – мы Европу не кровью пугаем, а так, пустяками: голодом и холодом.

– Доцент, помолчи ради бога, – отмахнулся Суворов, – владыко, что произошло за эти три недели? Почему сейчас такая реакция на… Постойте, иерархи с муфтием не поссорились?

– Не говори глупостей, Данила, – ответил Тихон, – не было с муфтием ссоры никакой. Только церкви и сохраняют мир в стране и среди южных соседей…

– Признаю с почтением и благодарностью, – Суворов поднял руки, – хоть столкновения и бои, не прекращаясь, идут на юге все эти годы, да и террористы никуда не делись, но только у нас такое относительное спокойствие в отношениях с мусульманами, своими и чужими… Однако же, владыко, я что-то не понимаю… С муфтием вы, стало быть, в хороших отношениях, в постоянном, так сказать, контакте, а переговоры с католиками прервали. Почему?