Эдгар Берроуз - Танар из Пеллюсидара

Танар упрямо покачал головой.

- Я знаю только одну жизнь, - сказал он, - я не думаю, что есть еще и другая. Поэтому я все же буду держаться за эту и тебе советую поступить так же.

- Но они же будут тебя пытать! - снова напомнила Стеллара со стоном.

- Никакая пытка не сможет убить нашу любовь, - успел проговорить юноша, но тут его грубо схватили и увели.

Снова потянулись нескончаемые мили пешего марша. Какой унылой выглядела теперь окружающая их местность сквозь призму горя и отчаяния, охватившего души влюбленных, и каким солнечным раем казалась она совсем недавно, когда они рука об руку шли по этим же местам навстречу свободе, с сердцами, полными любви и счастья.

Но всему приходит конец; закончилось и это путешествие. У ворот дворца Танар в последний раз увидел Гтеллару. Ее окружили многочисленные служанки и повели в ее покои, а Танара сразу же препроводили в тронный зал, чтобы показать Сиду.

Едва войдя в зал, сарианин обратил внимание на темное и багровое от злости лицо предводителя корсаров. Рядом с ним на возвышении стоял Бульф. Танар только один раз видел этого негодяя, но и одного раза было вполне достаточно, чтобы на всю жизнь запомнить его зверскую рожу. Но не бандитская физиономия Бульфа потрясла юношу и заставила его похолодеть от ужаса. Перед Сидом находился еще один человек, которого Танар никак не ожидал здесь встретить. Это был Дэвид Иннес, первый Император Пеллюсидара. Увидеть своего любимого повелителя и друга снова в плену было для молодого воина горше и больней самой жестокой пытки.

Танара подвели к трону и поставили рядом с Дэвидом. Он хотел было заговорить с ним, но угрожающий жест Сида заставил его прикусить язык. Им так и не пришлось поговорить друг с другом.

Сид и Бульф уставились на пленников налитыми злобой глазами. Наконец Сид заговорил.

- Вы подло обманули мое доверие и похитили мою дочь. Нет такой смерти и таких мук, которые могли бы послужить для вас достаточным наказанием. Даже я не в силах придумать такой ужасной кары, которая позволила бы мне считать себя отомщенным сполна за нанесенное мне оскорбление. Я думаю выслушать по этому поводу мнение моих приближенных, - закончил он, поочередно обводя взглядом лица окружающих трон придворных.

- Отдай мне этого щенка, - рявкнул Бульф, указывая на Танара, - и ты увидишь такие пытки, которых не видел и не испытывал еще ни один из живущих.

- Но закончатся они чем, смертью? - спросил высокий корсар с бледным, как у мертвеца, лицом.

- Естественно, - ответил Бульф, - но не сразу, нет, не сразу...

- Смерть после долгих пыток становится желанной и радостной, - продолжил свою мысль высокий корсар, - так неужели ты хочешь доставить ему удовольствие и позволить умереть?

- Что же ты предлагаешь? - заинтересовался Сид.

- Подарить им жизнь, но сделать ее хуже смерти.

- Если ты придумал для них пытку похлеще моей, - воскликнул Бульф, - я с радостью отдам в твои руки этого юного наглеца.

- Объясни, - приказал Сид.

- Я имею в виду следующее, - начал похожий на мертвеца корсар, - вы все знаете, как эти люди любят свободу, свет, свежий воздух, чистоту и общение. Под этим дворцом есть холодные и сырые темницы, куда не проникает ни свет, ни звуки. В этих подвалах обитают жуткие безымянные твари. Пусть общение с ними заменит этим преступникам человеческое общество. Одного только следует опасаться - безумия. Если они сойдут с ума, они не будут сознавать своего положения и лишат тем самым нашу месть им ее сладостной завершенности. А в остальном, судите сами: что может быть страшнее пожизненного заключения в одиночке, без света, звуков и надежды? Какая смерть, какая пытка, какое наказание может сравниться с тем ужасным уделом, который ждет этих двоих, если вы примете мое предложение?

Когда он закончил, наступило долгое молчание. Сид и его приближенные обдумывали слова старого садиста. Первым нарушил молчание Сид.

- Бульф, - сказал он, - старик, похоже, прав. Я, например, предпочел бы тысячу раз умереть, чем гнить заживо в подвалах моего дворца.

Бульф медленно наклонил голову.

- Как ни жаль мне моих планов подвергнуть пытке этого паршивца, я вынужден признать, что предложенное наказание значительно превосходит мои самые буйные фантазии.

- Приказываю заключить этих преступников в подземные одиночные камеры пожизненно! - завершил обсуждение Сид. - Стража! Увести!

Под молчаливыми взглядами собравшихся корсаров Дэвиду и Танару завязали глаза. Юноша почувствовал, что с него снимают все его украшения и забирают все личные вещи, бывшие с ним в этот момент. Ему оставили только набедренную повязку. Затем его повели, грубо подталкивая в спину, по извилистым дворцовым коридорам. Только по звуку шагов можно было определить, что они идут по узкому проходу или, наоборот, минуют большой зал. Потом его заставили спуститься по длинной лестнице и снова повели по коридору. Но вот пленника остановили, схватили за руки и опустили в какую-то дыру. В ней пахло сырой землей, плесенью и гнилью. Был еще один запах, совершенно омерзительный, но его Танар не узнал. Опустив его на вытянутых руках в дыру, охранники разжали пальцы, и юноша шлепнулся на холодные скользкие плиты каменного пола. Над головой послышался скрежет, и он понял, что это закрывают люк, через который его спустили в тюрьму. Танар нетерпеливо сорвал с глаз повязку, но с таким же успехом он мог бы оставить ее на месте - вокруг нельзя было ничего разглядеть. Тогда он прислушался, но не уловил ни звука. Даже шаги удаляющейся стражи не проникали сквозь толщу каменных стен. Его мучители хорошо выбрали наказание для вольнолюбивого сарианина. Тьма, безмолвие и одиночество - самая страшная пытка.

Танар надолго застыл на месте в мрачном раздумье. Затем решительно шагнул вперед и начал наощупь обследовать свое жилище. Он прошел вдоль стен и выяснил, что камера имеет шесть шагов в длину и четыре - в ширину. Не так уж плохо для тюрьмы, но Танару она казалась в этот момент теснее могилы.

Он начал размышлять, чем ему заняться в темнице, но тут же вспомнил, что отсюда его может освободить только смерть. Смерть! А что если ускорить ее приход?

Но как? Длина камеры шесть шагов. Если он с разбега ударится головой о стену, разве это не будет выходом? Но тут на память ему пришло его собственное обещание, данное Стелларе, когда та умоляла юношу покончить самоубийством, чтобы избежать пыток: "Я никогда не соглашусь умереть от своей собственной руки!"

Он еще раз обследовал камеру. В голову пришла мысль: как же его будут кормить? Что кормить будут, он не сомневался, иначе вся затея не имела бы смысла. Наоборот, его должны хорошо кормить, чтобы максимально продлить пытку мраком и одиночеством. Ему вспомнилось яркое солнце на зеленых склонах родных гор, где так любят бродить его сверстники - юноши и девушки Сари. Как счастлив был он, когда тоже бродил по холмам и долинам родной страны. Он подумал о Стелларе, которая могла в этот момент быть в десятке футов у него над головой, но которая, тем не менее, была для него не ближе, чем если бы их разделял целый океан. Может быть, на самом деле они снова встретятся после смерти? Нет, только не самоубийство!