Владимир Васильев - Два заповедника

Так и есть: чуть ниже, метрах в ста к солнцу величаво парил Лист. Гигантское зеленое блюдце трехкилометрового диаметра. Молодой, лет двадцати. И скорее всего пока необитаемый. Красное оперение клауда мелькало за второй кромкой. Ло Вим отполз от края и бросился к клену. Выбрал крылья, перерубил мечом мясистый стебель, захлестнул упряжь на семенах и просунул руки под истертые кожаные лямки. Теперь он походил на птицу, раскинувшую рыжие чешуйчатые крылья, или на гигантскую стрекозу. У третьей кромки он поймал ветер, взошел на рыхлый полузасохший вал и шагнул за край, в пустоту. Тугие воздушные струи заставили крылья петь; пьянящая радость полета охватила ло Вима; как всегда, он заложил несколько крутых виражей, не в силах выразить восторг иным способом.

Однако клауд мог удрать. Ло Вим чуть двинул крыльями и заскользил к новому Листу.

Сел он за первой кромкой, мягко спружинив ногами. На мясистой плотной поверхности Листа выступил зеленоватый сок.

Клауд, нахохлившись, сидел на верхушке молоденькой пихты и глупо таращился на ло Вима.

Стрела тихо легла на тетиву.

На этот раз ло Вим не промахнулся: клауд, пронзенный насквозь, неловко свалился на толстую хвойную подушку; верхушка пихты так и осталась изогнутой.

Теперь можно было не торопиться. Освободив упряжь, ло Вим бережно уложил ее в заплечную сумку; отыскал поблизости полость и бросил в клейкое густо-зеленое месиво крылья-семена: пусть здесь вырастет клен. Вытер меч и лишь после этого подошел к поверженному воришке-клауду. Первым делом браслет: с трудом разжав клюв, ло Вим наконец коснулся магической вещи. Изжелта-тусклый металл приятно холодил пальцы. Тончайшая вязь, работа древних мастеров… А какие камни!

Браслет он завернул в чистую тряпицу и заботливо уложил на самое дно сумки. Теперь стрела: зачем бросать зря? Поддев ножом, освободил ее, оттер загустевшую кровь и сунул в колчан, а тушку клауда спровадил в полость вслед за семенами клена. Там жадно забулькало: Лист любил мясо. Ло Вим тоже любил мясо, но клауда стал бы есть только в очень голодное время, а сейчас, хвала высоте, пищи на Листах хватало, благо лето. Северная зима сей год выдалась мягкая, да еще Лист не летал в этот раз к полюсу – чем не жизнь? Вот еще бы южную переждать так же…

Лист, приютивший клан ло Вима, нависал чуть не над самой головой. Снизу ясно виделись молодые побеги.

Выпуклое тело, похожее на тяжкое зеленое облако, казалось необъяснимо уместным здесь, в небе.

Ветер гнал оба Листа вдоль побережья Кольцевого океана, опоясавшего мир по экватору. Ничто не предвещало перемены погоды, Листы так и будут лететь вместе, изредка меняя высоту и сближаясь. А раз так, можно и поохотиться. Проверив оружие, ло Вим быстро зашагал в глубь Листа, решив не спешить с возвращением.

Пихты и секвойи становились все выше – в два-три человеческих роста. Поверхность Листа устилал пожелтевший ковер из плотно слежавшейся хвои и сухих веток. Под ногами шныряли джары – крупные, с ладонь, древоеды. Миграция у них, что ли? Обычно в таком количестве их не встретишь.

Ло Вим шагал к лиственной зоне. Деревья росли на Листах всегда одинаково: у полуиссохшего черенка («кормы») – лиственные: платаны, клены, акации, браки. На «носу» – хвойные: пихты, веши, секвойи, сосны. Конечно, одиночные деревья попадались и в чужой зоне, но довольно редко. Только клены, дающие людям крылья, встречались чаще остальных, особенно между второй и первой кромками. Неудивительно, ведь все летатели садились именно здесь, между кромками и часто сбрасывали семена в ближайшую полость. А клен – дерево неприхотливое, да и Листы их любят…

«Хорошо бы добыть зубра…» – думал ло Вим на ходу. Хотелось обрадовать клан и семью достойной добычей. Клыкастые и коварные хищники беспощадно истреблялись на обитаемых Листах; добыть же зубра на стороне считалось доблестью.

