Алексей Корепанов - Время Чёрной Луны

Звезда погасла. Была обыкновенная комната с притаившимся в углу хищником-телевизором, и за окном подвывали одинокие троллейбусы, обреченные ежедневно следовать одним и тем же маршрутом, прикованные к проводам и не способные свернуть в приглянувшийся им переулок, а тем более – вырваться за город, в открытое заманчивое поле. Подвывали, тоскливо выли троллейбусы – им не хотелось в депо.

– Мне ерунда какая-то приснилась, – сонно пробормотала Марина, прижимаясь ко мне и обнимая меня за шею. – Будто это ты… или не ты… в общем, какой-то огромный и без лица… но я все равно знаю, что это ты… Стоишь надо мной, как Кинг Конг какой-нибудь… С лопатой… Без лица… Огромный… Словно закопать меня хочешь… И все равно – ты…

Рука ее обмякла, стала тяжелой, она вновь уснула – удовлетворенная, довольная, а я лежал, глядя на темное пятно ковра на стене, лежал и пытался возродить в памяти образ одинокой звезды в глубоком небе над серой водой. И звезда появилась, и каким-то образом слилась с наконец-то полностью осмысленным мною сонным бормотанием Марины – и я до конца понял, прочувствовал, кем именно был совсем недавно на чужой песчаной равнине.

Я был одним из многочисленных Слуг Времени. И голос, звучавший во мне, был Голосом Времени. Каждые сутки я закапывал вверенные мне тела живущих на земле, не мертвые тела, а тела, прожившие очередной день, – и каждый раз они исчезали в установленный Временем миг, чтобы затем вновь вовлечься в поток жизни. До поры. До срока. Это были тела, прожившие очередной день на земле.

«А ведь где-то есть и мой Слуга Времени», – подумал я, вслушиваясь в спокойное дыхание Марины.

Тела исчезали, ускользали, возрождаясь и слегка изменяясь – так незаметно меняемся мы с каждым прожитым днем, – но придет срок, когда они навеки останутся там, на равнине, под толщей песка. Навеки…

Опять цеплялась, цеплялась ко мне ненавистная Черная Триада, и я тихонько встал, чтобы уйти, и осторожно оделся, стараясь не шуршать, и на ощупь отыскал под вешалкой в темной прихожей свои сапоги. Проверил, на месте ли пистолет. И ушел, и дверной замок тихо, но недовольно щелкнул, провожая меня.

Ведь пришло бы новое утро, и мы пили бы чай, и она начала бы злиться и вновь осыпать меня холодным дождем несправедливых слов. Она ведь не знала, что я был приставленным к ней Слугой Времени.

И еще были у меня две цели: Илонлли и Учреждение. Учреждение. Илонлли…

Я шагнул вниз по лестнице – и погрузился в необъятность Вселенной. Я мчался сквозь Вселенную, и Вселенная мчалась сквозь меня; я ощущал каждую клеточку ее беспредельного тела, я слышал все ее голоса, в моих венах бились все ее пульсации, ее излучения были моим дыханием, ее тело – моим телом. Во мне вспыхивало, гасло, бурлило, струилось, звучало все то, чему нет названия на языке человеческом, но что составляет глубинную сущность Вселенной. Я жил ею – она жила мной. И не было ничего случайного в этой Вселенной, и все сущее было сплетено в единый организм бесконечными, порой неуловимыми, но извечными связями, и если я поворачивал голову, рассекая звездное скопление, то на другом краю мира отрывался от ветки и медленно падал к моим ногам пестрый листок удивительного дерева инг, каждый год рождающего стайку белых крылатых существ-создателей снов; и стоило мне вдохнуть космический ветер, как наливались соком плоды на черной планете Анизателле, которую нам еще предстоит открыть, чтобы почти сразу и навсегда покинуть ее, потому что она не для нас. И если стонал в испоганенной тундре умирающий олень – вязкий дождь, разъедающий камни, лился с тусклого неба пятой планеты звезды Фомальгаут. Я отвечал многочисленным голосам Вселенной – и от моих слов выворачивались наизнанку «черные дыры», выпуская остановленное время; я приглаживал свои растрепанные межгалактическими струями волосы – и брызгами разлетались кометы, и странная жизнь рождалась в спиральном рукаве галактики Ол; я дышал – и дышала Вселенная. Я-Вселенная был жив, вечен и бесконечен.

…И в своих вселенских снах, стирающих грани между настоящим, прошлым и будущим, я видел туманное отражение новых людей, тех, что могут придти после нас. Я видел новых людей – и почему-то по моей вселенской коже, усеянной родинками звезд, пробегал озноб.

Новые люди… Господи, чего они только не ухитрились сотворить! Там было все. Бессмертие… Да-да, они добились-таки бессмертия, встав вровень с богами, и добились не при помощи какого-нибудь там чуда, а на строго научной основе – воспроизводили сознание личности на суперкомпьютере, а затем помещали это воспроизведенное сознание в организм, выращенный из нескольких клеток собственного тела; личность могла дублировать себя сколь угодно долго, до полного окончания всех времен. На дряхлом Марсе, хранящем так и не разгаданную тайну Марсианского Сфинкса, они устроили всеобщий компьютерный банк информации, которым пользовался любой желающий, тем самым практически безгранично обогащая индивидуальную память. Они раскрыли секрет репликации – бесконечного воспроизводства любых структур – и тем самым раз и навсегда решили проблему удовлетворения материальных потребностей. Увлеченные и подхлестываемые собственной безудержной деятельностью, они научились объединять несколько личностей в одном индивидуальном теле и, ободренные успехом, азарта ради, решили и противоположную задачу распространения личностного потенциала на несколько тел. Окончательно уверовав в то, что сравнялись умением с Господом, они сконструировали синтетических Адама и Еву, и сочли, что вышло весьма хорошо. Им понравилось выполнять функции Всевышнего, и они достигли, казалось бы, невероятного: сумели восстанавливать личности тех, кто оставил достаточно богатое творческое наследие, то есть осуществили пусть немного «не настоящее», но все-таки подлинное воскрешение умерших… Стремясь объять всю Вселенную, они реализовали идею телетаксии – подключения к собственному мозгу телесных дублеров, заброшенных в дальние уголки мира. А чтобы не затеряться в безбрежности мироздания и не потерять связи друг с другом, они научились мгновенно проникать сквозь пространство в любую точку Вселенной…

Господи, чего только они не ухитрились сотворить…

А что же было дальше? И в самом ли деле были они, эти новые люди, вернее, уже не люди – или просто такой вот сон приснился мне-Вселенной?

Нет, это все-таки были именно люди, о чем свидетельствовало дальнейшее их поведение. Достигнув всех этих немыслимых высот, человечество просто застыло на месте. Люди тридцатого или там сорокового века сидели-посиживали у своих супертелевизоров, насыщались неслыханными и невиданными доселе яствами да занимались любовью ради собственного удовольствия… и на хрена им было глядеть на это никому не нужное звездное небо!