Юлий Буркин - Цветы на нашем пепле. Звездный табор, серебряный клинок
Очутившись перед Наан, калека, криво усмехаясь, вперил в нее жесткий взгляд единственного, черного, как ночь, глаза.
— Здравствуй, сестричка, — проскрипел он и тут же разразился приглушенным ухающим смехом, больше похожим на кашель. Так же неожиданно прервавшись, он добавил: — Испугалась?
— Чего я должна бояться? — пересилив оцепенение, произнесла Наан твердо.
— Ни «чего», а «кого». Меня, конечно! — заявил калека и заухал снова.
— Твои увечья достойны жалости, а не страха, — ответила она холодно. — Но я думаю, все они — последствия честной битвы, а значит, достойны еще и уважения.
Ее собеседник одобрительно качнул головой:
— Я вижу, в Храме вас учат не только произносить славословия императору. Ты хорошо держишься. Меня зовут Лайвар. Приставки «Дент», само собой, нет: кто ж пойдет за такого урода?
Наан пропустила это самоуничижительное высказывание мимо ушей.
— Рада, что нашла тебя.
— Ты — меня? — Лайвар усмехнулся вновь, но Наан не назвала бы эту улыбку доброй. — Что ж, пусть будет так. А я в таком случае рад что нашел тебя. — Он перевел взгляд на Дент-Харрула: — Оставь-ка нас. Нам нужно посекретничать. По-родственному.
Зеленоглазый нахмурился, но, нехотя кивнув, удалился.
Калека вновь повернулся к Наан:
— Итак, что же ты натворила?
— Сперва я должна быть уверена, что ты — действительно мой брат, и что ты не собираешься предать меня.
— Доказать то, что ты требуешь, достаточно сложно, а времени у нас немного… Тебе придется поверить на слово. У тебя просто нет другого выхода. Тебя ищут.
Время, действительно, работает отнюдь не на нее… Она огляделась:
— Ладно. Я вынуждена довериться тебе. Ты сможешь меня надежно спрятать? Но учти, император в курсе, что я ищу тебя.
— Знаю, знаю, — нахмурился Лайвар. — Что ж… Тогда поспешим. Следуй за мной.
Он ловко зацепился правым крюком за флуоновую ступеньку, качнувшись, одним махом перепрыгнул на другую и, бросив — «лететь не пытайся, только зря истреплешь крылья», — резво пополз вверх.
Наан и сама догадалась, что воспользоваться крыльями в этой путанице нитей не сумеет. И полезла вслед за Лайваром.
Но он почти сразу остановился:
— Теперь тебе лучше обогнать меня. Так будет безопаснее, поверь моему опыту. Если ты будешь выше меня, я смогу подстраховать.
Наан кивнула и двинулась первой. А Лайвар добавил:
— Пока — только вверх.
Оказавшись примерно в центре сферы информатория, Наан глянула вниз и содрогнулась: если рухнуть с этой высоты, крылья не спасут, их просто не будет возможности расправить. Падение означает неминуемую смерть…
Мысль эта не добавила ей осторожности. Наоборот, испуг сыграл с ней злую шутку. Дважды после этого она совершала неверные движения, оступалась и оказывалась на волосок от гибели. Но оба раза Лайвар приходил ей на помощь.
— Когда не можешь летать, сестричка, поневоле научишься ползать, — сказал он с неприкрытой горечью, в очередной раз подставив плечо под ее соскользнувшую со ступеньки ногу. — Знаешь, как меня тут прозвали? «Таракан». Не очень-то лестно, а?
«Не очень лестно»? Это мягко сказано, — подумала Наан. — Скорее, оскорбительно». Но она тактично промолчала.
— А я не обижаюсь, — продолжал Лайвар. — Мне симпатичны эти насекомые. Им не дано летать, но они намного более живучи, чем бабочки. Кроме того, — он осклабился, — они почти такие же гнусные, как я. Говорят, они жили и процветали еще во времена бескрылых…
— Ты веришь в бескрылых? — чуть задыхаясь, спросила Наан. Она уже привыкла считать, что абсолютно ничего в Новой Религии и в официальной истории не соответствует действительности.
— Верю? — хмыкнул Лайвар. — Нет, не так. Я ЗНАЮ.
Некоторое время они двигались молча, а чуть позже он скомандовал:
— Уцепись покрепче и пока не двигайся. Я покажу, куда ползти дальше и тогда — держись уже позади меня. Там будет не опасно.
Он обогнал ее и, сменив направление, пополз вбок. А затем — поднялся на ноги и, осторожно ступая по хитинопластовому настилу с перильцами, двинулся в горизонтальном направлении. Выбравшись за ним на настил, Наан облегченно вздохнула и поспешила вперед.
