Владимир Васильев - Два заповедника

А потом симбионт сделал мертвую петлю, Ник не удержался и с воплем рухнул, но оказалось, что высота к этому моменту составляла едва тридцать сантиметров, поэтому в лопатки сразу же толкнулась земля. Селентина. Твердь.

И сразу вслед за этим в глазах стремительно потемнело – за несколько секунд Ника спустили с полукилометровой высоты на уровень моря.

– Оххх… – выдавил из себя Ник и перевернулся набок.

И вдруг ему разом полегчало.

– Эй! – его легонько потормошили.

Ник открыл глаза. Он все еще лежал на траве у подножия супердерева, а над ним склонилась встревоженная Криста.

– Что это с тобой? – спросила она с интонациями медсестры.

– А? – переспросил Ник и прислушался к себе. Самочувствие было в полной норме, словно его только что чинил психохирург.

Впрочем, так оно скорее всего и было. Криста любому земному медицинскому светилу сто очков вперед даст – Ник видел, как она затягивала царапины своему непутевому братцу. Если, конечно, можно назвать царапинами длинные рваные раны, похожие на следы от когтей какой-нибудь местной рыси.

– Охх… Встаю, Криста. Уже встаю, – пробормотал Ник, действительно поднимаясь на ноги. На миг ему показалось, что снова накатывает дурнота – но нет, все оказалось в норме.

Посадочный бот класса «Капитан» жабой льнул к Селентине метрах в восьмистах от ствола супердерева. Перепаханная землеходами почва напоминала плацдарм планетарного десанта, где недавно кипело жаркое сражение. Огромные воронки чередовались с целыми терриконами потревоженной и отваленной в кучи породы.

Бот сидел рядом с местом бывшей метеостанции.

Ник искоса взглянул на Кристу и направился к боту.

Криста сначала двинулась за ним, но потом, словно почувствовав тревогу Ника, остановилась.

– Ник! – сказала она. – Я, наверное, не пойду. Потом меня позовешь, ладно?

Стало совсем тихо, даже балаболы-шнырики заткнулись.

Ник задумался. Наверное, это правильное решение.

– Хорошо, Криста. Как я тебя найду?

– Позови. Я услышу.

– Ладно, Криста. До встречи. И… спасибо. Тебе и Буге. Без вас я бы погиб.

Криста серьезно кивнула:

– Да. До встречи, Ник. Надеюсь, твой наставник не очень рассердится.

И она легко побежала к деревьям – прямо по рытвинам и отвалам. Несколько секунд – и ее поглотила зеленая стена леса. Шнырики, разумеется, исчезли вместе с ней.

Тоскливо поглядев на бывший городок, Ник тяжко вздохнул и побрел к боту.

– Тарханов! – окликнули его по громкой связи. – Стоять! Не приближайся к боту!

Ник замер.

– Тебе нужна медицинская помощь? Если да, подними обе руки вверх. Если нет, разведи руки в стороны.

Ник послушно развел руки в стороны.

– Отлично. Извини, ты сначала должен пройти карантин и дезактивацию.

– Уроды, – пробормотал Ник обреченно. – Если б не Криста и ее сородичи, никакого карантина точно не понадобилось бы…

Но, понятно, остался стоять на месте.

Теперь он заметил, что справа и слева от него на кучах вывороченного чернозема стоят десантники в легких скафандрах. Вооруженные.

Из грузового трюма бота тем временем вырулил здоровенный походный вездеход «Харьковчанка» с большим красным крестом на борту. Расшвыривая гусеницами комья земли, он помчался к Нику.

Приблизился. Замер метрах в пяти. Двое во все тех же легких скафандрах полезли наружу.

– Здравствуй, Никита, – поздоровался передний.

Ник не сразу его узнал под шлемом – Николай Федорович Гребенников, флотский врач. Перед экспедицией на Селентину Ник проходил обследование именно у него.

– Чего это вы в скафандрах? – удивленно спросил Ник. – Я так разгуливаю – и ничего.

– Из-за тебя, Ник.

– В смысле?

– Ну, ты ведь имел контакт с аборигенами. Значит, карантин…

– А откуда вы знаете, что я имел контакт с аборигенами?

Гребенников замялся.

– Ник, ты же в рабочем комбинезоне.

– А… – спохватился Ник. – И действительно. Одичал я тут, Федорович, забыл обо всем и о датчиках ваших забыл. Давайте свои хлорофосы, а то я, если честно, замаялся уже в дупле жить.

– Пошли.

В корме вездехода отворился овальный люк в дезкамеру. Некий англоязычный шутник в приступе остроумия сподобился на двери намалевать череп с костями и ниже написать: «Death-camera». Единственно, что скрашивало этот безрадостный пассаж – это ухмыляющийся череп. Выглядел он ни капельки не угрожающе, а, наоборот, словно подбадривал: «Держись, космолетчик!»

Ник забрался внутрь, улегся на теплый пластиковый пол и блаженно раскинул руки.

Люк задраили, и секундой позже на эмбриомеханика дальнего флота Никиту Тарханова обрушился стерильный ионный душ.

– Если заразы нет, – философски заметил Ник, обращаясь к запертому люку и нарисованной мертвой голове, – ее нужно придумать.

Глава четвертая

Отшельник до такой степени был похож на ветхозаветного православного священника, что Артему невольно захотелось его называть не просто Леонидом, а отцом Леонидом. Похож всем – и окладистой бородой до груди, и рокочущим шаляпинским басом, и бесформенной, напоминающей рясу одежкой-балахоном, и неуловимой житейской рассудительностью, свойственной наставникам, учителям и прочим пастырям душ человеческих. Все, за что он брался, он делал основательно, без легкомысленного «так сойдет», будь это постройка жилища или приготовление каши.

В идеально круглом очаге пылал небольшой жаркий костер. Над костром висел котелок, в котором булькал будущий ужин. Артем не сразу понял, из чего котелок сделан. Оказалось, основой служило облитое соком агавы тело Листа, обмазанное потом составом, напоминающим глину. В свободном от травы ровном месте выскабливали углубление, закрепляли соком до состояния стеклянной твердости. Потом вырезали заготовку из массива, переворачивали мягким днищем вверх и также заливали соком. Днище, в свою очередь, твердело; теперь наступал черед местной глины – ее наносили по возможности ровным слоем толщиной в палец. Изготовленный таким манером котелок, несомненно, был еще и термически обработан, но каким образом – непонятно. Естественно, что не на открытом огне. Но печей аборигены, вроде бы, не строили.

Допытываться Артем не стал – в конце концов, технология производства местной посуды мало поможет в его поисках…

Леонида очень заинтересовал складной нож. Отшельник внимательно исследовал все, вплоть до зажигалки, впечатленно покачал головой, после чего принялся ловко нарезать принесенное молодежью копченое мясо аккуратными кубиками, которые потом спровадил в котелок. Туда же он добавил не менее дюжины разных травок, как свежих, так и высушенных. Затем отшельник дочиста вытер нож чистой тряпицей, добытой из складок балахона, еще разок осмотрел его, покачал головой и вернул Артему.