Гордон Диксон - Гильдия

Онет умолкла и посмотрела на Хэла.

— Известно ли, сколько солдат будет в этой группе? — спросил Хэл.

— Нет. Он, вероятно, этого не знал.

— А когда они покинут город?

— Ну этого он не сказал, — покачала головой Онет.

— Может быть, он говорил в этот раз или когда-либо раньше, о том, как солдаты могут быть вооружены, кто ими будет руководить, знают ли они сами, эти джунгли, или у них есть какие-нибудь карты? Упомянул ли он о том, будут ли среди них люди, которые уже участвовали в поисках в этой местности? — продолжал допытываться Хэл.

— Нет. Как я и сказала, мы просто говорили...

Она выглядела расстроенной.

— Я все напутала? Простите меня. Я прежде всего думала о том, что следует поблагодарить его. Таковы мы, экзоты — вежливость и деликатность прежде всего! Я могла бы с тем же успехом поболтать с ним о погоде!

Ее голос оборвался на горькой, самообличительной ноте.

— Пусть это тебя не тревожит, — сказал Хэл. — Не каждый сообразит о чем спрашивать в такой ситуации.

— В этом деле все мы, вероятно, будем совершать подобные ошибки. Такое образование, как у нас, экзотов, совершенно неподходяще в ситуациях вроде этой Оккупации, — вздохнул Амид.

— Не надо себя недооценивать, — сказал Хэл. — И обвинять себя за то, что не задала вопросы, с которыми догадался бы обратиться только профессиональный военный. У каждого свои способы борьбы.

— Хорошо. В любом случае, — обратился Амид к Хэлу, — по поводу численности, снаряжения и всего прочего касательно солдат в Порфире Калас может ответить тебе на некоторые из этих вопросов. Именно поэтому я его сюда и вызвал...

Входная дверь внезапно, с грохотом, открылась и ворвалась — другим словом это невозможно было описать — еще одна женщина, которую звали, как вспомнил Хэл, Р'шан. Она была не выше Онет и настолько тонка, что выглядела едва ли не девочкой. Но, насколько Хэл знал, для ее роста она была невероятно сильна. Он видел, как она, почти без усилия, перебрасывает пятидесятикилограммовые мешки со сладким картофелем в кладовой Гильдии.

— Извините за то, что опоздала, — сказала она, рухнув на пустой стул рядом с Каласом. — Я была на чердаке второй спальни. Амид, я нашла эту дырку в крыше. Рядом с трубой прореха в добрых полметра. Сквозь нее виден солнечный свет...

— Прости меня, Р'шан, — прервал ее Амид, — но об этой дырке в крыше мы можем поговорить позже. Мы только что узнали, что солдаты из Порфира придут сюда, чтобы попытаться найти нас внизу, в джунглях. Мы собрались, чтобы придумать план действий.

— О? Ну конечно! — Р'шан кивнула. — Вы захотите узнать, как у нас обстоят дела с припасами...

— Да, — сказал Амид, — но не сию минуту. Хэл, присутствующий здесь, единственный, кто разбирается в военном деле и в том, как они могли бы организовать поиск. Он задает вопросы.

— А, вы имеете в виду Друга?

— Конечно, Друга. Извини меня, — Амид, виновато взглянул на Хэла.

— Мое имя не имеет значения, — пожал плечами Хэл. — Вернемся к обсуждению ситуации. Сначала ты, Калас. Как получилось, что ты знаешь больше об оккупационных войсках, чем остальные, присутствующие здесь?

— Я был одним из них, — сказал Калас. Его голос был слегка хриплым, и внезапно Хэл сообразил, что он никогда прежде не слышал, как тот говорит. — Я попал под каменную лавину, когда мы вшестером преследовали бежавшего узника. Меня погребло под лавиной, и остальные, эти ублюдки, просто немного пошарили в камнях, а потом ушли, бросив меня там. Несколько членов Гильдии собирали поблизости плоды и видели, что произошло. После того как мои так называемые товарищи ушли, люди из Гильдии выкопали меня из-под камней и принесли меня сюда. У меня были сломаны рука и нога, не считая других ранений. Гильдия спасла мне жизнь. Так что я остался здесь. Я всегда готов помочь вам — бороться с этими сукиными сынами.

— Бороться с ними — это самое последнее, к чему мы стремимся, — сказал Хэл. — Выживет или погибнет Гильдия, зависит от того, узнают ли солдаты о том, что она все еще существует. Ты говоришь, что солдаты, которые были с тобой, почти сразу прекратили попытки выкопать тебя?

— Да. День был жаркий, но это их вовсе не оправдывает. Разве только с их точки зрения.

— Ты сетанец, ведь так?

— Да. — Калас взглянул на него. — А как ты догадался?

— Это слишком сложно, чтобы объяснять сейчас, — ответил Хэл. — Главным образом по твоей манере говорить. Расскажи мне про гарнизон.

Сколько там народа?

— Когда я находился там, то, считая офицеров, немногим больше двухсот. Но примерно тридцать из них — женщины и у них в основном кабинетная работа.

— А насколько большой, по-твоему, будет та поисковая партия, которую вышлют завтра?

Калас пожал плечами.

— Кто знает? Имеются пять боевых взводов по двадцать человек каждый. Остальная часть служащих в гарнизоне — офицеры. А эти пять взводов поочередно, по одному, несут активную службу — например караульную, но делать здесь нечего, и они просто сидят и ждут, когда что-то произойдет, например из камеры в секции допросов бежит заключенный. Другой взвод находится в резерве; в случае надобности они должны быть готовы заступить на службу в течение пяти минут — если дежурный взвод отправляется на какое-нибудь задание. Остальные свободны, пока не настанет их очередь. Дежурство длится двадцать шесть часов. День и ночь.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, — сказал Хэл. — По сути, активную службу несет только сотня солдат, а остальные выполняют лишь вспомогательные функции?

— Примерно так, — ответил Калас.

— Хорошо, как ты думаешь, из скольких человек может состоять завтрашняя поисковая партия, сколько в ней будет офицеров, будут ли они иметь карты и какое у них будет оружие и снаряжение.

Калас нахмурился.

— Сколько их будет, сказать невозможно. Если у них действительно серьезные намерения, они используют два полных взвода; но это только в том случае, если им одновременно не нужно проводить поиски где-нибудь еще. Скорее всего, участвовать будет один взвод.

— И сколько, всего людей в двух взводах — рядовых и командиров? — спросил Хэл.

— Два взвода, — ответил Калас, — это сорок рядовых, четыре отделенных, два взводных и, возможно, два офицера — или один. Из оружия у них будут обычные игольные ружья — и всего несколько энергетических винтовок. У сержантов и офицеров — энергетические пистолеты. Вот примерно и все.

— Никаких ручных гранатометов? А как насчет взрывчатых веществ? Никакой энергетической пушки, которая могла бы проделать отверстие в скале, если они найдут наш уступ?

Калас покачал головой.

— Черт, да я не знаю ни одного во всем гарнизоне, кто умел бы заряжать, наводить или стрелять из гранатомета или энергетической пушки. А что касается взрывчатых веществ, то не думаю, чтобы у них нашлось что-нибудь кроме ручных гранат и портативных зарядов, которые прикрепляют к стене дома, чтобы его разрушить, — и кроме того, я знаю только одного взводного, который сумел бы ими воспользоваться и при этом не взорваться самому. Да они взрывчатку сюда и не понесут. Они не предполагают здесь ничего такого, что можно взорвать.