Ирина Камушкина - Искатель. 2009. Выпуск №12

— Вы? — удивился Спенсер.

— Мне было… как это сказать? Если скажу «знамение», это будет неправильно, а иное слово я подобрать не могу. Потому я и просил проверить…

— Вы действительно знали? Тогда почему не сказали мне сразу, до суда? Что за голливудские штучки?

— Нет, я… просто вспомнил. В нужный момент. Я знал, конечно, все время, но не понимал смысла. А когда понял, что мне не выйти… Что-то щелкнуло в мозгу, и я вспомнил, что говорила мне Дина несколько месяцев назад.

— С ума с вами сойдешь, — пробормотал адвокат. — Ваша жена? Несколько месяцев назад? Человек, лежавший в коме? Виталий, вы скрываете от меня множество фактов. Вы не говорили мне всей правды. Вы построили для меня — и для Мэнтага — схему, согласно которой детектив мог вас обвинить, а я должен был защитить. Мне не нравится, когда мной манипулируют. Я верю вам, когда вы говорите, что мисс Гилмор не убивала вашу жену, и верю, что сами вы тоже к этому непричастны; Но ваша система доказательств…

— Вчера вы сказали, что она безупречна, — напомнил адвокату Ланде.

— А что мне оставалось? Я ухватился за соломинку! Но теперь, надеюсь, я услышу правду?

Виталий и Ланде переглянулись.

— Что есть правда? — вздохнул Ланде. — То, что происходит, — не криминальная проблема, а научная. И пока это не поймет детектив, пока не поймет суд, пока вы, мистер Спенсер, не убедите в этом самого себя, ничего не получится.

— Хорошо. Научная проблема. Прекрасно. Кто-то научным образом разломал аппарат…

— Начнем сначала? — Ланде поднял взгляд к потолку и демонстративно пожал плечами.

— Эндрю, — Виталий задал наконец вопрос, который вертелся у него на языке с того момента, как он увидел Ланде в зале суда, — значит, теперь вы согласны с моей интерпретацией физической природы темного вещества?

Ланде перевел взгляд на Виталия и долго молча смотрел на него, хмурясь и покусывая губы. То ли не хотел говорить, что было у него на душе, то ли подбирал слова, чтобы не уязвить самолюбие научного оппонента.

— Нет, — сказал он наконец. — Но возражения я предпочел бы пока оставить при себе. Когда все закончится, мы с вами сядем вдвоем, я покажу все ваши слабые места, и, надеюсь, вы со мной согласитесь. А пока… Пока не до интерпретаций, верно?

— Кто-то, — сказал адвокат, ни к кому конкретно не обращаясь, — собирался прочитать лекцию по космологии. И объяснить, каким образом, с помощью космологических теорий можно подменить отпечатки пальцев на предметах в запертом сейфе.

— Я потратил вчера весь день… — начал Ланде и прервал себя, повернувшись к Виталию. — Ответьте вы. Уверен, у вас есть аргументы, о которых мне ничего не известно.

— Да, — кивнул Виталий. — Боюсь только, что мне опять не дадут договорить. И доесть не дадут. Здравствуйте еще раз, мистер Мэнтаг.

Адвокат обернулся, проследив за взглядом Виталия. Детектив стоял в дверях, он, должно быть, слышал последние слова Спенсера, а может, и нет. Может, он зашел в ресторан случайно, тоже захотел пообедать? Он не станет мешать, займет столик по соседству и будет слушать… если можно. А?

Мэнтаг действительно направился к соседнему столику и, кивнув Виталию, покосившись на адвоката и не обратив внимания на Ланде, сел, одернул брюки, аккуратно положил на колени салфетку и подозвал официанта.

— Нас тут трое, — сказал Виталий. — Присоединяйтесь, мистер Мэнтаг.

— Пожалуй, — покачал головой детектив, — я останусь здесь. По этическим соображениям.

— Он боится, — объяснил Спенсер, — оказаться в неловком положении, если Макинтош узнает, что он обедал в обществе подозреваемого и его адвоката. А послушать хочется, Мэнтаг? Жучков тут нет, верно?

Детектив углубился в изучение меню.

— Будем говорить громко? — спросил Спенсер. — Нам нечего скрывать от следствия?

— Абсолютно нечего, — подтвердил Виталий. — Особенно из области космологии. Я начну с самого начала, позволите?

— Совсем издалека. Может, кто-нибудь помнит, что произошло четверть века назад с автоматическими станциями «Пионер», когда они достигли внешних границ Солнечной системы? В движении обеих станций были обнаружены аномалии, становившиеся тем больше, чем дальше аппараты удалялись от Солнца. «Пионеры» двигались медленнее, чем должны были, будто аппараты притягивало некое невидимое тело. Потом связь прервалась, батареи «Пионеров» разрядились, определять изменения скорости стало невозможно, а полученных данных оказалось недостаточно, чтобы сделать определенные выводы.

В научных изданиях обсуждались три версии. Первая — в Солнечной системе действительно есть массивное невидимое тело. Что за тело? Почему невидимое? Почему его тяготение больше никак себя не проявляет? Вторая версия — закон всемирного тяготения не совсем точно описывает реальную космическую ситуацию и нуждается в коррекции. И третья версия — ошибки измерений. Это самая простая и самая невероятная версия: измерения проводились очень тщательно, и возможность систематических ошибок была, конечно, проверена в первую очередь.

Примерно в то же время космологи столкнулись с проблемой скрытой массы. Точнее, вспомнили об идее, которую развивал еще Фриц Цвикки в тридцатых годах, а до него Мерфи в двадцать втором. Они измеряли скорости взаимного движения галактик в скоплениях, и получалось, что видимой массы галактик недостаточно, чтобы объяснить, почему эти скорости так велики. Цвикки утверждал: в скоплениях есть невидимое вещество, которое притягивает галактики и разгоняет их до больших скоростей. Но в те годы проблемой скрытой массы никто не заинтересовался — все думали, что речь идет об ошибках измерений. Станут приборы более чувствительными, и парадокс исчезнет.

Но этого не произошло. В девяностых годах чувствительность аппаратуры стала такой, что измеренные отклонения в скоростях галактик уже невозможно было объяснить ошибками. Пришлось вспомнить идею Цвикки. Оказалось, что действительно существует не наблюдаемое ни в какие телескопы вещество, проявляющее себя только притяжением. Это не черные дыры, которые тоже невидимы сами по себе, но притягивают окружающий газ, и возникает мощное рентгеновское излучение, по которому мы на Земле эти объекты прекрасно обнаруживаем. Может, это нейтронные звезды или темные коричневые карлики — звезды, чья масса меньше солнечной?

Оказалось, однако…

— Стоп, — сказал Спенсер и сделал над столом жест, будто нажал невидимую кнопку, отключая воспроизведение. — Вы полагаете, кто-нибудь в суде станет слушать вашу лекцию? Это верный способ настроить против себя присяжных. Черт побери, Витали, не забывайте, что вас освободили только до суда. А мисс Гилмор до суда останется в тюрьме. Я верно говорю, Мэнтаг?