Роза Сергазиева - Лакуна

И, облизав пластмассовую ложку, покрутил ею перед носом Дениса.

"Так, значит, про Алика и Крылова он ничего не знает, — сделал вывод парень. — Что ж, оставим информацию пока при себе". А вслух спросил:

— И давно начал выходить на поверхность, в город?

— Как только разгадал систему работы "двери". Первым делом к Степаниде наведался.

— Да, да, — вспомнил Денис разговоры во дворе, — соседи твою жену посчитали тогда сумасшедшей. Она твердила, что исчезнувший муж является ей по ночам.

— А где бы я деньги взял на новую жизнь, — усмехнулся Петр Сергеевич. — Пока жена, продав квартиру, — видите ли, ей трудно стало жить одной! — не укатила к сестре в деревню, опустошал нашу заначку, даром что ли на видюшник копил. А потом так удачно "нашелся" банкирский чемоданчик.

Первое время в лакуне Травкин ходил злой. Жизнь в одночасье рухнула: строил грандиозные планы и медленно, шаг за шагом реализовывал их. Хорошая квартира, дорогая, дефицитная обстановка, уважаемая должность, вот и значок заслуженного работника коммунального хозяйства скоро появится на лацкане пиджака, он даже выбрал, какого. Звание — "монетка" в копилку будущей обеспеченной старости, своеобразный доступ к льготам и привилегиям. И вдруг — все осталось где-то там, наверху, далеко от него самого. Но потом, когда голова прояснилась и истерика, вызванная страхом перед неизвестным, отступила, он оценил положение, в которое попал. И оно оказалось во многом лучше прежнего. Какая пенсия? Травкин теперь навсегда мужчина средних лет. К тому же рядом Лана — девушка, на которую он давно обратил внимание, и тянул с объявлением чувств, опасаясь Степаниды. Но теперь жена осталась в другом мире. И он — свободен! Причем, нет нужды торопиться и суетиться. Новый роман можно настаивать долго и тщательно, как дорогое вино. От этого оно будет только более терпким, более желанным. Ситуация, с какой стороны не посмотри, идеальная. Но иногда накатывало беспокойство: Травкин привык все держать под контролем. Поэтому ему жизненно важно быть в курсе того, что происходит наверху. Как там Степанида? Не растранжирила ли нажитое богатство — ковры и хрусталь? А вдруг, не дождавшись супруга, решит выйти замуж снова? У дурехи ума хватит, перепишет на приблудного мужика квартиру, и куда тогда возвращаться Травкину, если лакуна вдруг "сломается" и "выплюнет" колонистов обратно?

Нет, такой расклад бывшего начальника ЖЭКа не устраивал и он начал искать "дверь" наверх. Не для того, чтобы вырваться, о чем мечтал каждый, случайно попавший в лакуну, а для того, чтобы знать, как развиваются события в его отсутствие. Сначала действовал по накатанной схеме: простучал каждый миллиметр стен и пола, отодвинув фанерную заслонку, заглянул за край. Потом поговорил с Крон, которая провалилась раньше, сравнил ее рассказ со своими ощущениями. Долго донимал профессора, по нескольку раз просил повторить все, что тот узнал от Крылова. И, наконец, понял, что "центр" лакуны находится на кухне, а пейзажи — признак функционирующей "двери". Стал изучать картинки тщательнее. Первый мираж, с которым столкнулся на кухне, сопровождавший их с Ланой проход, представлял собой набор серых клочков тумана. Через какое-то время (Травкин оценил приблизительно в год реального мира) изображение исчезло, но кухня пустовала недолго. Следующим чудом оказался цветущий весенний сад. Пейзаж настолько живой: яркий полдень, осыпающиеся бело-розовые лепестки, зеленый покров под деревьями, что отсутствующий аромат и зудение пчел воображение "додумывало" само. Только коммунальщик не поддержал всеобщий восторг по поводу рождения очередной картинки, он сосредоточенно думал над тем, что связывало горную вершину, туман и сад, проход Крон и его самого. Но "ключ" нашел тогда, когда явился новый член команды — Алик. О его присутствии "сообщило" изображение летнего поля. И никто, кроме Петра Сергеевича, не обратил внимания, что и Ласков и новый мираж появились ночью…