— Я все-таки не пойму, зачем тут напутано столько лестниц и мостиков? Тебе-то, конечно, так удобно, но обычным бабочкам…
— Обычных тут не бывает. Это — личная мнемотека императора, а я — лучший архивариус Города, и всё тут приспособлено специально для меня.
Они добрались до стены.
— Эти ячейки — фальшивые, — сообщил самец, очертив протезом окружность на стене. — Постарайся запомнить их, это может когда-нибудь пригодиться тебе. Приглядись, замок помечен.
Наан различила под одной из ячеек, на которые он указал, старинную махаонскую эмблему «детей Хелоу» — маленький красный крестик. Лайвар надавил на него крюком, и обрисованный им участок стены со скрипом ушел внутрь, образовав округлое отверстие лаза.
— Добро пожаловать в тайное логово Таракана, сестричка. Тесновато, конечно, но зато об этом убежище не знает даже наш вездесущий император! — В голосе калеки явственно слышалось злое торжество. Он первым пролез внутрь, затем высунул наружу уродливый крюк. — Держись!
Испытывая легкую брезгливость, Наан ухватилась за холодный металл, и Лайвар буквально втащил ее в пропитанную затхлостью полутьму.
— Полежи, отдышись, — распорядился он. Затем, протиснувшись между ней и стеной обратно к отверстию, закрыл его. Наступила полная темнота. — Отдышись, — повторил Лайвар. — Попотеть еще придется. Труба довольно длинная. — И пояснил. — Это — бывшая вентиляционная шахта, но, как чувствуешь по запаху, она уже давно не используется по назначению.
Запах действительно был отнюдь не свежим.
Глаза Наан перестроились на ночной режим, но смотреть тут было не на что, кроме шероховатой поверхности из ракушечника прямо перед носом. И отдышаться она уже успела.
— Я не устала, — сообщила она.
— Что ж. Прекрасно. Тогда — вперед.
И они поползли дальше.
…Ход резко пошел под уклон, а ракушечник сменился гладкой скользкой керамикой. На верхней плоскости хода имелись скобы, держась за которые можно было медленно сползать вниз. Но Лайвар скомандовал:
— Отпускайся и катись. Не бойся. Падение будет мягким.
Вперед ногами, сперва медленно, а затем все быстрее и быстрее Наан заскользила вниз. У нее перехватило дыхание, и что-то словно оборвалось внутри. Мысленный взор ярко нарисовал ей жуткую картину: внизу, по окончании этого тонеля, она со всего разгона нанизывается на гладко отполированный деревянный кол…
Но это был бы слишком изощренный способ убийства. Она взяла себя в руки и закрыла глаза; если бы Лайвар хотел убить ее, он бы давно уже сделал это. И намного проще.
Скольжение было долгим, но вскоре Наан, а за ней и Лайвар, вывалились из отверстия в потолке довольно просторной, но низкой комнаты. Наан инстинктивно расправила крылья, но не успела и почувствовать сопротивления воздуха, как уже оказалась прямо на флуоновом гамаке, растянутом посередине помещения.
Она села и огляделась. Слабый свет проникал сюда через узкие вертикальные щели в одной из стен, освещая серое известковое покрытие остальных.
Лайвар, уже сидящий напротив, поймал ее взгляд.
— Это древнее здание раньше служило цитаделью счетчиков, — объяснил он. — Когда-то тут трудился и наш отец… На этот тайник я наткнулся лет десять назад. Вся воздушная цепь централизована, и только эта ветка зачем-то сделана обособленно. И кто-то задолго до меня замаскировал отдушину…
— Это помещение с самого начала было тайным? — догадалась Наан.
— Скорее всего. Я думаю, оно — дело рук бессрочников. Только они в те времена были самостоятельны и способны на интриги. — Он устало, с явным удовольствием, потянулся. — Тут тебе нечего бояться. Тебя не найдут. Сейчас я вернусь в информаторий и на несколько дней забуду о тебе. Думаю, меня будут допрашивать, но я не видел тебя.
Наан хотела спросить, чем ей тут заниматься, но Лайвар опередил ее вопрос:
— Я давно готовился к этой встрече, сестричка. Там, в углу, ты найдешь мнемопроектор. Пользоваться умеешь?
Наан даже слегка обиделась:
— Да уж наверно… В Храме дают довольно обширное образование. Или ты думаешь, раз я воспитывалась в провинции…
Лайвар усмехнулся и перебил ее:
— Ну, кое-чего вам уж точно не договаривали. Этот-то пробел в своих знаниях ты здесь и восполнишь… Впрочем, раз ты сбежала, значит, ты не столь тупоголова, как остальные, и кое-что уже понимаешь. Сообразительность — черта у нас фамильная… От папы… Рядовые бабочки не имеют доступа к приготовленной для тебя информации, я скомпоновал эти мнемоносители тайно. Надеюсь, к тому дню, когда я вернусь сюда, ты откроешь для себя много нового.