Торопливо убрался с дороги желтый барсук, поедавший ягоды вики. Свистели в ветвях пересмешники. Доносился дробный перестук дятлов-кочевников. Лист, несмотря на молодость, кишел живностью.

До полян, обычных на границе хвойной и лиственной зон, взгляд охотника не встретил ничего достойного стрелы или клинка. Оставалось надеяться на лиственную: дичи там, как правило, больше. Травоядные держались ее из-за богатого подлеска, хищники – из-за травоядных. Да и вообще, на корме жизни всегда больше, чем на носу.

Ло Вим вышел на поляну; лучи Солнца косо падали на овальную проплешину и после лесного сумрака казались нестерпимо яркими. Густая трава, взросшая на зеленом теле Листа, разостлалась пушистым ковром. Табунок оленей рванулся с поляны в чащу. Ло Вим улыбнулся: наверное, до темноты успеет добыть ужин для всего клана.

На хоженую тропинку он набрел, пересекая следующую поляну. Вряд ли зверью по силам протоптать такую. Значит, здесь кто-то живет? Абсурд. Обитай здесь чей-нибудь клан, ло Вим давно бы уже встретил следы человеческой деятельности. Оставалось почти невероятное – отшельник. Много лет ло Вим и клан логвита Анта не слышали об отшельниках. Большинство, особенно молодежь, считали, что их и не было никогда.

Ло Вим замер, глядя на тропинку и погрузившись в размышления. Но ненадолго.

Потому что…

…что-то гибкое и тяжелое обрушилось на него со спины. Бок и правое плечо пронзила острая боль. Тело сработало само: левая рука молниеносно сомкнулась на рукояти кинжала и вспорола бок нападавшему.

Зубр – а это был именно зубр, – взревев, метнулся в сторону. От толчка ло Вим упал. По плечу и раненому боку струил горячий кровавый поток. Оскалив белоснежные клыки, зверь готовился к новому прыжку. Зубки у него были ого-го, не зря же его нарекли «зубром»…

Собрав в единый комок волю и остатки сил, ло Вим поднялся на колени, кинжал ткнул в землю, отметив место, и, шипя, извлек меч. Было это ужасно неудобно, однако ло Вим забыл об удобстве – дело коснулось жизни и думать было некогда. Бой – время мудрости рук.

Зубру тоже досталось: алое пятно расползалось по боку, кровь струила сквозь густую желтоватую шерсть.

Медленно-медленно ло Вим поднялся и осторожно попятился к деревьям. Зубр, рыча, надвигался, неумолимый и не знающий пощады.

Когда шершавый ствол акации встретил спину ло Вима, уверенность вернулась. Теперь сзади он защищен, а впереди меч. Давай же, зубр, отведай холодной стали! Посмотрим, так ли ты силен!

Зубр бросил гибкое тело навстречу ло Виму. Выставив меч чуть наискось, охотник принял смрадную тушу на клинок и рухнул, не устояв под тяжестью зверя. Боль влилась в тело, пот обжег глаза, а после – гулкий удар сотряс затылок, мир поплыл и померк…

Очнулся он далеко за полночь. Тусклыми фонариками мерцали звезды. В висках гулким ритмом отдавался пульс. Ло Вим застонал, ощупал затылок, еле касаясь кончиками пальцев – боль тотчас запустила ржавые когти в свежую рану, липкую от запекшейся крови. Позади на траве валялось сухое бревно, должно быть, ствол граба, – ибо подобной твердостью больше ни одно дерево, растущее на Листах, не обладало. Об него-то ло Вим и ударился, падая навзничь.