Выйдя в первый раз наверх, Травкин, едва отдышавшись, начал прыгать и орать от счастья как мальчишка. Хоть он и простой коммунальщик, университетов не кончал, а оказался гениальнее профессора Аганина. Он смог сделать то, до чего не додумался никто, даже открывший лакуну математик Крылов. Когда первый восторг чуть поутих, Петр Сергеевич понял, что окутавшая реальный мир ночь довольно прохладная и не придумал ничего лучше, как пойти домой. Благо, ключи от квартиры он загодя положил в карман. Было приятно видеть знакомые предметы, подмечать новые детали: что изменилось вокруг за прошедшие пять лет (срок он вычислил по рассказам Алика). Почтовые ящики в подъезде пузырились от набитых рекламных проспектов, а те, что не влезли, высыпались на пол. Лестница выглядела обшарпанной, на одном из пролетов отодрались перила. Травкин потоптался у двери в квартиру, потом поцеловал ключ и вставил его в замочную скважину (хоть бы Степанида не сменила замок!). Створка бесшумно открылась, он шагнул в прихожую, встретившую его узнаваемым запахом дерматина и натертого воском паркета. Травкин прислонился к вешалке и потерся носом о свое драповое пальто, висевшее по-прежнему на крючке. Да, он точно дома!

Осторожно ступая, Петр Сергеевич пробрался в столовую. Потянул на себя ящик шифоньера и под полотенцами нащупал конверт. Глупая Степанида, может, и обнаружила, но не решилась переложить в другое место мужнину персональную копилку. Вынул из пачки несколько сотен долларов, засунул в карман, прихватил также свой паспорт, который лежал на полке с книгами рядом с документами жены, и вернулся в прихожую. Неожиданно вспыхнул свет в спальне. Проснувшаяся жена, видимо, собралась в туалет.

— Петя!? — вскликнула она, приложив полные руки к груди. Но потом быстро-быстро перекрестилась, приняв мужа за привидение.

Супруг не стал ее пугать и растворился в темноте — то есть тихо вышел на лестничную площадку и прикрыл дверь. Он успел разглядеть Степаниду в ореоле света за спиной: ее раздобревшую фигуру, постаревшее лицо, поседевшие и поредевшие волосы, искривленные артритом пальцы рук. Нет, в новой жизни такая подруга ему не подходила. Правда, придется еще раз исполнить роль привидения, чтобы забрать оставшиеся деньги.

Травкин дошагал до ближайшей гостиницы, снял самый дорогой люкс. Долго отмокал в чудной ванне с жужжащими пузырьками. Потом, укутавшись в безразмерный махровый халат, развалился на двуспальной кровати и пялился в телевизор, пока не уснул. Днем болтался по городу, рассматривал прохожих: во что одеты, о чем говорят, какими деньгами расплачиваются, полистал газеты. Вечером подался в центр, выбрал ресторан попафоснее, потратил все, что оставалось в карманах, и ночью, боясь пропустить "дверь", вернулся в лакуну. И как только стало светло, спустился в коридор. Терпеливо дожидаясь, пока не соберутся все колонисты. Ждал вопросов, приготовил убедительную историю про свою наследственную депрессию. Но окружающие вели себя привычно и предсказуемо: обсуждали очередную сонную фантазию Егора, профессор просил совета у дяди Миши по поводу ремонта кресла, Мила Евгеньевна жаловалась на Лану, что та по утрам слишком громко поет, мешая женщине сосредоточиться на письмах. Никто не заметил, что Травкин сутки отсутствовал! Следующей ночью Петр Сергеевич опять исчез.